После заката

Дэвид слышал теперь и ритм-, и сологитару. Вывеска над дверью гласила: «ТОЛЬКО СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ – СОШЕДШИЕ С РЕЛЬСОВ! ВХОД 5$ ИЗВИНИТЕ».

«Сошедшие с рельсов», мысленно подивился Дэвид совпадению. Надо же, какую группу нашла!..

Пятерка у него в бумажнике имелась, однако за стойкой у входа никого не было. Большой зал с дощатым полом оказался забит покачивающимися в такт музыке парочками. Почти все они были в джинсах и ковбойских сапогах и мяли друг другу ягодицы под песню «Дни и ночи без тебя». Музыка была громкой, душещипательной и – насколько Дэвид Сандерсон мог судить – безупречной с точки зрения исполнения. В нос ударили запахи пота, пива, лосьона «Брут» и уолмартовской туалетной воды. Смех и болтовня – а иногда даже ковбойское «И-и-ха-а!» с дальнего конца зала – были подобны звукам из снов, что мучают нас по ночам перед важными событиями в жизни. Нам может снится, как мы пришли на экзамен неподготовленными, как вышли из дому голыми, как падали с большой высоты или бежали по улице странного города в полной уверенности, что за углом встретим свою судьбу.

Дэвид хотел было спрятать пятерку обратно в бумажник, но потом все же перегнулся через стойку и бросил деньги на стол – почти пустой, если не считать пачки сигарет «Лаки страйк» и книжицы Даниэлы Стил в бумажной обложке. Затем он прошел в многолюдный зал.

«Сошедшие с рельсов» заиграли что-то бодрое, и танцующие помоложе запрыгали, как подростки на концерте панк-группы. Слева от Дэвида парочки постарше начали строиться в два ряда друг против друга. Потом он присмотрелся и увидел, что ряд всего один, а дальнюю стену целиком занимает зеркало, из-за которого танцпол кажется вдвое больше, чем был на самом деле.

Где-то разбился стакан.

– Придется заплатить, дружище! – успел сказать в микрофон вокалист, прежде чем начался проигрыш.

Люди разразились смехом и одобрительными аплодисментами, словно в жизни не слыхали ничего искрометнее – впрочем, когда у тебя вместо крови текила, подумал Дэвид, ты готов смеяться над чем угодно.

Над барной стойкой в форме подковы висела неоновая картинка с очертаниями гор Уинд-Ривер – красно-бело-синяя. В Вайоминге явно любили это сочетание. Неоновая надпись в тех же цветах гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КРАЙ ГОСПОДЕНЬ, ДРУЖИЩЕ». Слева от нее красовалась реклама пива «Будвайзер», справа – «Корз». Перед стойкой толпились в четыре ряда желающие заказать напиток. Трио барменов в белых рубашках и красных жилетах лихо размахивали шейкерами, точно шестизарядными револьверами.

Зал был размером с амбар, и набилось в него человек пятьсот, не меньше, но Дэвид знал, что легко отыщет здесь Уиллу. Чутье не подведет, думал он, лавируя между пляшущими ковбоями и ковбойками и едва не пританцовывая вместе с ними.

Он срезал танцпол по диагонали и, миновав барную стойку, оказался в темном и тесном зале. Вдоль стены тянулись столики и диваны с высокими спинками, образующие кабинки. Почти в каждую такую кабинку набилось по четыре человека, а из-за зеркал казалось, что их вдвое больше. Все они пили пиво из здоровенных кувшинов. Только один столик пустовал, точнее, за ним сидела Уилла: одна, без еды, без выпивки. Ее закрытое платье в цветочек смотрелось диковато среди «ливайсов», джинсовых юбок и рубашек с перламутровыми пуговицами. Щеки у нее алели, а в уголках губ наметились ямочки. Уилла внимательно наблюдала за танцующими и не сразу увидела Дэвида. Казалось, она попала сюда с другой планеты, но Дэвид ею залюбовался. Уилла, чьи губы вот-вот тронет улыбка, была прекрасна.

– Привет! – сказала она, когда он подсел к ней за столик. – Я надеялась, что ты придешь. Вернее, знала. Группа что надо, правда? Так громко играют!

Ей приходилось перекрикивать музыку, но Дэвид видел, что и это ей по душе. Бросив всего один взгляд на Дэвида, она опять стала наблюдать за танцующими.

– Да, лабают отлично, – кивнул он.

Это действительно было так. Дэвид прямо чувствовал, как все у него внутри отзывается на эту музыку – несмотря на вернувшуюся тревогу. Теперь, когда он нашел Уиллу, ему опять стало страшно, что они пропустят треклятый поезд.

– Голос у вокалиста точь-в-точь как у Бака Оуэнса.

– Правда? – Она с улыбкой посмотрела на Дэвида. – А кто такой Бак Оуэнс?

– Неважно. Нам пора возвращаться на станцию. Если не хочешь проторчать тут лишние сутки.

– Знаешь, вообще-то я не против. Это место мне даже нра… О-го-го!

Через весь танцпол полетел стакан. Вспыхнув на миг зеленым и золотым в лучах цветных софитов, он разлетелся вдребезги где-то в толпе. Танцующие закричали и зааплодировали, и Уилла тоже захлопала в ладоши. Дэвид увидел, что к тому месту, откуда был запущен снаряд, уже продвигаются амбалы в черных футболках с надписями «ОХРАНА» и «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ».

– В таких притонах только на парковке насчитаешь четыре драки за вечер, – сказал Дэвид. – А под конец и прямо на танцполе свалку устроят.

Она засмеялась и наставила на него «пистолеты» из указательных пальцев.

– Супер! Хочу на это посмотреть.

– А я хочу вернуться на станцию, – повторил Дэвид. – В Сан-Франциско пойдем с тобой по кабакам, обещаю.

Она выпятила нижнюю губу и тряхнула волосами соломенного цвета.

– Там все будет по-другому, ты же знаешь! Спорим, в Сан-Франциско пьют… Не знаю… Макробиотическое пиво!

Дэвид засмеялся. Как и тогда, на дороге, когда его насмешила собственная идея назваться Грозой Волков, мысль о макробиотическом пиве показалась ему уморительной. Но тревога никуда не делась – может, и смех был вызван именно ею?

– Мы ненадолго прервемся, друзья, – сказал вокалист, отирая лоб. – А вы пока пейте, пейте и помните: с вами сегодня я, Тони Вильянуэва, и группа «Сошедшие с рельсов».

– Это знак, – сказал Дэвид. – Пора надевать хрустальные туфельки и валить отсюда.

Он взял ее за руку и встал из-за стола, но Уилла не сдвинулась с места. Впрочем, его руку она тоже не отпустила, и тогда Дэвид сел обратно. Подступила паника. Кажется, теперь он знал, каково приходится рыбе, когда та понимает, что не может избавиться от крючка, что крючок засел накрепко и мистера Окушка неумолимо тянет из воды, и уже маячит на горизонте берег и последний предсмертный плюх… Опять этот убийственный взгляд прекрасных голубых глаз и ямочки на щеках: Уилла, чьи губы вот-вот тронет улыбка, его будущая жена, что по утрам читает прозу, а перед сном стихи, и называет новости по телевизору… Какими? Ах да… «слишком эфемерными».

– Взгляни на нас, – сказала она, поворачиваясь к зеркалу.

Он бросил взгляд на их отражение в зеркальной стене и увидел там милую юную пару с Восточного побережья, застрявшую в вайомингской глуши. В своем цветочном платье Уилла выглядела куда лучше него, но к этому, пожалуй, придется привыкнуть. Он перевел взгляд с отражения на настоящую Уиллу.

– Нет, посмотри еще раз, – попросила она; ямочки на щеках не исчезли, однако лицо у нее стало серьезным – насколько это было возможно в таком веселом и шумном месте. – Вспомни, что я тебе говорила.

С губ Дэвида едва не сорвалось: «Ты много чего говорила, и я помню каждое слово!», но это был бы ответ влюбленного юнца, красивый и бессмысленный. Он прекрасно понял, что она имеет в виду, и молча перевел взгляд на зеркало. Только на сей раз он посмотрел внимательно. И никого не увидел. Последняя кабинка бара «26» была пуста. Он перевел ошалелый взгляд на Уиллу… Впрочем, нет, он не слишком удивился.

– Неужели ты не задумался, почему в таком бедламе миловидная девушка сидит за столиком совершенно одна? – спросила Уилла.

Дэвид помотал головой. Он вообще мало о чем задумывался – до сих пор. Например, он даже не помнил, когда в последний раз ел или пил. Не знал, который час и давно ли зашло солнце. И что же, собственно, с ними случилось. Он знал лишь, что «Северный экспресс» сошел с рельс, и теперь они – по какому-то странному совпадению, – сидят в ковбойском баре и слушают группу под названием…

– Я пинал банку, – сказал он. – По дороге сюда я пинал банку!

– Да, – ответила Уилла. – И сейчас ты сперва увидел нас в зеркале, верно? Ощущения – одно дело. А вот ощущения плюс ожидания… – Она подмигнула, подалась вперед и, прижавшись грудью к его руке, поцеловала его в щеку; это было чудесно – тепло и мягко, как и прежде. – Бедный Дэвид. Это так ужасно. Ты поступил очень храбро, решив идти за мной. Я не ожидала, честно.