Последние бои Вооруженных Сил Юга России

Помимо генерала Ивашкевича, варшавское военное министерство приказало нам сдать наше оружие и отправиться в польский концентрационный лагерь Демби (на окраине Кракова) с обещанием вскорости отправить нас в Добровольческую армию. В госпиталь прибыл вооруженный польский отряд, державшийся очень корректно. Нам был предоставлен вагон в пассажирском поезде, доставившем нас в Краков, откуда на военных автомобилях мы прибыли в Демби. За проволокой этого лагеря скопились пленные красноармейцы, встретившие нас дикими криками, прекращенными польской охраной.

Мы не были на положении пленников и получали разрешения посещать Краков. Вообще отношение польской комендатуры было вполне корректным. Пробыв в этом лагере около двух недель и связавшись с нашим военным агентом в Варшаве полковником Д., мы получили, наконец, разрешение на отъезд в Чехословакию — это был единственный способ добраться до Добрармии, которая отступала к Новороссийску и к Крыму.

В Праге в это время председателем совета министров был верный друг России д–р Крамарж, которому я представился, был принят с исключительной любезностью и добротой. Русских в то время в Праге не было, и нам было оказано чехами большое внимание. Благодаря д–ру Крамаржу мы уже на третий день в отдельном вагоне отбыли в Вену, и в тот же день наш вагон был прицеплен к австрийскому поезду, прибывшему в Загреб, где вагон был присоединен к поезду, шедшему в Белград. В то время в сербской столице было уже немало русских гражданских лиц, своевременно эвакуировавшихся из России.

Пробыв в Белграде два дня, мы двинулись дальше, прибыли в Софию и сразу же поехали дальше в Варну, где уже было много русских беженцев. К нашей радости, в порту был готов к отправке в Крым русский пароход Добровольного флота, на который мы без промедления погрузились и на третий день выгрузились в Севастополе, приятно поразившем нас большим порядком.

Далее прибытие в штаб нашего батальона, где нас считали уже погибшими, короткое время пребывания в Севастополе, затем в Феодосии и отправка на фронт, приказ генерала Врангеля о выступлении, боевая страда в Северной Таврии, надежды на победу, отступление к Феодосии и горестное прощание с Родиной.

А. Трембовельский [134] ЭПИЗОДЫ ИЗ ЖИЗНИ 3–ГО ОТРЯДА ТАНКОВ [135]

Киев — Екатеринослав — Николаев

С эвакуацией Киева отряд был направлен сперва в Кременчуг, а затем в Екатеринослав в распоряжение генерала Слащева. В Екатеринославе нас поставили в известность, что все мосты через Днепр взорваны, а потому следовать с частями корпуса генерала Слащева, двигавшегося в Крым, мы не могли, и нам оставался лишь один путь на Николаев, с надеждой найти в порту подходящий транспорт и погрузить на него отряд. По пути следования отряда из Екатеринослава в Николаев к нам присоединялись все отставшие чины Белой армии. Из них была сформирована охранная рота.

134

Трембовельский Александр Дмитриевич. Александровское военное училище. Прапорщик 56–го запасного пехотного полка. Участник боев в октябре 1917 г. в Москве. В Добровольческой армии с ноября 1917 г. Участник 1–го Кубанского («Ледяного») похода в пулеметной роте Корниловского полка; затем на бронеавтомобиле «Партизан» в 1–м бронеавтомобильном дивизионе, до 30 сентября 1919 г. подпоручик, с 30 сентября 1919 г. поручик. В Русской Армии в мае 1920 г. в экипаже танка «Генерал Скобелев», в июле 1920 г. командир того же танка (штабс–капитан) до эвакуации Крыма; с августа 1920 г. капитан и подполковник с переименованием в полковники. Орден Св. Николая Чудотворца. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Технического батальона в Югославии. В эмиграции в Югославии. Окончил курсы Генерального штаба в Белграде. Умер 1 февраля 1985 г. в Санта–Барбаре (США).

135

Впервые опубликовано: Первопоходник. 1971. Октябрь. № 3.

Часто во время движения сильно разросшегося железнодорожного состава отряда мы видели сброшенные под откос пассажирские вагоны. А на одной из станций мы были свидетелями жуткой картины. Сейчас же за станционными постройками, полузанесенные снегом, были сложены штабелями трупы пассажиров, убитых при железнодорожных крушениях. Эти крушения устраивали так называемые «махновцы» — организованные банды из ближайших селений. Тактика их состояла в том, что они вынимали костыли, держащие рельсы, из шпал, а при приближении поезда, прикрытые кустами, росшими вдоль железнодорожного полотна, открывали по поезду ружейный и пулеметный огонь. Машинист поезда, естественно, увеличивал скорость состава, рельсы, освобожденные от шпал, съезжали в стороны, и поезд сваливался под откос. Живых и раненых грабители пристреливали. Сейчас же к потерпевшему крушение поезду подъезжали повозки и начинался грабеж.

Все эти условия движения нашего отхода были продуманы, и по распоряжению командира отряда полковника Мироновича при первых же выстрелах наш состав останавливался. Сейчас же охранная рота выбегала из вагонов и рассыпалась вдоль пути. На крыше вагона был установлен сильный прожектор, который ночью освещал местность. Танкисты спешили к своим танкам и пушкам. В случае нужды мы открывали огонь, и, конечно, мародеры исчезали.

Для починки испорченного пути впереди паровоза находились две платформы со шпалами, рельсами и вообще с необходимыми железнодорожными материалами. Помню, как один мостик был взорван и мы, воспользовавшись этим материалом, смогли построить ферму (мостик), через который осторожно прошел наш поезд. Затем эту ферму разобрали и погрузили обратно на платформы.

Для более яркого освещения препятствий, которые нам приходилось преодолевать, надо упомянуть, что угля для паровоза нигде не было, приходилось на станциях разбирать запасные станционные пути, шпалы грузить на платформы. Во время движения поезда их все время распиливали для топки паровоза. Водокачки не работали, поэтому снег сгребали лопатами, грели в котлах и полученную воду наливали в тендер паровоза.

На одной из остановок была снаряжена целая экспедиция за водой в ближайшее село. У крестьян, живущих около станции, за бутылку водки удалось достать пару розвальней с лошадьми. Конечно, розвальнями правили их хозяева. Они же и были проводниками. Ночью было то, что в народе говорится «лютый мороз». Во главе с нашим энергичным командиром полковником Мироновичем группа танкистов, закутавшись в полушубки и захватив бидон чистого спирта, уже с наступлением полной темноты отправилась в свою экспедицию за водой.

Поздно ночью мы прибыли в намеченное село. Проводники наши знали хату старосты села и ввезли нас прямо во двор его зажиточной усадьбы. Разбудили старосту и, чтобы его умилостивить, сразу же вручили ему бутылку водки. Надо упомянуть, что в то время полной разрухи деньги не имели никакой цены, а вот водка ценилась дороже золота. Итак, разбудив старосту, мы объяснили ему цель нашего прибытия и пообещали ему в случае успеха в награду за доставленную нам воду бидон спирта.

В то время ограбление путников, да еще безоружных, было делом обыденным. Но мы были хорошо вооружены, молоды и энергичны. Это сразу бросалось в глаза собравшимся в хате старосты сельчанам. Чтобы они поверили, что мы их не обманываем, каждому из них преподнесли чарку крепчайшей водки. Да, водка сыграла свое дело! Крестьяне закопошились. Запрягли лошадей. В сани поставили бочки, и у колодцев образовалась большая колонна саней с бочками. К рассвету работа закончилась. Все бочки были полны воды, и мы двинулись в обратный путь. К утру тендер нашего паровоза был наполнен. Для сведения читающих надо указать, что все станции были без служебного персонала, все трубы от мороза полопались, а обязательные водокачки на каждой станции подорваны, и это было дело рук махновцев и других бандитов. Наш отрядный доктор, всеми любимый и уважаемый зауряд–врач Ляхно, в одном из вагонов устроил настоящий госпиталь, в котором успешно лечил подстреленных махновцами и многих, многих спас от неминуемой смерти.

В Николаев мы прибыли поздно ночью в канун Рождества 1919 года (по старому стилю). На следующий день в порту города мы обнаружили мощный кран, но подходящего для погрузки танков транспорта не было. Случайно в городе мы узнали, что на реке Буг, уже за городом, стоит транспорт Добровольного флота «Дон». Этот транспорт захвачен пьяной матросней, и без сопротивления они его не отдадут. Сейчас же командиром отряда была выделена группа танкистов, которая, вооруженная пулеметами, винтовками и ручными гранатами, немедленно на грузовике отправилась за плененным матросней транспортом. Подробностей нашего лихого налета я не помню, знаю лишь, что «храбрая» матросня, поняв, что с ней шутить не будут, сейчас же сдалась, и мы вступили во владение этим транспортом. Захватив транспорт «Дон», мы, к нашему огорчению, увидели, что его котлы и вообще вся машинная часть корабля требуют серьезного ремонта, но, вступив во владение им, мы освободили пленников красной матросни — командира транспорта «Дон» капитана 2–го ранга А. С. Зеленого [136] с семьей. При помощи небольшого буксира транспорт «Дон» был доставлен в порт Николаева. Теперь перед нами стояла задача погрузки танков и имущества в трюмы транспорта.

136

Зеленой Александр Сергеевич, р. в 1880 г. Морской корпус (1902). Капитан 2–го ранга, старший офицер заградителя «Монгугай». Во ВСЮР и Русской Армии; осенью 1919 г. — в начале 1920 г. командир транспорта «Дон», в январе 1920 г. помощник командира Николаевского порта. Капитан 1–го ранга. К лету 1921 г. член Союза морских офицеров в Константинополе. В эмиграции в Ливане. Умер 24 марта 1935 г. в Бейруте.

Все грузчики и специалисты, рабочие на кранах, разбежались. Да ведь и нам было ясно, какая расправа красных будет с ними за помощь нам. Пришлось хитрить. Узнав адреса этих специалистов, мы сделали вид, что их арестовывали и что лишь под угрозой расстрела заставляем их погрузить танки и имущество отряда. Тем временем командиру отряда из Ставки главного командования ВСЮР пришло распоряжение: «Погрузив танки на транспорт «Дон», следовать в Одессу и поступить в распоряжение генерала Шиллинга». Вспоминая по порядку события тех дней, надо указать, что по прибытии в Николаев наша охранная рота на следующий же день поспешила распылиться.

Итак, под руководством опытного морехода кавторанга А. С. Зеленого танкисты приступили к погрузке на транспорт танков и имущества своего отряда. Надо было точно распределить, что и куда должно быть погружено. Ведь в составе нашего 3–го отряда танков находилась и большая ремонтная мастерская, созданная трудами и энергией нашего командира полковника Мироновича при непосредственном участии механиков танкового отряда поручика П. Рулева [137] и инженера–механика капитана (тогда поручика) В. А. Бекеча. [138] В случае какой-либо поломки все поправки выполнялись в этой мастерской отряда, и не было нужды посылать танки для ремонта в запасный дивизион.

137

Рулев Петр Васильевич, р. в 1892 г. Подпоручик. В Вооруженных силах Юга России; осенью 1919 г. механик в 3–м отряде танков. В Русской Армии в 1–м дивизионе танков до эвакуации Крыма. Эвакуирован из Севастополя на транспорте «Корнилов».

138

Бекеч Владимир Александрович, р. в 1896 г. Поручик. В Вооруженных силах Юга России; осенью 1919 г. инженер–механик танка «Генерал Скобелев» 3–го танкового отряда. В Русской Армии в 1–м дивизионе танков до эвакуации Крыма. Орден Св. Николая Чудотворца. Капитан. Эвакуирован из Севастополя на транспорте «Корнилов». В эмиграции во Франции. Умер в 1975 г.