После развода. Срока давности нет

Марина казалось, что в сердце ворочается ржавый гвоздь.

– Ты получишь хорошие отступные. Сможешь даже ко мне приезжать, когда захочешь. Мам, ты сама пойми, мы семья, и мы должны помогать друг другу.

Она усмехнулась, потерла глаза и сказала:

– Нет, Вова. Желаю вам удачи. Своей семьей, с новой папиной женой. Но без меня.

Сын еще что-то пытался сказать, Марина не стала дослушивать.

Вызов оборвался, и сразу повисла тяжелая, давящая тишина. А она застыла, глядя в пространство. Страшная обида все еще клокотала внутри, в висках стучала кровь, побуждая к действию, но все уже сменялось опустошением.

Просто до этого момента еще была какая-то надежда, что она ошиблась. И все не так, как она себе сгоряча представила. После разговора с сыном последние жалкие попытки сознания, цеплявшегося за привычный комфорт, рухнули.

Казалось бы, еще недавно было все идеально, счастливая семья, муж, сын, работа, перспективы. Сейчас нет никого. И ничего.

Пошел откат.

Марина тяжело поднялась с места и подошла к окну. А там темно, фонари. Стояла, смотрела на свое отражение в стекле. Начали наворачиваться слезы, она их смахнула и отерла щеки.

Весь день держалась, а сейчас уже не было сил.

Разум противился, отказывался понимать, как такое могло произойти. Но факт вещь жестокая. Уже не имело смысла гадать, когда, в какой момент она упустила сына. Все уже свершилось.

«Сможешь даже ко мне приезжать, когда захочешь».

Она горько усмехнулась и отошла к столу, собираясь выплеснуть остывший чай и заварить новый. И вдруг звонок.

На экране гаджета высвечивался контакт Богдана. Она застыла, скрестив руки на груди. Не было ни малейшего желания отвечать. Но рингтон шел и шел, он вызванивал ее уже по третьему кругу. Можно было, конечно, отключить телефон, но Марина решила принять вызов.

– Да, слушаю.

– Марина, почему не отвечаешь? Я что, должен гадать, где ты?

Голос Богдана звучал резко, проскальзывали требовательные нотки и еще что-то глубинное, во что у нее не было ни малейшего желания вникать. Но это выводило ее на эмоции.

– Какая тебе разница, где я? – спросила Марина, понимая, что все это, с трудом подавленное, опять начинает подкатывать к горлу.

– Где ты находишься? Я подъеду и заберу тебя домой.

– Не утруждайся.

– Не говори ерунды! Ты сейчас не в себе! Вовка там изнервничался из-за того, что ты ему наговорила. Ты вообще представляешь, каково ему сейчас?

Ах, вот оно что. Надо же, быстро сын до папы дозвонился.

– И как? – спросила она, чувствуя, что ее снова начинает трусить. – Как это, внезапно обнаружить, что мать, оказывается, живой человек, а не хлам, который можно вышвырнуть на помойку? Разрыв шаблона?!

– Не ерничай, Марина! – рявкнул Богдан. – Тебе не идет. И довольно уже, прекращай. Ночь на дворе. Скинь локацию, я заберу тебя домой.

А ее просто вымораживало, вывернуть так, как будто это она виновата во всем.

– Марина, прекращай этот цирк, - теперь голос мужа звучал устало. – Куда мне приехать, где ты?

Зачем все это?

Создавать иллюзию заботы.

– Я там, где надо, - сказала она.
– Не звони мне больше.

И выключила телефон.

глава 5

Тяжело было заставить себя лечь спать после этого.

Чужая квартира, чужое все. Чувство – будто она в вакууме, в пустоте, отрезана от всего.

В Иришкину спальню Марина даже не пошла. Не хотела ложиться в постель молодых, отравлять их счастье своей энергетикой. Она улеглась на диване, раскладывать не стала, много ли ей места нужно, чтобы как-то скоротать ночь? Просто свернулась клубочком и попыталась закрыть глаза.

А под веками встает это все. Прожитое, картинами. Двадцать лет. Они молодые с Богданом, маленький Вовка. Не хотела, но все-таки защипало в глазах. Марина перевернулась на спину, уставилась в потолок. Это ничего, это временно. Надо просто привыкнуть к своему новому статусу и все само пройдет. Главное – не забывать.

Слезы ушли, не пролившись, дыхание успокоилось. Вот, правда, сна ни в одном глазу. Она потом так и лежала, бездумно глядя в темноту.

Но под утро все-таки пришел сон.

Она видела аварию. Страшную, несколько машин просто всмятку. Все в кровище, трупы, покореженные железные остовы. И она как будто ходит одна посреди этого кошмара, ищет живых. А их нет, в такой мясорубке просто никто не мог выжить.

И вдруг детский плач.

Марина бежала туда, откуда доносился плач, спотыкалась, наталкивалась на какие-то обломки. Нашла. В одной из машин была девочка, маленькая, совсем крошка. Она скорей вытащила оттуда ребенка, прижала к груди. И наконец-то накатило ощущение счастья.

Утром, проснувшись в скрюченной позе на диване, Марина не сразу смогла понять, где она. Секунду-другую разминала затекшую шею, потом дошло. Она в квартире племянницы.

На часах половина девятого! И скоро уже подъедут Сима с мужем. Они же вчера договаривались встретиться, сестра обещала помочь с адвокатом. Она стала выкарабкиваться с дивана, и как раз в этот момент позвонила Сима:

– Марин, ты как там? Мы едем, минут через двадцать будем!

Она успела только что-то невнятное пробормотать в трубку, и тут же побежала в ванную, приводить себя в порядок. Через двадцать минут действительно подъехали сестра с мужем. Еды привезли из ближайшей бургерной, горячий кофе. Степан сразу же уехал, а сестра осталась.

– Мне так неудобно, что я отрываю тебя от дел, - покачала головой Марина.

– Успокойся, - парировала та, откусывая бургер. – Скажи лучше, что ты все-таки надумала?

Ну вот, настало время разговоров, да? Марина потерла руки, потом подняла на сестру взгляд.

– Разводиться буду с Богданом.

– Знаешь, - Сима взглянула на нее пристально. – Когда я увидела твой чемодан, догадалась, что вы поссорились. Но неужели все так серьезно? Может, подумаешь еще, попробуешь успокоиться?

Марина сказала, глядя на свои ладони:

– Он изменил мне. Слил меня и за моей спиной перевел на сына все что мог, а мне предложил тихо согласиться на развод и взять отступные. Потому что ему надо жениться на дочке инвестора. Там связи и перспективы роста, а я – так, слабое звено. Как считаешь, это серьезно?

– Ну, Богдан дает! – сестра возмущенно вскинула руки.
– Я думала, мой бывший был урод, но твой Зарубин его переплюнул! Но погоди, как он это все провернул? А Вовка? Он же твой сын, неужели пошел на это?!