Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
Шрифт:

Сталин не был в Кремле. Он ждал приглашенных в Кунцево. Дочь Сталина пишет: «Приехать обедать к отцу — это означало приехать решить какой-то вопрос», и эта встреча не была праздным застольем, как пытается лукаво изобразить Хрущев. Она состоялась не спонтанно.

Застолья как такового вообще не было. Генерал-лейтенант А. Рыбин пишет, что «гостям подали только виноградный сок, приготовленный Матреной Бутусовой. Фрукты, как обычно, лежали на столе в хрустальной вазе. Сталин привычно разбавил кипяченой водой стопку «Телиани», которой хватило на все «застолье».

Ю. Мухин аргументированно поясняет, почему ночное «собрание» у Сталина не было обычным

обедом. «Историки упоминают, — пишет Мухин, — но не придают значения цели, с которой Сталин позвал к себе ряд членов Президиума ЦК на ужин в субботу 28 февраля. Дело в том, что 2 марта в понедельник должно было быть заседание Президиума ЦК, и Сталин собрал товарищей 28 февраля, чтобы неофициально обсудить вопросы повестки дня этого заседания… Но об одном вопросе можно сказать абсолютно точно — в понедельник 2 марта 1953 года Президиум ЦК решил бы вопрос об объединении МВД и МГБ в одно министерство и о назначении министром Берии…

Дело в том, что вопрос об этой реорганизации в числе 16 других вопросов Президиума ЦК и Совмина решили 5 марта 1953 г., в день смерти Сталина (но когда Сталин был еще жив). На все 16 вопросов у членов Президиума ушло 40 минут. До 5 марта члены Президиума и правительства дежурили у постели Сталина и на Президиум не собирались. Такой вопрос, как реорганизация двух ведомств, не может быть решен мгновенно, за 2,5 минуты, это исключено. Такие вопросы обсуждаются очень долго и заблаговременно…»

И этот ход мыслей неоспорим: председатель Совета министров Сталин 28 февраля на совещании с членами «пятерки» Политбюро принял предварительное решение о реорганизации Министерства госбезопасности. Игнатьев, при котором состоялись аресты по «делу врачей-вредителей», снимался с должности.

Кстати, министр уже ждал такого оборота событий. Судоплатов пишет: «В конце февраля 1953 г., за несколько дней до смерти Сталина, я заметил в поведении Игнатьева нарастающую неуверенность».

Но падение Игнатьева должно было произойти не случайно. Оно определилось решением Сталина о прекращении дела «еврейских врачей», а тогда для курирующего деятельность МГБ и тесно общавшегося с министром Хрущева это влекло за собой непредсказуемые последствия. Знаменательно, что уже 2 марта, в понедельник, газеты прекратили публикации по этой теме.

Пожалуй, наиболее связным свидетельством обстоятельств гибели Вождя является рассказ бывшего помощника коменданта дачи «Кунцевская» Петра Лозгачева. «В ночь на первое марта, — вспоминал он, — я был на даче — дежурил… Орлов, комендант дачи, только что пришел из отпуска и был выходной… В ту ночь на объекте должны были быть гости — так Хозяин называл членов Политбюро, которые к нему приезжали.

Как обычно, когда гости к Хозяину приезжали, мы вырабатывали с ним меню. В ночь с 28 февраля на первое марта у нас было меню: виноградный сок «Маджари»… Это было виноградное вино, но Хозяин его соком называл за малую крепость. Что касается фруктов, то они стояли в вазе на столе».

Подчеркнем сложившуюся после войны закономерность, что принципиальные перестановки в Совете министров, как правило, Сталин производил в начале марта. Видимо, это было связано с хронологией и сроками избрания Верховного Совета СССР.

Итак, рабочее совещание у Сталина завершилось под утро, и все же отъезд посетителей выглядит не «как обычно». С момента завершения встречи начинается цепь странных и необычных для сложившегося уклада жизни Сталина поступков охраны и поведения его окружения.

Почти

библейским слогом П. Лозгачев продолжает: «А когда Хозяин гостей провожал, то прикрепленный (полковник охраны. — К.Р.) тоже провожал — двери закрывал за ними. И прикрепленный Хрусталев Иван Васильевич закрывал двери и видел(?! — К. Р.) Хозяина, а тот сказал ему: « Ложитесь-ка вы спать. Мне ничего не надо. И я тоже ложусь. Вы мне сегодня не понадобитесь» (?!). И Хрусталев пришел и радостно говорит: «Ну, ребята, никогда такого распоряжения не было…» И передал нам слова Хозяина…

Здесь Лозгачев прибавил: «И правда, за все время, что я работал, это был единственный раз, когда Хозяин сказал: ложитесь спать…» Обычно спросит: «Спать хочешь?» — и просверлит тебя глазами с ног до головы. Ну, какой тут сон!… Мы были, конечно, очень довольны, получив такое указание, и смело легли спать».

В рассказе помощника коменданта дачи несомненная странность, и обратим внимание на то, что, кроме полковника Хрусталева, никто из охраны Вождя в момент отъезда посетителей Сталина не видел.

Но умудренный опытом Ю. Мухин вообще отвергает возможность такого оборота дела: «Сталин действительно очень хорошо относился к охране и обслуживающему персоналу. Довольно часто приглашал их к столу, а увидев однажды, что часовой на посту мокнет под дождем, распорядился немедленно построить на этом посту грибок. Сон на посту — это воинское преступление. «Спать…» — такую команду Сталин дать не мог…»

Телохранитель Сталина генерал А.Т. Рыбин тоже подчеркивает, что «подобного распоряжения он никогда не отдавал. Оно удивило Хрусталева необычностью. Хотя настроение у Сталина было бодрым». Однако ни Рыбин, ни сам Лозгачев не свидетельствуют, что это разрешение последовало из уст Сталина. Оно преподносится со слов Хрусталева.

Тогда чье распоряжение о разрешении охране «спать» исходило от начальника смены? «Мы действительно легли спать, чем были очень довольны. Проспали до 10 часов утра», — рассказывает П. Лозгачев.

Неуклюже обойдя щепетильную тему, офицер предусмотрительно подчеркивает: « Что делал Хрусталев с 5 часов до 10 часов утра, мы не знаем. В 10 часов утра (1 марта. — К.Р.) его сменил другой прикрепленный — М. Старостин».

Герой Советского Союза, историк и публицист М.С. Докучаев пишет: «В ночь с 28 февраля на 1 марта Сергей Васильевич Гусаров стоял на посту у входа в главный дом дачи, видел, как выходили примерно в 4.00 часа утра Маленков, Берия и Хрущев. Ему вспомнилось, что Маленков тогда облегченно вздохнул, и все разъехались по домам.

Когда Молотову был задан вопрос: «Могло быть, что они… отравили Сталина, когда выпивали с ним в последний день перед болезнью?» — он прямо ответил: «Могло быть. Берия, Маленков были тесно связаны, Хрущев примкнул к ним и имел свои цели. Он всех перехитрил».

Поражающая скудость официальной информации о последних днях жизни Вождя не могла не вызвать лавину предположений и догадок. По версии А. Авторханова, со ссылкой на неких «старых большевиков», Маленков, Хрущев и Булганин уехали с дачи Сталина довольно рано, но не домой, а в Кремль.

Поделиться с друзьями: