Последнее лето - твое и мое

— Ты сегодня придешь к ужину?

В принципе, Алисе отвечать не хотелось. Если пропускаешь первую атаку, то скоро последует вторая. Она не хотела, чтобы новый этап жизни в семье омрачался какими-то проявлениями нетерпимости. В то же время, когда живешь с родителями и не платишь аренду, приходится мириться со многими вещами.

— Я пока не знаю.

— Что ж, мне бы хотелось, чтобы ты решила, потому что утром я уезжаю в Фэруэй.

— Хорошо. Тогда не приду.

Мать бросила на нее строгий взгляд, и Алиса поняла, что следует вести себя осторожно, иначе начнутся громкие сетования по поводу степени бакалавра. Приходилось применять хитрую тактику подрывной деятельности, причем так, чтобы мать не заметила. За время учебы в колледже Алиса позабыла это искусство, но теперь, живя в семье, вновь его обретала.

Она заранее спланировала потратить на жилье часть ссуды на юридический колледж, но ссуда задерживалась вместе со всем остальным. Можно было бы заработать денег, чтобы оплатить комнату на паях с друзьями. Однако хорошо известно, какое это проклятие — взрослеть в Нью-Йорке. Чтобы вернуться в родной город, вам почти обязательно придется жить в старой квартире. Сэкономив на аренде, вы потеряете самоуважение и перестанете расти как личность.

Ноябрь в Нью-Йорке может принести едва ли не любую погоду, но в тот день было холодно и ясно. Надев перчатки, Алиса свернула к парку на 96-й улице. Она шла на юг вдоль дороги. Это был не самый приятный путь, но зато самый короткий. К тому же на выходных дорожное движение закрывалось для удобства пешеходов, бегунов и байкеров.

Ей было немного обидно, что пришлось в субботу надеть форменную одежду Она подумала, что в солнечный выходной день парк будет заполнен людьми, среди которых могут оказаться ее знакомые. Как же глупо будет она выглядеть в своем комбинезоне.

Алиса высматривала Райли. В те дни, когда сестра чувствовала себя хорошо и у нее не опухали ноги, врачи разрешали ей ходить пешком. Невзирая на усталость, Райли вышагивала мили.

Алиса посмотрела вверх, на башни причудливых зданий, протянувшихся вдоль западной части Центрального парка. В разных частях мира рукотворные сооружения обычно бывают окружены высокими деревьями. В Центральном парке все наоборот — сотворенные Богом вещи окружены высокими зданиями.

Ее взгляд наткнулся на спину мужчины в зеленом пуховом жилете и коричневой шерстяной шапочке. Рядом с ним шла блондинка в остроносых туфлях. Она держала его под руку, отчего Алисе стало грустно. Она ускорила шаг. Пройдя мимо водохранилища, она сможет нырнуть в глубь парка, чтобы не так остро чувствовать свое одиночество.

Приблизившись к паре, она пришла в волнение. Ей постепенно становилось ясно, что у мужчины походка, как у Пола. И хотя она прежде не видела, чтобы Пол носил жилет и разгуливал в свете зимнего дня, Алиса начала догадываться, что сходство между этим мужчиной и Полом не ограничивается походкой. Она взглянула на руку мужчины — ту, которая не соприкасалась с рукой блондинки, — и узнала эту руку. Она узнала пальцы. Ее тело, хотя и немного чужое, готово было откликнуться на него, но она постаралась взять себя в руки. Дыхание стало прерывистым, сердце учащенно забилось.

Следует ли ей остановиться или лучше попытаться удрать? Скрыться полностью она могла бы лишь взобравшись на небольшой холмик, а это наверняка бросилось бы в глаза. Она не только не хотела, чтобы предполагаемый Пол и его подруга в остроносых туфлях увидели ее в образе сосиски, но боялась также удостовериться, что это он. Ей хотелось, чтобы оставшиеся у нее сомнения смогли убедить ее в том, что это не Пол и что у Пола нет подружки — и чтобы продолжалось это, если потребуется, многие дни и недели. Наверняка в Нью-Йорке нашлись бы мужчины с походкой Пола и его руками. Ну просто судебное расследование.

Проклиная парочку за то, что не могут от нее оторваться, Алиса почти остановилась. Прогулочный шаг характерен, пожалуй, для людей, получающих большое удовольствие от общения друг с другом. Она никогда и нигде не ходила медленно с Полом. Либо она на бегу отбивалась от него, либо мчалась, чтобы его догнать. Так что, возможно, это был вовсе не Пол.

Она уже совсем успокоилась, когда мужчина обернулся, и это был Пол. Алиса продолжала обдумывать, как из этого выпутаться, но он вдруг уставился прямо на нее.

Некоторые люди, ваши друзья с раннего детства, могли бы сделать вид, что рады встрече с вами, но Пол был не таков. Он остановился, взглянув на нее с таким выражением, будто она назвала его обидным именем.

— Алиса?

Ее так и подмывало повернуться и побежать в другую сторону.

— Привет, — сказала она.

Он пошел ей навстречу, высвобождая руку из руки женщины.

— Почему ты так одета? — спросил он.

— Потому что я здесь работаю.

— Ты работаешь в парке?

— Кошу траву и сгребаю листья, — ответила она. Зачем лгать?

— А как университет?

— Не занимаюсь.

Похоже, он был этим искренне удивлен, но не дерзнул спросить, почему. Ей он показался расстроенным и нервным, немного не в своей тарелке. За много недель, прошедших с их разрыва, его гнев, вероятно, остыл, и теперь он был холоден. Плотно сжатые губы почти не выделялись на лице. Трудно было поверить, что эти самые губы целовали ее.

— В семье все хорошо?

Помолчав, она кивнула. Как мог он не знать правды? Как могла она не сказать ему? Алиса сердилась на него за то, что не знает, и на Райли за то, что не сказала. Алиса чувствовала, что вот-вот рассыплется на куски, и, пока этого не произошло, лучше было уйти.

Пол вдруг вспомнил о своей неторопливой подружке.

— Это Моника, — отрывисто произнес он, не удосужившись даже выполнить вторую часть представления.

— Я Алиса, — сказала Алиса.

— Привет, — сказала Моника.

У нее были ярко накрашенные губы. «Чересчур яркие для поцелуев», — подумала Алиса. Не похоже было, что она часто общается с садово-парковыми работниками.

— Передавай своим привет, — сказал Пол и повернулся, чтобы уйти.

С ней он разобрался и продолжил прогулку, хотя на этот раз не держал девушку за руку.

Алиса представила себе, как Моника отпускает замечание по поводу ее комбинезона. И она представила, как Пол смеется в ответ. И как они, держась за руки, вместе идут в кафе, чтобы отпраздновать тот факт, что они никогда не надевали и не станут надевать такой комбинезон.

— Кто это? — спросила Моника.

У Пола не было больше желания разговаривать. На душе стало неспокойно и тоскливо.

— Старый друг. На самом деле, ее сестра — мой друг.

— Ну и прикид у нее! — с улыбкой произнесла Моника.

— Что ты имеешь в виду?

Лицо его посуровело, и у него не было желания смягчать это выражение.

— Ничего.

Она сразу ретировалась.

— Ты что-то хотела этим сказать, — настаивал Пол, понимая, что этого делать не надо.

Он все еще злился на Алису. Зачем же ему ее защищать?

— Ничего я не хотела сказать. Правда. Забудь об этом, — сказала Моника.

Ей ясно дали понять, что заработать выигрышные очки в состязании с Алисой ей не удастся.

«Что творится с Алисой и что это за работа, требующая спецодежды?» — недоумевал он. Ему это казалось подтверждением того, что ее работа постоянно не соответствует ее квалификации. И все же он сочувствовал тому энтузиазму и той завершенности, с которой она подходила к своей жизни. У нее было свое достоинство, но в широком смысле. Оно не ограничивало ее, как других людей.