Последнее желание гейши

– Афродита была гермафродитом, я карлица, Венера безобразно толстая, у Далилы три груди…

– А Багира? Я видел ее час назад…

– Посмотри сейчас.

Он выглянул в гостиную, где Багира уже вовсю обнималась с одним из гостей – лысым красномордым коротышкой. Теперь на ней не было ни джинсов, ни водолазки, только набедренная повязка из шкуры леопарда и легкий серебристый пеньюар, наброшенный на плечи.

– Сегодня Багира простужена, поэтому Мадам разрешила ей надеть пеньюар, а обычно она ходит в одной набедренной повязке, – сказала Марго. – Туфли ей тоже не положены – хищники в обуви не ходят…

– А что у нее под пеньюаром? – спросил Базиль, приглядываясь к стройному поджарому телу Багиры. – Такое ощущение, что тонкая черная сетка… Это такое эротическое белье?

– Это волосы.

По вытаращенным глазам Базиля, Марго поняла, что поразила его до глубины души. Она сама была так же шокирована, когда впервые увидела нагое тело Багиры – до этого ей не приходилось видеть настолько волосатых женщин.

Багира (Бэла Григорян по паспорту) родилась такой. Как потом рассказывали Бэле, ее мама Карина чуть не лишилась чувств, когда увидела, что маленькое тельце ее дочки сплошь покрыто темным пушком. Однако врачи успокоили новоиспеченную мамашу, заверив, что волосики отпадут: многие малыши рождаются лохматыми, но потом «шерсть» пропадает без следа. Отец Бэлы тоже велел жене не беспокоиться, подумаешь, волосатая, говорил он, вон посмотри на меня, вся спина, шея, поясница покрыта мехом, и ничего! Потом, волосатые, они самые счастливые! Карина была с мужем не согласна категорически, так как считала, что для девушки иметь такое «счастье», как волосатые ноги и груди, просто смерти подобно, но старалась не расстраиваться раньше времени – врачи сказали, шерсть пропадет, значит, надо всего лишь подождать…

Но она не пропала! А с годами стала гуще, темнее, жестче. К двенадцати годам (южанки созревают рано) Бэла стала похожа на обезьяну. Руки, ноги, спина, грудь – все части тела юной армянки заросли волосами, и лишь безупречно красивое лицо оставалось гладким: на нем не было даже усиков.

На тринадцатилетние Бэле подарили депилятор, так как бриться каждый день было очень утомительно. В четырнадцать она прошла курс гормонального лечения. В пятнадцать хотела отравиться, потому что лечение не помогло. В шестнадцать отец решил выдать ее замуж за пузатого золотозубого Ованеса, единственного мужика в их небольшом городке, готового взять в жены волосатую обезьяну.

Бэле эту новость сообщили за праздничным ужином в честь дорого гостя и будущего родственника, а утром она сбежала из городка.

До девятнадцати лет Багира бродяжничала. Колесила автостопом по стране, спала, где придется и с кем придется, воровала, приторговывала анашой – покупала ее в Астрахани за копейки, в крупных городах Средней полосы продавала за рубли. Не исключено, что лет в двадцать она загремела бы в тюрьму за кражу или перевозку наркотиков. Или умерла бы от СПИДа, подцепив его от очередного случайного любовника, или погибла бы от руки бандюка, которых полно на дорогах. Но Багире повезло – она встретила Мадам.

Это произошло летним вечером на одной из заправок. Багира, увидев шикарно одетую женщину, напросилась к ней в машину, надеясь вытащить у нее кошелек. Естественно, ей это не удалось, потому что Мадам сразу раскусила девчонку и предупредила, что если она посмеет сунуть свои поганые руки в ее карман, тут же этих рук лишится.

Багира поняла ее с полуслова, поэтому всю дорогу сидела смирно. Только перед тем, как вылезти из машины, дотронулась до коленки Мадам и хриплым шепотом предложила: «Может перепихнемся. Стошку беру» – она слышала, что такие шикарные бабы любят спать с молоденькими девочками.

Мадам рассмеялась и велела ей раздеться.

Багира с готовностью скинула с себя рубашку, она ни разу не спала с женщиной, но перспектива заработать стольник ее вдохновила.

Мадам протянула руку, коснулась груди Бэлы, потом провела ладонью по животу и спросила:

– Бреешь?

– Да, – растерянно протянула Багира – она не ожидала такого вопроса.

– Зря. Волосатые женщины многих заводят.

– А тебя? – промурлыкала она, прижавшись к плечу Мадам.

– Меня заводят только мужчины: а волосатые они или лысые, это дело десятое.

– Так бы сразу и сказала, – обиженно буркнула Багира и стала натягивать рубашку. – Зачем было издеваться?

Мадам, не слушая бурчания девушки, достала кошелек, вынула из него две бумажки по сто рублей, протянула Багире.

– На. Купи мыло, шампунь, полотенце, трусы новые. Сходи в баню. Когда приведешь себя в порядок, явишься по этому адресу. – Она всучила Багире визитку. – Только, ради бога, не брейся больше.

– Почему?

– Потому что я собираюсь сделать тебя одной из самых дорогих проституток города!

Мадам свое слово сдержала – спустя полгода Багира стала зарабатывать по сто долларов за час, большим гонораром могла похвастаться лишь Афродита.

– Где Мадам находит таких, как Афродита или Багира? – спросил Базиль, отвернувшись от окна.

– Везде. Венеру, например, она увидела на улице, Далилу заметила в стрип-клубе. Она танцевала в занюханном припортовом клубешнике где-то в Прибалтике. Я и Черная Мамба сами пришли.

– Мамба, это симпатичная негритяночка? Та, у которой в носу серьга?

– Не только в носу… Посмотри сам.

Он опять прильнул к окну и увидел, как на сцене Черная Мамба танцует так называемый ритуальный танец зулусов. «Так называемый» потому что к зулусам Мамба имела такое же отношение, как Марго к пигмеям, то есть никакого. Но клиентам было все равно, им нравилось, как красивая африканка прыгает под звук тамтама, и как дрожат и трясутся золотые цепочки, вставленные в ее соски.

– У нее соски проткнуты или это клипсы? – недоверчиво спросил Базиль.

– Настоящий пирсинг.

– А татуировки?

– Они тоже настоящие. – Марго залюбовалась грациозным, покрытым разноцветными рисунками телом Мамбы. – Здорово, правда?

– По-моему, чересчур… Одна, две татушки, это я еще понимаю, но покрыть ими все тело…

– Мамба начала делать их, чтобы прикрыть шрамы. К сожалению, шрамов на ее теле оказалось очень много…

На самом деле их было не просто «очень много», их было бесчисленное количество – Мамба пыталась считать, но сбилась после пятидесятого. Появились они два года назад, после нападения на нее пьяных скинхедов. Допившиеся до невменяемого состояния дегенераты обмотали юную негритянку мотком колючей проволоки и сбросила в строительный ров. Мамба пролежала там почти сутки, а когда ее вытащили, размотали, оказалось, что все тело покрыто рваными гноящимися ранами – когда она катилась с горы, десятки ржавых колючек впивались в ее кожу.

– По-русски девочка говорит прекрасно… – сказал Базиль. – Откуда она так хорошо знает язык? Училась здесь?

– Мамба родилась и выросла в России. Она дитя Олимпиады 1980 года. Ее мама была спортсменкой, папа кубинским журналистом. Они познакомились в Москве, во время игр… – Марго сделала многозначительную паузу, давая Базилю самому додумать конец истории. – Как видишь, Мамба пошла в отца…

– Которого ни разу не видела…

– Да, русская спортсменка и кубинский журналист расстались сразу после закрытия Олимпиады. Такова жизнь!