Последние сумерки
Шрифт:
6 часов 30 минут
Еще за секунду до того, как открыть глаза, Юлия вспомнила, что она не дома. И решила не открывать – потому что вспомнила все остальное. Почти все. И сразу же принялась себя ругать. Осуждать, корить и раскаиваться.
Она так ждала этой недели – полученной от судьбы как внезапный подарок, столько всего намечтала и напланировала на эти чудные дни, что теперь могла только внутренне застонать, упрекая себя за безволие и раздолбайство. Три недели отпуска, и из них одна, первая – в Москве, в одиночестве, в полной свободе! Родители на даче, Олег еще дорабатывает последние дни до своего отпуска. За это время можно было спокойно, без нервов поменять обои в
Ничего этого она не сделала. Просто не смогла. Невозможно что-либо делать по плану, когда ты молода, весела, общительна, а в город так ненадолго, проездом заскочил Король Оранжевое Лето. Ах, ты ж… она ведь рыбок вчера перед уходом не покормила! Думала – вернется. Не просто думала – была уверена, собиралась, хотела… да просто-напросто обязана была вернуться. Видно, прав Олег, когда говорит, насмешливо-печально изгибая красивую бровь, что у нее, мол, «легкость в мыслях – необыкновенная!». Вроде ничего особенного. Но каждый раз Юлию сильно огорчала горькая укоризна в его голосе. И частенько хотелось возразить – «когда же и иметь эту самую легкость, как не в двадцать четыре года?!». Но она, конечно, молчала, виновато опуская взгляд. Потому что он, Олег, конечно же был прав. А она… что спорить, и вправду безответственна. Теперь вот еще эти рыбки… Ах, ладно, – Юлия, сладко потянувшись на чужом диване, перевернулась на другой бок, – ладно, не сдохнут же за одну ночь?
Так, лежа с закрытыми глазами, она нахмурилась и заулыбалась одновременно от воспоминаний, что замелькали перед внутренним взором, словно кадры яркого клипа в стиле r-n-b…
Вот она встречается у памятника на 1905-го с любимой подругой Иркой, вот они уже в любимых «16 тоннах» за любимым столиком, где любимый официант Паша уже красиво расставил любимый мартини-драй с оливками и любимые креветочные коктейли. Вот она со смаком рассказывает Ирке о предстоящей помолвке. Событие века! Олег купил ей роскошное кольцо – она сама выбирала, потому что он боялся ошибиться, и пригласил на две недели в Испанию, сказав, что дарить его он будет там. И что вообще ее ждет сюрприз.
Ну, понятно, естественно, какой сюрприз. Вопрос о своей женитьбе на Юлии Олег решил в положительную сторону, наверное, еще в тот день, когда они познакомились, полтора года назад. Теперь он все окончательно взвесил, обдумал и осознал – он такой, всегда все взвешивает и обдумывает. И это позволяет ему, в его двадцать семь, быть ведущим топ-менеджером в очень крупной и перспективной компании. Вообще, в том, что Олег – лучший жених Москвы и Московской области, не возникало сомнений ни у кого, кто хоть раз с ним общался, не исключая Ирку, маму и даже папу. Не говоря уже о том, что он страшно любит Юлию. Ирка так и говорит – «страшно!», при этом драматически тараща и без того огромные синие глазищи.
– Да, он тебя страшно любит! Ты хоть это понимаешь?
– А то. Смог бы он терпеть мои выкрутасы все полтора года, если бы не любил?
– Это точно, не смог бы… А ты все выкрутасничаешь, так твою растак. Чего тебе все мало-то?
– Не знаю… – Юлия поднесла к губам широкий бокал с мартини и, задумавшись, забыла отпить из него, – не знаю, Ир. Мало все чего-то… Да ты сама разве не такая?
– Такая! Ну, за нас!
– За нас!!
Они долго сидели с Иркой в шумном, прокуренном зале паба и собирались сидеть еще дольше. Возможно, это была последняя их вечеринка подобного рода – Олег не любил бестолковых посиделок за рюмочкой и сигареткой. Что ж, пора и ей прекращать. И вдруг… Юлия в полусне блаженно заулыбалась от этого воспоминания. Случайно, как это иногда бывает, она встретилась глазами с незнакомым темноволосым парнем, что сидел с компанией через столик от них. И, как тоже бывает – только уже значительно реже – у нее в животе мгновенно «запорхали бабочки». Да не просто запорхали – взметнулись, пестрой разноцветной волной затопив сердце, а заодно и голову. Так бывает. Просто взгляд – ничего больше. Но ты уже знаешь об этом человеке все и главное, знаешь, что это – твой человек. Очень твой. Такой твой, что хочется смотреть на него не отрываясь и улыбаться. В какой-то момент она, видимо, так и сделала, потому что он явно собрался встать и направиться к их с Иркой столику. Юлия мгновенно опомнилась. Не хватало еще этого – накануне отъезда в предсвадебное путешествие с любимым женихом! Она быстро отвернулась и с этих пор прикладывала столько доблестных усилий не смотреть в его сторону, что в конце концов они увенчались успехом. И парень с друзьями ушел, не повторив попытки познакомиться.
Она все сделала правильно. И теперь от этого воспоминания ощущалось огромное чувство облегчения от несовершенной глупости. И маленькое, совсем микроскопическое сожаление о том, что никогда больше ей не увидеть этот смеющийся, ласковый и снисходительный взгляд. Надо было и им с Иркой уходить. Сразу за той компанией, но… Ирка не была бы Иркой, если бы не познакомилась с очередным веселым кавалером. Какой-то забавный, уже пьяный – как и они сами, но довольно интеллигентный мужчина вдруг оказался за их столиком. И еще долго развлекал их рассказами о том, что он, мол, актер и что сейчас возвращается из Дома кино с чьего-то там дня рождения и по пути решил заглянуть в любимый паб.
Он, правда, был очень смешной, а они, понятное дело, еще смешнее. И они с Иркой явно нравились друг другу. Так явно, что часа в четыре утра, когда бар уже закрывался, а усталый бармен давно наливал им вместо грога обычный кипяток с сиропом, Ирка зашептала ей в ухо:
– Юль, послушай… Он нас в гости приглашает.
– Зачем? – сонно удивилась Юлия.
– Как – зачем? – Ирка была возмущена. – Азнавура послушать, портвейну массандровского попить… Вот ты скажи честно – ты сейчас домой хочешь?
– Не-а, – честно сказала Юлия.
– Вот и я не хочу. К тому же совесть нужно иметь. Ты вот тут у нас замуж выходишь, а другие, может, тоже хотят… немножко счастья. Одна я с ним, конечно, не пойду… боюсь…
– А со мной не боишься?
– С тобой – нет.
Что было делать? В подобных ситуациях они друг друга не бросали. Кодекс чести старинных подруг такого не позволяет. Тем более домой и вправду не хотелось – что там сейчас делать? А тут – Азнавур, портвейн, Ирка, лето, Москва…
– А куда идти?
– Да вы не беспокойтесь, – заботливо заглядывая ей в лицо, сказал забавный мужчина. – Здесь совсем близко – на Баррикадной…
Идти и вправду оказалось недалеко. А главное – ужасно весело. После духоты помещения их сильнее любого грога опьянил аромат озона и прибитой дождем пыли. Дождик еще падал на плечи редкими теплыми каплями, и было так здорово, так легко, так сладко скакать втроем, взявшись за руки по мелким лужицам – словно пятилетки, сбежавшие из детского сада! И хором, во весь голос петь, тревожа предутренний сон окрестных домов. Да не что-нибудь, а песенку Карлы из старого-престарого спектакля «Проснись и пой!». Они с Иркой были в восторге, да и мужчина, которого, кажется, звали Саша, был в не меньшем упоении. «Наш человек! – радостно думала Юлия, крепко держа его за руку. – Несерьезный явно тоже…»
Потом они по-честному слушали Азнавура на темной кухне при свече и по-честному распили полбутылки портвейна, причем Юлия отчетливо ощущала себя именно той самой роскошной богемой, о которой напевал им великий шансонье. Когда Ирка с Сашей слились в медленном танце и так же, слившись, растворились в глубине квартиры, она упала на мягкий, удивительно удобный диван в гостиной и уснула мгновенно, успев, однако, перед тем, как совсем отключиться, увидеть ласковые и смеющиеся, почти родные глаза…