Последнее слово за мной

— Садись!

Рявкал Леха, это я поняла сразу, запрыгнула в кабину и хлопнула дверью.

Нарушая все мыслимые правила, он лихо развернулся и помчался в противоположном направлении. «Жигули», из которых стреляли, попробовали повторить его маневр, но были отрезаны от нас потоком машин.

— Может, ты заткнешься? — жалобно спросил Леха. — У меня уши заложило.

Тут я поняла, что тоненько повизгиваю, прикрыла рот, посмотрела в заднее стекло, ни «Жигулей», из которых стреляли, ни «Ауди» не обнаружила, но появившееся было чувство облегчения мгновенно испарилось, и я принялась вертеть головой во все стороны. Однако продолжалось это недолго. Леха свернул в проулок и вскоре въехал в открытые ворота какого-то заводика, на вид брошенного за ненадобностью еще несколько лет назад. Он остановился, а я спросила испуганно:

— Чего ты встал? Надо сматываться отсюда. Они наверняка запомнили номер.

— Это не страшно, — заявил он, а я, кажется, онемела от возмущения — правда, всего на несколько секунд.

— Может тебе не страшно, а вот мне даже очень.

— Само собой, — пожал он плечами. — Чего ж хорошего, когда по тебе палить начинают. Может, объяснишь, за что ребята так осерчали?

— Понятия не имею, — пожала я плечами, стараясь не смотреть на Леху. — Какие-то психи.

— Ага, — обрадовался он, точно я сказала что-то в высшей степени приятное.

— Чего «ага»? — насторожилась я.

— То самое. Ты прячешься в пригородном доме, раскатываешь на такси, как будто у тебя нет машины и кого-то ищешь, а когда я задаю вопрос, вполне естественный в такой ситуации, ты отвечаешь, что знать ничего не знаешь.

— Я в самом деле не знаю, — пожаловалась я. — Честно. Пытаюсь понять, но мне не везет, ты сам мог убедиться в этом, все концы обрублены.

— Ну, сейчас-то тебе повезло.

Не согласиться с этим было трудно.

— Да… слушай, а как ты здесь оказался? — осенило меня.

— Я за тобой от самого дома ехал. Решил сопровождать негласно, любопытство одолело. А машину в счет долга забрал. Вернет бабки, верну тачку. Все честно.

Я пристально посмотрела в Лехины глаза, пытаясь решить, как следует отнестись к его словам. Исключительно честные глаза, правда, с легкой придурью.

— Хорошая машина, — кашлянув, сказала я.

— Мне тоже нравится. Так что там насчет стрельбы?

— Говорю, понятия не имею. Я хотела найти одну женщину, Светлану, это она познакомила меня с Кириллом Сергеевичем.

— А Кирилл Сергеевич тебе зачем?

— Мне обязательно надо его найти, чтобы… в общем, надо. Светлана утверждала, что живет здесь, я даже была у нее в гостях, и сегодня приехала, чтобы поговорить… А тут эти…

— Ага, — вновь обрадовался Леха, затем извлек из кармана газету, расправил ее на колене и протянул мне, ткнув пальцем в нужную заметку. Само собой, речь в ней шла о недавней аварии и моей предполагаемой гибели.

— Только не говори, что на похороны приехал, — съязвила я.

— Нет, что ты, — ответил он серьезно. — Газета мне случайно на глаза попалась. Я когда прилетел, сначала к тебе на квартиру отправился, на Бабеля.

Никого. Ну, я купил газетку и пристроился на скамейке, думаю, авось появишься.

А как статейку прочитал, сильно расстроился, хотел Таньке телеграмму отбить, но потом подумал, что торопиться не стоит. Про труп ничего не сказано, а ну как ты жива? Танька мне за эту телеграмму голову оторвет. Вот я и решил устроиться, а потом не спеша выяснить, что тут да к чему. Ключ у меня с собой был, я и поехал, а ты жива-здорова, спишь себе спокойненько.

— Оттого ты вчера со мной весь день таскался? — догадалась я.

— Конечно. Интересно ведь, почему в газете написано, что ты вроде померла, а ты живая, но радовать этим никого не спешишь.

— Авария произошла не случайно, — решив, что придется Лехе что-то объяснить, начала я. — Все подстроено, понимаешь?

— А кому надо, чтоб ты в ящик сыграла?

— Одному человеку. Зовут Кирилл Сергеевич. Познакомила нас Светлана, которую я найти пытаюсь. Сначала он разыграл эту комедию со стариком, ну, ты вчера все слышал, а потом попросил меня к нему поехать, сказал, старик умирает.

Я и поехала. Дальше ты в газете прочитал. Меня хотели убить, и я должна знать почему. Пока ничего не получается…

— А в милицию тебе нельзя? — невинно поинтересовался Леха.

— Если я пойду в милицию, эти гады будут знать, где меня найти.

— Мне показалось, они и так знают. Хотя я сам милицию не очень жалую и тебя понять могу, ну их, в самом деле.

— Ты когда в Казань возвращаешься? — спросила я: уж больно он меня беспокоил.

— Как бабки получу, — удивился он. — Мне эта развалюха на фиг не нужна, своя есть.

Насчет развалюхи он загнул, но спорить я не стала. Леха завел мотор, и мы не спеша выехали все в те же ворота.

— Куда теперь? — спросил он.

— Надо найти одного парня, художника. Сегодня суббота, он должен быть возле Рождественского собора, там что-то вроде вернисажа.

— Ага. А где этот собор?

. Я объяснила, как проехать, и задумалась. По рассказам Лехи, он в этом городе впервые, однако, когда мы уходили от погони, ориентировался он чересчур хорошо. А вот где находится Рождественский собор, оказывается, не знает, хотя это главная достопримечательность города, впрочем, трудно поверить, что Леха интересуется архитектурой. Время от времени я осторожно поглядывала на родственника, силясь решить: можно доверять ему или не стоит. Наверное, все-таки не стоит. Если он узнает, что никакая я не Полина, вполне возможно, у меня станет одним недругом больше.

— Вот он твой собор, — сказал Леха. — Дальше не проедешь. «Кирпич» висит.

«Кирпич», конечно, фигня, но там не развернешься…

— Сворачивай налево, можно подъехать с другой стороны.

Очень скоро мы оказались на площадке, где останавливаются автобусы с туристами. Сейчас там стоял только один автобус, он был пуст — должно быть, экскурсия уже началась. Ближе к ограде собора, расположив картины прямо на асфальте, небольшой группой тосковали художники. Игоря я увидела сразу. К сожалению, он меня тоже. Я вышла из машины, в этот момент он повернул голову, его приятели приободрились, рассчитывая заполучить покупателя, а Игорь метнулся вдоль ограды, свернул к собору и исчез из поля моего зрения. Леха выскочил из машины и рванул за ним. Я пыталась прийти в себя, и художники рядом со мной тоже.

— Чего это он? — пробормотал один из них и покосился на меня, точно ожидал, что я объясню, в чем тут дело.

Вернулся Леха, крайне раздосадованный, развел руками, без слов давая понять, что его пробежка положительных результатов не имела. Подошел ближе и хмуро спросил, обращаясь к художникам, все еще пребывающим в растерянности:

— И куда рванул ваш дружок? Объясняю популярно: он мне деньги должен.

Будете играть в молчанку, я для начала по вашим произведениям проедусь, туда и обратно.