После развода. Срока давности нет

И пошла к выходу.

Он от злости швырнул салфетку на стол.

Бл***! Как было тошно! Он на дерьмо изошел. Зря сюда ехал только!

Тяжелее всего было заставить себя прийти в тот ресторан. Они ведь как-то случайно забрели сюда и часто потом заходили вновь. Поесть, просто посидеть, что-то отметить. Это было знаковое место. Марина специально выбрала его, чтобы здесь поставить точку. Но прежде ей хотелось услышать, что скажет человек, который двадцать лет был ее мужем.

Наверное, это была глупая затея, еще глупее было надеяться на что-то.

Хотела услышать? Услышала.

«Назови свою цену»

Марина ехала в пробке и вытирала набегающие слезы. Потом стискивала руль и продолжала ехать дальше.

Главное, не вспоминать о том, что он все продумал заранее. Что еще тогда был с этой своей куколкой, а потом приходил в ее постель. Вот об этом думать было категорически нельзя, потому что тогда хотелось выть! Кататься по полу в слезах и соплях.

Женщине ведь можно немного побыть слабой и разбитой. Особенно если она мать и жена, отдавшая семье все силы и двадцать лет жизни. Опереться на крепкие плечи своих мужчин, ощутить себя в безопасности.

Можно, но не ей.

Рядом с ней нет никого, ей самой надо думать, как «развестись мирно».

В конце концов, Марина успокоилась. Даже пришла к выводу, что даже эту встречу с мужем можно считать позитивной. Зато теперь не осталось никаких иллюзий.

Добравшись домой, она сразу позвонила адвокату и предупредила, что теперь все общение с мужем будет через него. А заодно наконец выяснила, что еще осталось у них с Богданом в совместной собственности.

Недвижимость, машины, ценные бумаги, некоторые совместные счета, которые он еще не успел обналичить, его собственные счета.

– Хорошо, что вы отозвали доверенность, — сказал адвокат. – И сделали это вовремя. Вам положена половина от этого имущества. Конечно, я не могу обещать, что это произойдет быстро, такие суды обычно тянутся долго. По грубым расчетам при разделе имущества вы можете рассчитывать на…

Он назвал сумму.

И говорил еще о том, что все это можно продать по рыночной стоимости, но при условии, что у вашего бывшего мужа будет преимущественное право выкупить ее долю. А Марина слушала и думала о том, что компенсация, которую Богдан ей предлагал, была меньше десятой части от этого всего.

«Назови свою цену»

Скажи, сколько ты стоишь. Сколько стоят потраченные впустую двадцать лет жизни, ее любовь, оказавшаяся никому не нужной.

Адвокат еще добавил, что в случае, если квартира отойдет ей, новая супруга ее бывшего мужа, а также возможные дети, рожденные в новом браке, будут включаться в состав наследников. И в случае отсутствия завещания будут наследовать долю в этой квартире.

Неужели все это с ней происходит?

– Спасибо, — сказала Марина. – Но я собираюсь жить долго.

– Разумеется. И не волнуйтесь, мы проконтролируем все, в том числе и этот вопрос.

***

Разговор с адвокатом уже давно закончился, а она все стояла у окна, скрестив руки на груди. Смотрела в темноту за стеклом, думая, что как-то часто это происходит с ней в последнее время. Стояла так, пока у нее не затекли от напряжения шея и плечи. Тогда она усилием воли оторвалась от этого «черного квадрата Малевича» и стала готовить себе ужин.

Потом надо было все-таки заняться поисками квартиры. Сколько можно жить у племянницы, они могут вернуться со дня на день, и вообще, Марине хотелось почувствовать себя дома.

Вчера она отобрала несколько объявлений, их надо было обзвонить, договориться, когда можно будет съездить посмотреть. Только она села за ноутбук – телефонный звонок.

Она посмотрела, звонил сын Вова.

– Да, — приняла вызов.

Не успела договорить, он выпалил обиженно:

– Мам! Ну зачем ты так?!

– Как?

– Зачем ты наговариваешь на меня за моей спиной. Чего ты добиваешься? Пытаешься рассорить меня с отцом? Я понимаю, что ты сейчас зла на весь мир и хочешь, чтобы всем было плохо. Но сеять такие сомнения низко и подло, не ожидал от тебя такой мелочности. И кстати, чтоб ты знала, у отца все хорошо. Я видел его будущую жену и полностью одобряю его выбор.

Из гаджета еще что-то неслось, она отодвинула его от уха, потрясла в руке, чувствуя, как от огненный ком перекрывает горло. Наконец сказала:

– Ваши с отцом вопросы меня не касаются, решайте их между собой.

И прервала вызов.

Сидела потом, бессмысленно глядя в экран ноутбука. Действительно, зачем?

Зачем лишний раз напоминать ей, что муж женится на молоденькой? Чтобы ударить побольнее, выслужиться перед отцом и его новой женой?

Сейчас, вспоминая, как Вовка в детстве, когда Богдан ругал его за что-то, всегда кидался к ней, прятался за юбку и вопил: «Я не виноват, это все мама!». Это было так комично, она смеялась и выгораживала его. Авторитет отца важнее для мальчика, а мать – она всегда останется матерью.

Ей бы тогда понять, что это был звоночек. Но кто ж мог догадаться, что сына упустила уже тогда. Потом Вовка подрос, все общение было с Богданом и гораздо меньше с ней. Она в их мужские дела не вмешивалась, потому что это было правильно, становление личности, пример отца.

К пятнадцати годам Вовка уже был здоровенный лоб, красивый, спортивный, ростом почти догнал Богдана. Она им гордилась, да и как было не гордиться? Учился хорошо, а на ее вопросы, как у него дела, обычно отшучивался:

– Ну что ты грузишься, мам? У меня все нормально.

Это ведь очень по-мужски, да? Не грузить маму, брать свои проблемы на себя. Чего ей еще было желать? Сын грыз гранит науки и пер вперед танком, поступил в престижный вуз и после еще поехал по обмену на учебу в штаты. Как она гордилась тем, что сын самостоятельный, нацелен на карьеру, не разменивается по пустякам.

Конечно же, за всем этим всегда стоял Богдан. Поддерживал, направлял, был для Вовки непререкаемым авторитетом. Но ведь это было правильно, это по-мужски. А она… Стала просто не нужна.