Последнее желание

— 24

В каждой школе есть такой спортзал — площадью 150 квадратных метров, высотой в два этажа.

Мекка для любого школьного события, начиная различными Олимпиадами и заканчивая выпускным балом. Новый год, брейн-ринги, все награды и общественные выговоры.

Лера сидела у длинной кирпичной стены с большими окнами и раскачивалась в деревянном раскладном кресле, к которому крепилось еще несколько, при этом непроизвольно задирала голову вверх, разглядывая высокий облупленный потолок с крупными серыми пятнами. Зачем такой высокий? Чтобы не пробить башкой крышу, кувыркаясь на брусьях? Не промазать по волейбольной сетке? Кто-то доползал по канату до самого верха? На полдороге физруки принимались орать благим матом, что делать этого нельзя. Так чего ради? Принцип храма? Должно же быть хоть одно место в школе, где ты заслуженно почувствуешь себя мелким и ничтожным.

Как и эти кресла: жесткие, сухие, скрипучие, с высокими подлокотниками, — зажимающие группку людей в неразмыкаемый ряд, как в тиски, делая одинаково незначительным и безвольным каждого. Шелохнешься — пошлешь колебание по всему ряду, шелохнешься второй раз — нарвешься на препятствие из каменных спин и первые предупреждения. Шелохнуться третий раз не хватит духу, а хватит — получишь локтем по ребру, да так, что мало не покажется!

Чтобы кем-то управлять — его нужно принизить. Эта система будет действовать всегда.

У рабов нет воли, как нет и амбиций. Вот почему в школе так много отстающих, вот почему единицы чего-то добиваются в жизни. Мелкой сошке ведь много не нужно. Не каждый станет впоследствии «по капле выдавливать из себя раба…»

Рядом с ней сидела Надя, преобразившаяся в обновках, с неаккуратным высоким хвостом, с торчащими размытыми кудрями и с ярко проявившейся на губах помадой (Лера все же заставила ее хорошенько промокнуть губы платком, от чего девчонка теперь дулась на нее, но алое пятно продолжало гореть на ее губах, как пионерский флаг).

Она выглядела взволнованно, без конца вертелась, от чего кресло Леры шаталось как шлюпка, дрейфующая на волнах. Это в конце концов вывело ее из себя.

— Ты пойдешь танцевать или нет? — спросила она.

— Я не умею, — хныкнула Надя. — Может, ты научишь меня?

— Я что, по-твоему, танцор диско? — изумилась Валерия — Иди и учись.

— У меня не получится.

— Тогда какого черта мы здесь делаем?

Надя насупилась, потом снова принялась канючить:

— Валь…

— Ты издеваешься? Леонтьев?!! Может, сразу два пальца в рот?

— Ну хоть медленный…

— Не проси! Какой толк идти на дискотеку, если ты не умеешь танцевать? — Лера порывисто вскочила, готовая визжать от досады. Это ж надо было позволить себя втянуть в такое!

— Я хоть молчу про то, как ты вырядилась, — огрызнулась Надя. — Над тобой все смеются, не видишь? Что это за колготки такие, где ты их откопала вообще?

У Леры отвисла челюсть. Надя учит ее моде?

— Ты бы их запомнила хорошенько, — выпалила она, не сдержавшись — Потом, когда будешь мечтать о таких, вспомнишь, где видела!

Черт! Зачем?

Злясь больше на саму себя, чем на Надю, Валерия отвернулась, присела на ручку кресла и снова принялась изучать обстановку спортзала.

В дальнем углу зала, почти в тени, притаилась «Лёня-Федя» и беспрестанно пасла ее. Всякий раз поворачивая голову, Валерия замечала грозный взгляд.

Присутствовала еще парочка учителей, но их почти никогда не было видно. Они появлялись вдруг, материализуясь из воздуха, стоило только о них забыть. Если пара чуть сильнее прижималась друг к другу — они тут как тут выныривали просто между танцующими.

— Дистанция, дистанция, — напоминали сурово.

Если кто-то громко ржал, бегал, в общем, вел себя недостойно пионера, ему тотчас напоминали строгим взглядом, либо нотацией — что к чему.

Лера вздохнула, не в силах сдержать раздражение.

Тут и там сновали дежурные с красной повязкой на предплечье, тоже блюли порядок. Один из них прошелся вплотную, задев ее и чуть не наступив на ногу, — с видом полной вседозволенности.

Сами танцы навевали погребальную тоску. С трудом верилось, что кто-то мог посещать такие мероприятия. Звучавшие из хрипящих колонок унылые песенки с гулом разносились по пустому, плохо проветренному спортзалу. Реденькая кучка танцующих в центре напоминала ей фрагмент из фильма про сумасшедший дом, пациенты которого картинно раскачивались туда-сюда, плохо понимая, где они находятся.

Даже взгляду не на чем остановится: одеты подростки слишком просто и скучно, на их фоне она могла показаться пришельцем.

Еще немного — и ее стошнит!

Надя задергалась в кресле, устремив обеспокоенный взгляд на танцующих, прыщавое лицо наморщилось.

— Барановская!

— Кто?

Лера проследила за ее глазами.

В центре зала и правда возникло внезапное оживление, вызванное появлением блондинки в черных брюках и бежевом жакете (первая модница за весь вечер!), вокруг которой, прервав танцы, образовалось движение, как возле знатной особы, — все приветствовали ее, чуть не толкаясь, с кем-то она обнималась. При этом самодовольство на ее лице читалось так отчетливо, что было различимо даже издалека.

— Что за птица? — спросила Лера, пытаясь припомнить самостоятельно.

— Здрасте! А то ты не знаешь, — удивилась Надя.

— Местная звезда? Чем примечательна?

— Это Барановская! — ответила девчонка так, словно это уже само собою все объясняло.

— Слушай, можешь не повторять мне ее фамилию каждую секунду, словно ты ее пиар-агент! Я не помню, кто она.

Надя выкатила глаза:

— Ну ты даешь! Она самая красивая девочка школы!

— Да ладно, — хмыкнула Валерия. — Ее едва симпатичной назовешь. Это ты под нее свой хвост начесала? А что за парень с ней?

— Глеб, — лицо девчонки вспыхнуло и она отвернулась.

— А! — гоготнула Валерия. — Мы здесь ради него? Становится жарко! А то уж я подумала, танцы в морге. Значит, это самая крутая девушка школы и ее бойфрэнд? Да, он хорош, согласна. И что, вот так все перед ними хвостами виляют?

— Не все, — Надя затравленно смотрела в пол.

— Ну! И почему ты щеки надула? Нарядилась, накрасила губы, заставила меня припереться, иди теперь — танцуй!

— Не пойду.

— Это почему еще?

Неожиданно до нее донесся всхлип.

Лера повернула голову, поглядела на Надю и опустилась рядом на сиденье.

— Эй, ты что? — потеребила ее за рукав. — Парня так не завоюешь.

Но та уже совсем разлилась водопадом.

— Я уродина!

Лера на миг опешила. Надя точно не была красавицей, прыщи во многом тому способствовали, но, ради Бога, даже среди кинозвезд и моделей — не так уж много истинных красоток! Не была бы она акулой моды, если бы не знала этого наверняка.

— Ты не уродина, — сказала она. — Тебе нужно больше работать над собой. А не сопли размазывать.