После

— Ты и сам говоришь это, — теперь стал говорить Протелеон, все эти речи были их речами, но сказанными из других уст, — если уж опасность так велика, то зачем идти ей навстречу сломя голову?

— Именно потому, что нельзя ждать, что опасность ударит по тебе, — отвечал Таврион, — пока они не ударили, мы должны сами расправиться с ними. Это будет легче сделать в ущелье, чем под стенами города.

— У тебя есть шанс проиграть это сражение. И что тогда?

— Это сражение не будет проиграно в наших горах. Если выдвинемся немедля, то застигнем их у Врат страха. И там не выживет ни одно войско. Через это ущелье проложена западная дорога, по которой они идут.

— Не пойдут ли они попросту другой дорогой?

— На востоке также есть места, где мы можем их встретить, ущелья, мосты, дороги — Таврион поднялся, шумя доспехами, — Вопрос лишь в том, выступит ли рыцарское войско, чтобы наконец единым ударом положить конец этой страшной войне? Я предлагаю решить этот вопрос голосованием, — голос возвысился, стратег сжал кулак в железной рукавице и стал потрясать им, — Я победил их в минувшей битве! Я разобью их ещё раз! Если я нанесу удар, серокожие твари будут сломлены! Мы раздавим их!

Красная фракция одобрительно загудела.

Протелеон неодобрительно посмотрел в эту алую массу, затем обратил взор по другую сторону, и увидел, что несмотря на все приложенные усилия, синих мантий и представителей гильдий все же недостаточно, чтобы перевесить эти голоса. Тогда он увидел в куче синих молодые лица, обращенные к нему с решимостью в глазах, и он кивнул.

Встал неожиданно в синей мантии юноша:

— Мы знаем вас, подлых свиней, ополченцы и так проливали кровь за вас, а теперь вы хотите, чтобы они кровью вернули ваши поместья, свиньи!

— Заткнись, ублюдок! — закричал тот, у кого был шрам.

Начался хаос. Члены фракций один за другим вставали и поливали друг друга ругательствами, вскоре вся синяя молодёжь встала и достала палки, они ринулись на красных, которые также резко кинулись на них с кулаками, завязалась потасовка.

Среди этого беспорядка, Таврион, гремя латными ботинками прошел к пьедесталу и указывая рукой на Протелеона загремел уже своим голосом:

— Жреческая падаль! Хочешь сорвать собрание? Мне плевать! Я поведу рыцарство сам! Мне не нужно твое разрешение!

— Иди и подохни там, псина! — затряслось лицо Протелеона, — Тебе не вернуться в этот город живым!

Тогда стратег развернулся и прошел нетронутым через весь хаос драки к дверям, распахнул их обеими руками и вышел.

Отчаянно застучал посохом Протелеон:

— Собрание отменено! Собрание считать отменённым! Отменено!

_____

На следующее утро рыцарство выступило из города.

Раздался рог.

С жутким скрипом разошлись тяжелые врата.

Торжественно, пешей колонной, с некоторыми повозками, в которые были запряжены последние лошади, они двинулись из юго-западных ворот по дороге, которая небольшой грядой извивалась над снежным склоном, где изредка торчали чёрные осколки скалы.

Несколько тысяч воинов, одетых в стёганки, поверх которых были белоснежные накидки без знамён, значащие их солидарность с городом и всем человечеством; лошадей почти не осталось, и доспехи с припасами несли на себе их оруженосцы.

Впереди всех, верхом на коне ехал стратег города Таврион, одетый для пафоса в свой золоченный доспех и алый плащ, развевающийся на ветру.

Сияние славы и веры освещало путь войска.

На бежевой городской стене, зубцы которой выступали и мощно нависали над высотой склона, толпились жители, которые криками подбадривали воинов, кидали им цветы.

С вершины заострённой крайней башни, что завершала стену, идущую вдоль внешней стороны квартала, наблюдал из бойницы за торжественным событием верховный жрец Протелеон:

— Наконец мы будем избавлены от этих стервятников.

— Разве ты не хотел удержать их в городе? — заметил Лимний, находившийся рядом в тени.

— Я политик. А по тому должен видеть хорошее и плохое в любых событиях. Да, у нас не будет больше щита, и теперь не известно, защитим ли мы город без них. Но мы находимся за стенами и ополчение вполне справится с обороной четырех или пяти ключевых очагов нашей обороны. Нам нужно защитить все четыре входа и цитадель, куда они могут снова высадится.

— Они могут высадиться в любом месте, — подметил Лимний, — для драконов нет никаких преград.

— Поэтому мы утроим городские патрули. Кроме того, город теперь во многих местах стерт, много пустого пространства, а его гораздо легче просматривать.

— Я воин. Без воинов защиты нет. Не важно, что поменялось, без настоящих воинов нам будет тяжело. Эти рыцари и были стенами нашего города.

— Ты хорошо перефразировал нашего предка, Лимний, — Протелеон отвернулся от окна и подошел к столу, где было разлито по серебряным кубкам тёплое вино с пряностями.

— Рыцарство не исчезнет, пока есть земля, пока её возделывают простые люди, — Лимний сделал большой глоток и медленно провел рукой по бороде, смотря в никуда.

До башни доносились звуки народного веселья.

Где-то вдали плыли облака, открывая солнце, которое силилось не пасть за горизонт, чтобы видеть рыцарей.

— Исчезнет. Если мы изменим наш строй. Первое, что мы должны сделать, это отчистить ряды жрецов от всех тех, кто купил свои священные саны за деньги. Этим свиньям не место в библиотеке. Теперь, когда цитадель пуста, городское управление, по сути, перешло в наши руки. Цитадель теперь будет занята нами. Мы издадим указы, по которым наша власть теперь распространится на всё общество и все стороны его жизни. Мы проведем выборы, впервые за многие столетия, — по мере того, как говорил Протелеон, его лицо все более выражало внутреннюю силу, властные черты становились более резкими, глаза возгорались своим холодным пламенем, — теперь кроме жрецов не будет в городе власти!

— Что будет с землей, Протелеон?

— Мы отдадим её крестьянам, и сами будем собирать с неё подать. Теперь мы будем единственным собирателем податей со всех земель города.

— Ты можешь рассчитывать на мои услуги, Протелеон, — сказал Лимний, все тем же ровным нейтральным тоном, — но я только глаза и уши, что вижу, что слышу, то говорю тебе. Смотри, как однажды, мне не пришлось бы сказать тебе, что я вижу твой конец.

— Я могу понять твое неверие, — Протелеон ухмыльнулся, — в тот новый порядок, который нам принесет эта война. Сложно представить такое. Мы между тем уже близки к тому заклинанию, которое позволит нам полностью истребить серокожих, — после паузы добавил, — Но я не могу понять, почему он идет туда, сломя голову? Неужели тьма, окутавшая войско в тот роковой час не оставила в нем хотя бы каплю сомнений?

— Он не в себе. Я знал его давно. Наши дома были близки. В начале войны он был другим человеком.

Протелеон задумался.

— Быть может нам ещё удастся вернуть его…

— Вернуть?

— Да.

— Ты хотел его уничтожить.

— Я жрец, и я скорблю по любой утерянной для города светлой душе, даже если она запятнала себя тьмой безумия.

— Как пожелаешь. Буду приглядывать за ним, — Лимний поклонился и собирался уже идти к выходу.

— Постой, а что со Стратоником?