Последние сумерки

Юлия обошла поляну, чутко принюхиваясь. Ни запаха, ни следов крови нигде не было. Только немногочисленные обрывки одежды, кое-где со следами клыков и когтей. Волчица осторожно приблизилась к покрытому свежей ржавчиной, замысловато зазубренному ножу, что торчал из земли рукоятью в сторону севера неподалеку от поваленной сосны. Инстинктивно поджав хвост, она опасливо обнюхала ритуальное лезвие… В следующий момент Юлии показалось, будто в лоб ей врезалось здоровенное бревно. Она кубарем откатилась от ножа, от ее шерсти, и из глаз сыпались искры.

Через какое-то время она совершила попытку подняться, но лапы не держали ее. Невидящие глаза были широко распахнуты, дыхание сделалось хриплым и частым… Вот в это самое мгновение в ее сознание хлынули образы и видения, настолько четкие и явные, что никто не смог бы отличить их от реальности. Юлия растворилась в них полностью, как будто бы никогда и не существовала на свете.

«Худые исцарапанные руки… ее руки… Нет! Это костлявые бледные пальцы жреца Велемира! Или все-таки – ее?» – протянулись к костру, над которым пристроился закопченный котелок. Судя по терпкому аромату, в нем дымились и булькали травы.

– Ну-ну, идите уже сюда, не прячьтесь! – сказала она голосом Велемира. – Я давно знаю, что вы следите за мной!

Шаман помешал варево старым ножом и воткнул его в горячую землю рядом со стволом упавшей сосны, на котором сидел.

– Выходите же! – крикнул он снова в лесную тьму.

Ответа ему не было, лишь в отдалении шуршали кусты и сухая хвоя под чьими-то медленными тяжелыми шагами.

– Так вот в чем дело! – усмехнулся Велемир, не отрывая выцветшего водянистого взгляда от пламени костра. – Сам Бер-Медведь пожаловал за своими псами следом!

Треск приближался. Велемир спокойно повернул голову в сторону звуков, ожидая появления главы лютичей. И вдруг со всех сторон на поляну вылетели волки, окружили костерок и человека, ощетинились, вздыбив холки, сверкая желтыми глазами. Угрожающе рыча, они носились вокруг шамана, постепенно сужая круги и норовя на бегу задеть его. Велемир отлично знал, что эти хищники, все сплошь его ученики, боятся огня, а еще более – его самого. И что если бы не близость Бера – вряд ли осмелились бы так вести себя. Он по-прежнему не двигался с места. И вскоре его терпение было вознаграждено.

Медведь собственной персоной показался из чащи. Огромный, темно-бурый, почти черный, он вышел на поляну на задних лапах. В тот же миг волки прекратили свои бешеные пляски и отошли к дальней от Бера стороне поляны, сбившись в поскуливающую кучу. Лишь двое из них – крупные и одинаково палевые, заняли места чуть позади Медведя.

– Ну, здравствуй, что ли, батюшка Бер…

Ни один мускул не дрогнул на худом обветренном лице навьего жреца.

Медведь в свою очередь внимательно смотрел на человека, широко раздувающиеся ноздри черного блестящего носа выдавали его ярость. Он двинулся к шаману. Но замер на половине дороги, резко мотнул лобастой головой… и перед взглядом Велемира возник Бер-человек.

– Предатель!!!!! – зарычал он так, что волки невольно попятились прочь, так, будто он все еще оставался животным. – Так вот какова твоя дружба, Велемир!!!

Медведь, глухо рыча, медленно и неуклонно надвигался на жреца.

– Предать свой Род и нашу с тобой дружбу!! Разрушить все мечты и надежды лютичей на новую свободную жизнь под мудрым взглядом богов!!!

Слюна летела изо рта Бера, руки непроизвольно сжимались в кулаки.

– Ждешь смерти и мечтаешь отправиться к Маре?!!

– Чему быть, того не миновать, – ответил Велемир. – А раз уж пришел – молчи и слушай меня!

Бер сделал еще шаг вперед и навис над сидящим шаманом.

– Хочешь ты того или нет, тебе придется служить мне и лютичам, – он ударил себя кулаком в грудь. – Каждое твое слово лжи с этих пор или отказ выполнить нашу волю будет стоить первому попавшемуся человеку жизни, запомни это, хитрец!

– Мне-то что до этого, – пожал тощими плечами Велемир. – Ты ведь знаешь, я служу Морене и Велесу и навь – их вотчина. Чем больше людей уйдет туда, тем лучше это послужит им…

– Хе-ххх! Я неплохо знаю тебя, ведун, – перебил его Бер. – Невинные жертвы будут каленым железом жечь твою душу, а их растерзанные тела будут служить тебе пищей, уж я за этим прослежу!!

При этих словах кровь отхлынула от и без того бледного лица Велемира. Он вдруг сделался как-то меньше, и его взгляд погас, словно жизнь почти покинула его тело.

– И чего же ты хочешь? – тихо, без выражения проговорил он.

– ХОЧУ?!! Не Я хочу! Лютичи хотят!! Чтобы ты исправил то, что совершил! Мои лучшие люди – те, кто еще остался – вскоре отправятся на поиски Юлии, а ты станешь направлять их!

Бесцветные бровки колдуна невольно приподнялись, собрав на сухой коже лба несколько тонких морщин.

– И как же это будет происходить? – он, казалось, нашел лазейку в словах Бера.

– Меня это мало заботит, жрец! – Медведь с презрением смотрел на бывшего друга. – Тебе искать решение этого вопроса. И если ты не найдешь его до возвращения домой, уже через час первая жертва будет принесена.

Бер ударом ноги отшвырнул котелок от костра.

– Вставай, ведун. Тебе придется бежать наравне с лютичами всю дорогу. Береги силы.

…Юлия не сразу заметила, что видения рассеялись. Она чувствовала все, что пережил Велемир во время разговора с Бером, и понимала, что не вправе сердиться на него, если тот все-таки стал помогать грозному главе оборотней. Шаман умел ценить жизнь во всех ее проявлениях, несмотря на строгие посты и обеты, данные Морене. Ведь смерть без жизни ничего не значит, как и навь без яви…

Немного отдохнув на поляне, волчица встала и уверенным размашистым бегом отправилась по следу волчьей стаи, что гнала вперед худого, уставшего пленника. Обратиться волком ему предусмотрительно не дали.

От широкой тропы, проложенной в лесу этой стаей, вскоре отделились три следа – один медвежий и два волчьих. Юлия в нерешительности остановилась у развилки, но через несколько секунд решение само пришло к ней, и она решительно повернула направо. Ей необходим был Велемир. Как быть с Бером, она решит позже.

Тропа, прямая как стрела, уверенно вела ее к цели. Во время дальнейшего пути Юлии ни разу больше не встретились следы ни костра, ни медвежьего присутствия. Ни один след не приближался и не отделялся от общего. Изредка среди полустертых временем волчьих следов попадались отпечатки босых ступней человека.