Последние Летающие Камни
Шрифт:
– Ты о чем, Хит? — положил ему руку на плечо Тугодум.
– Тугодум, мы скоро выйдем из бури, нам повезло! — сияя карим глазом, смотрел на него Хит. — Как я не подумал об этом раньше, почему?.. Столько времени потеряно… А теперь, когда понял, я боюсь что-то неправильно просчитать, предпринять… — Он достал из-под стола какой-то флакон с бело-зеленоватой жидкостью и немного выпил.
– Хит, ты меня пугаешь. О чем ты? Объясни пожалуйста… — встал напротив друга плоскоголовый гоблин. — С тобой ведь точно что-то не так… Что это такое, — то, что ты выпил?
– Это особое бодрящее средство. Я купил его в лесу, еще два года назад, но, боялся применять. Надо очень осторожно его принимать, но, оно помогает, — столько бодрости дает! Там капли яда реющего червя и скисшее тильдячье молоко.
– Я все что угодно тебе пообещаю. Только не трави себя таким ужасом… — Смотрел на пузырек Тугодум. — Я обещаю, это будет только между нами.
– Это не ужас, это лекарство. Лекарства иногда бывают неприятными, но, они помогают. Вот и я нашел еще одно лекарство, которое поможет нам выйти из бури! Тоже неприятное, но, другого нет. Взгляни сюда. — Он подал Тугодуму свиток, скопированный с явно очень старого, с рукописями и иллюстрациями. Шрифт гоблин разобрать не мог, но, рисунок был понятен, хоть и стилизован. На свитке был изображен старинный корабль, такой формы, которые строили столетия назад. Вокруг корабля были тучи и завихрения, украшенные звездами и глазами. Следом была иллюстрация, где с корабля слетал какой-то стилизованный индивидуум и сыпал какой-то порошок в бурю. Буря рассеивалась, и корабль летел дальше, а матрос падал вниз…
– Мне не очень нравится это изображение… — Посмотрел на улыбающегося Хита Тугодум.
– Но, оно про нашу бурю. Когда я стоял у камня в сильный шторм, я смотрел в небо, и мне показалось, что оно смотрит на нас. Не только небо, вся буря смотрела на нас. Конечно, там не плавали глаза как на картинке, но, было ощущение… Такое незримое ощущение, если верить описаниям свидетелей, дают глистеры. Это глистерная буря! Они редкие, дико редкие, но, нам, видимо, «повезло». Так, как нам обычно везет… И, значит, эта буря не кажется нам живой, она на самом деле относительно живая. Глистеры питаются нашими эмоциями, и будут делать это до тех пор, пока не высосут из нас всю жизнь. Но, к счастью — есть вариант их победить, — глистеры боятся чайна. Вот тут изображено, что матрос прыгает в водоворот, рассеивает чайн так, что тот ровно распределяется по кольцам бури, и она отступает, выпуская судно! Это написано, это нарисовано, значит, это правда. И, к большому счастью, у нас есть чайн! — Хит достал из кармана мешочек из паучьего шелка, в котором блестела субстанция, похожая на песок. — Настоящий чайн с берегов реки Края, я добыл его в Санктафраксе, когда мы там были.
– Мы же почти все время были в кабинете Профессора Света…
– Вот именно — почти все время, за исключением нескольких часов в мой день рождения. Помнишь? Вот тогда я и сделал себе очень удачный подарок. Как же хорошо, что я его тогда взял, лучше подарка просто быть не может… Хоть он и не совсем подарок, конечно, если я сам себе его подарил… Теперь мы выйдем из бури! Какое счастье, что я взял этот свиток и чайн… — Он, улыбаясь, прижал свиток к груди. — Вы выйдите…
– Хит, что ты такое говоришь? Очень мрачно звучит… Ты же не думаешь про эту картину? — Заволновался гоблин. — Может, тебе порошок высыпать в бурю, и всё, и мы выйдем?
– Нет, друг мой, это невозможно. Равномерно порошок распределиться, только если, спрыгнув внутрь бури и в нужный момент, его развеять. Ни с корабля, ни с каната, ни с помощью паракрыльяв. Я все прочитал. Вот поэтому я все рассчитывал… И злился на себя, что все еще пересчитываю, а не иду делать то, что нужно…
– Нет, не вздумай, я тебя не пущу! — Тугодум взял Хита за плечи, глядя на его возбужденное лицо. На глаза гоблина выступали слезы, когда он представлял, что его друг собирается делать. — Давай я сделаю это? Я сильнее.
– Прости, Тугодум, но, это могу сделать
только я. Тот, кто спрыгнет с порошком, должен быть очень легким. Я из вас самый легкий. Может, только больной капитан еще легче меня, но, с ним вариант не рассматривается в принципе. Вот поэтому я не ем и не пью ничего, кроме этих капель. Когда сниму шинель, буду идеально весить.– Я тебя все равно не пущу. — Серьезно глядел в его глаз Тугодум. — Может, буря и сама закончится? Не надо будет себя губить…
– Она не закончится, Тугодум… Пока мы живы — не закончится. Она всех нас постепенно убьет, если кто-то один ее не остановит. Сначала умрет капитан, потом мы по очереди, потом даже птицекрысы…. И только тогда она выпустит бедный корабль с мертвецами на борту. Тугодум, подумай, разве ты хочешь видеть как это произойдет? Как умрет Прутик, как умру я, Тарп, Страшезлоб… Или, еще хуже, если мне придется увидеть как умрешь ты. Я этого точно не хочу видеть, потому я сделаю то, что делает матрос на рисунке. Прости, что я слишком боюсь, чтобы сделать это незаметно, и что рассказываю все это тебе… Но, я не хотел предавать тебя и просто сбегать, не объяснившись. — Он уткнулся головой в плечо Тугодума. — Прости, пожалуйста, братик.
– Ты тоже для меня как брат, столько лет. — Обнял его крепко Тугодум. — Помнишь, как мы вспоминали в цистерне под Нижним городом нашу первую встречу?
– Конечно помню. Как странно сводит нас всех иногда судьба. Тогда вы из Санктафракса в Нижний Город на празднование Водгисса приехали, ты был маленький, а я подросток, и в своей крутой пиратской шляпе, которую мне сшил отец шляпник.
– И ты мне дал примерить шляпу. То есть, треуголку, конечно. Это было смешно, — всхлипнул он.
– А потом мы так удачно оказались в одной команде, потом попали в шторм, потом в Санктафракс, где у тебя оказалась такая хорошая знакомая, у которой оказался чайн…
– То есть, ты погибнешь из-за меня? Если бы не было чайна, то ты бы не решил прыгать…
– Если бы не было чайна, то я все равно погиб бы. И я, и ты, и капитан, и все… Я же уже сказал. — Улыбнулся Хит грустно.
– Ты все время спасаешь меня. Тогда, в Нижнем городе, и в цистерне потом, — я один ни за что бы не выжил, это ты все продумал, организовал.
– Ты тоже со мной продумывал.
– Но, идеи всегда были твои. Ты много знаешь, умеешь. И просто ты умный и добрый. Кто-нибудь мог подумать, что я твой защитник, а все было наоборот. Не правильные мы плоскоголовый гоблин и квартермейстер, наверное.
– Плоскоголовый гоблин родом из Санктафракса, и напористый квартермейстер из Нижнего города, чуть ли не из Лесов, потому что много там бродил в юности. Мы были отличной командой.
– Я не хочу отпускать тебя… Можно, я все равно спрыгну с тобой? Вдруг вдвоем мы еще спасемся, как тогда вместе спаслись?
– Вот это уже полная ерунда! Здесь совсем другая ситуация. Нет, ты останешься здесь, вы выберетесь из бури, найдете место, где подлечить капитана, потом найдете Риверрайз, заберете наших, и тогда всё будет хорошо. И ты должен вернуться к своей подруге из Санктафракса, ты же обещал ей себя беречь, я помню. Как почетный старший брат и друг, запрещаю тебе даже думать об этом. У меня для тебя другие поручения, кстати! Помнишь, в цистерне я делал записи о выживании в коммуникациях? По-моему, это очень дельные записи, которые могли бы кому-нибудь пригодиться. Я должен был их оставить в Санктафраксе, но, мы тогда так торопились, что я не подумал об этом. Хотя, хорошо ведь, что не подумал — Санктафракс ведь насовсем улетел… А теперь я отдам записи тебе, и ты их предашь какой-нибудь библиотеке, когда возможность будет. Ты же не позволишь моим трудам зря пропасть?
– Не позволю. Я все сделаю как ты говоришь. Но, это так грустно…
– Прости меня за это. — Он отшагнул от Тугодума, быстро моргая. — Кстати, потом, когда всё закончится, возьми мою шинель себе, — пусть она тебя греет. У тебя такого теплого ничего нет. Я знаю, она тебе маловата, но, ты рука там разрежь, еще что-нибудь сделай…
– А когда все закончится? — вытирая слезы кулаком, спросил Тугодум.
– Не знаю… Когда я решусь. Это, наверное, еще не совсем скоро случится.
– А вдруг буря еще успеет кончиться?