Последнее желание

— Где ты научилась ее готовить? — спросил он с некой подозрительностью, или ей просто показалось.

— В школе! — ответила она слишком быстро, но от этой невинной лжи под взглядом отца сделалось невыносимо дурно, и к своему ужасу и удивлению, она почувствовала, что к щекам резко хлынула кровь.

«О, Боже, я покраснела!!!»

В его глазах вспыхнуло на миг удивление:

— В школе учат готовить пиццу? — Но интерес его пропал еще быстрее. — А что, мать не приготовила ничего? — Это уже было сказано с усталостью, такой тяжкой, что стало ясно, насколько ему не терпелось снова остаться одному.

Лера понимала, что ее настрой начнет вот-вот гаснуть, и тогда из шикарной идеи образуется пшик.

— Борщ, — проронила она без энтузиазма. — А пиццу я обещаю сделать такую, что просто пальчики оближешь!

Она улыбнулась, но отец все так же смотрел на нее невидящими глазами.

— Мне только денег вроде бы не хватает, — сказала она, понимая, что радость в голосе тает, как масло на сковороде.

— Так возьми, — он слабо кивнул в сторону шкафа, будто даже это движение было едва ли ему под силу.

Опущенные худые плечи, изможденное лицо, потухший взгляд, и даже, казалось, высокая залысина на его голове единогласно убеждали ее в том, что этот человек доживает свои последние часы.

«Нет, папа, нет, — хотелось ей бросится к нему, — у тебя еще много лет в запасе! Не ставь на себе крест, умоляю! В тебе больше нет прежней силы, но ты еще на многое способен. И я знаю точно, если ты прекратишь сам себя истязать и носить на себе этот камень, ты проживешь еще много, очень много счастливых лет!»

Эти слова застряли у нее в горле от невыразимой боли. Видя его таким, она едва ли могла сдержаться, чтобы не впасть в отчаяние и не захлебнуться от собственных рыданий. Хотелось просто плюнуть на все, высказать все, что она знает! Ведь иначе зачем она здесь и сейчас, если не может проявить этой близости? Какой тогда смысл во всем происходящем?!!

Но, Боже, что если она поразит его своими словами настолько, что это окончательно его добьет? Она не выдержит такого зрелища.

Валерия ринулась к шкафу, распахнула его и укрылась за дверцей. Дрожащие руки сами потянулись к пальто, — она вспомнила, где хранились деньги на мелкие расходы, словно ничего не менялось и она всегда брала их там. Несколько секунд хватило, чтобы взять себя в руки.

Решив, что двух рублей достаточно, Лера поспешила покинуть комнату.

— Я скоро вернусь, — обронила на лету.

Он не ответил.

— 7

Ближайший магазин Валерия, как ни странно, хорошо помнила. Типичный совдеповский гастроном — плитка и бетон, много бесполезного пустого пространства, жужжащие холодильники, запах рыбы, гниющих овощей, томатного сока на разлив, пива и выпечки.

Она не просто питала страсть к сыру, это была ее неизлечимая болезнь! Если бы она могла быть экспертом не только моды, но чего-либо еще, то это непременно стали бы сыры!

Норвежский Эмменталь, итальянский Асьяго, испанский Манчего, Австрийский Беркезе, Дамбо — золото Дании (и ее голубые сыры), голландский Эдамер, французский Бри, Канталь, Камамбер…

При одном упоминании у нее кружилась голова и челюсти сводила судорога. Завяжите ей глаза и дайте крошечные ломтики, Лера безошибочно определит, что это был за сорт, марка, страна. Именно поэтому она всегда была ценным гостем на дегустациях компаний и ресторанов, поставляющих в Украину элитные сыры. Да и сама Украина, к счастью, не отставала.

Дня не проходило в ее жизни без этого удовольствия, тонко нарезанные полоски сыра — это было первое и единственное, с чем она встречала утро в дополнении к ароматной чашке кофе.

Однако же в данной ситуации выбирать было не из чего. Вариант был один, и его серый цвет не сильно вдохновлял, но деваться было некуда.

— Простите, как называется этот сыр? — спросила она у толстой продавщицы.

— О, Валька! — воскликнула женщина и Лера недоуменно подняла глаза. — Сыру захотелось?

Кажется, соседка ее родителей, старая дева, как там бишь ее… Люся! Валерия непроизвольно хмыкнула, поражаясь насколько имя гармонировало с этой всегда неряшливой и растерянной внешностью. Вот Люся, так Люся!

— И как же он называется? — повторила она свой вопрос.

— Кто? — удивилась Люся.

— Сыр!

Женщина засмеялась:

— Сыр, как сыр. Обыкновенный!

— Ясно, — заключила со вздохом Лера, — сыр Обыкновенный! Дайте мне граммов двести.

— Ха, кто ж ими наестся! Бери уж полкило! Вдруг завтра не будет, — подмигнула Люся и сжала в пухлой ладони здоровенный нож.

Лера выудила из кармана мятые рубли.

— И этого хватит? Ладно, давайте полкило.

— Как там папа? — спросила Люся, быстро оттяпав уголок сыра от того куска, что лежал в витрине холодильника. Бросив на весы, отрезала тонкий краешек — излишек — и быстро швырнула себе в рот. Остальное замотала в бумагу. Лера смотрела на нее круглыми глазами.

— Нормально, — ответила, — собираюсь приготовить для него пиццу.

— Чего? — Женщина дожевала и озадаченно выпятила губу. — Это че еще такое?

— Пристрелите меня, — простонала Валерия.

— Чего?

— Это как лаваш, только со всякой чепухой сверху и сыром, — быстро пояснила она, забирая свой сверток.

— Ты погляди! А зачем такое?

— Просто вкусно.

— Правда? И кто готовить будет? Ты, что ль?

— Угадали.

— Ну, как-нибудь и мне покажешь.

— Вам понравиться, не сомневайтесь!

— А мама чего, на работе? — продолжала расспросы Люся, когда Валерия уже почти отошла от прилавка.

«И что же продавцам всегда все знать неймется? Ну просто вынос мозга!»

— Да где ж ей быть еще, — буркнула в ответ.

Она уже почти отвернулась, готовая поскорее слинять, но за мощной спиной Люси мелькнула знакомая этикетка, и приглядевшись, она увидела, что это «Пепси».

— Ух ты, — выдохнула обрадовано и вернулась к прилавку. Ну точно! Торговое соглашение 72 года: мы вам водку, вы нам — «Пепси»! Идеально для пиццы!

— И две «Пепси», пожалуйста. А лучше — три!

— У тебя денег только на одну, — констатировала Люся.

— Черт! Ну давайте тогда одну.