Последние ворота Тьмы

— Плохие новости, — говорил Мэтлай. Он сидел в центре зала, привычно скрестив босые ноги. — На планету Лахха, населенную людьми, проникли Мроо — из какого-то другого мира, подобного Джангру, через квантовые ворота, оставшиеся после колонизации в работоспособном состоянии, но с Мааналэйсой уже не связанные. Должно быть, это какая-то экспериментальная модель, недостаточно эффективная, чтобы перебрасывать материальные предметы, однако способная воссоздавать заново те паутины энергии, которые составляют разумные сущности Мроо. Они открыты уже давно, — он говорил это, очевидно, специально для пришельцев. Остальные, судя по скучающим лицам, всё это знали. — Мроо, в их естественной форме, не способны обращаться с предметами, но зато способны вселяться в тела людей и полностью подчинять их. Сейчас этот процесс идет чрезвычайно активно. Жертвы очень большие. Группа, которая занимается Лаххой, просит нас вмешатся и помочь — их сил не хватает. Впрочем, их всегда недостаточно. Отправляемся немедленно. Вопросы есть?

— Есть, — Охэйо поднялся. — Что нам там делать?

— Постараться организовать эффективное сопротивление. При возможности — спасти как можно больше людей. Но главное — найти эти ворота и уничтожить их. Это понятно?

— Вполне.

3.

Они двигались безмолвно и быстро, вниз, всё время вниз. Группы, которые занимались каким-либо миром-сном, располагались, обычно, прямо над ним; это упрощало ориентацию и сокращало время вмешательства, если оно требовалось. Но здесь не было прямого пути: туннели извивались, суживались, вновь расширялись. Почти темные участки чередовались с ярко освещёнными. Таинственное самосвечение меха сменялось озерцами застывшего солнца, разбросанными в хаотическом беспорядке. Лэйми едва поспевал за отрядом, но на сей раз двигался самостоятельно. Его уже не нужно было подталкивать.

Путешествие заняло, наверное, больше часа — настолько извилист был путь. К тому же, сила тяжести всё время возрастала и лететь здесь уже было нельзя — приходилось идти, а в узких местах — ползти на четвереньках. Строители Хары не позаботились об удобном транспорте.

Лэйми с облегчением перевел дух, когда они достигли Моря — больше похожего на бассейн. Покрытые длинным мехом покатые своды круглого, громадного помещения были расчерчены множеством хаотично пересекавшихся зеленовато-белых светящихся полос. Под ними едва заметно колыхалась темная, глубокая вода, окаймленная покато уходящей вниз террасой. Её покрывало что-то вроде мокрой травы.

Лэйми вздрогнул, когда перед ним неожиданно появилась Симала.

— Задержи дыхание, — сказала она, — и постарайся понять, что можешь вообще не дышать. Тогда нам, по крайней мере, не придется трясти тебя за ноги, чтобы вода вылилась из легких.

Лэйми подчинился. Ему хотелось дышать — но не сильнее, чем когда он задерживал дыхание под Зеркалом. Между тем, прошла уже минута… вторая… Ничего не менялось.

— Хорошо. Теперь для тебя главное — не отстать. И постарайся не натолкнуться случайно на какой-нибудь другой мир-сон, потому что никто не успеет тебя предупредить. Разговаривать под водой, как ты знаешь, нельзя.

Харранцы начали раздеваться, аккуратно складывая вещи. Стыдливости в них не оказалось ни капли и это можно было объяснить — они все были мускулистые, гибкие и очень красивые, хотя и по-разному. Друг на друга они, правда, почти не смотрели. Одетыми остались всего двое — они должны были сторожить вещи остальных.

Раздевшись, юноши и девушки связывали друг другу волосы в тугие узлы на затылке, чтобы они не мешали плыть. Лэйми помогла Симала, Охэйо — Маула. Всё было сделано меньше, чем за минуту, с хорошей армейской четкостью. Едва все были готовы, харранцы стали бросаться в воду и нырять. Лэйми оставалось лишь последовать за ними.

Вода и впрямь оказалась теплой и совершенно не щипала глаз. Он всегда неплохо плавал и теперь сразу ушел в глубину, стараясь не потерять из виду Маахиса и Охэйо — они плыли чуть впереди. Симала держалась сбоку.

Свет, падавший сверху, быстро мерк. Лэйми ощутил, как вода сжимает его тело. Это было весьма неприятно, но боли он не чувствовал. Немного больше его беспокоили инстинктивные попытки его тела дышать, но они вовсе не были настойчивыми.

На глубине метров в тридцать он наткнулся на что-то, похожее на упругую пленку; она мгновенно обволокла его тело и почти выбросила его на ту сторону. Это была уже не вода: плотная, текучая среда, в которой можно было плыть, но похожая, скорее, на очень густой газ, чем на жидкость. Быстрые мурашки пробежали по его коже, тотчас исчезнув. Немного опомнившись, Лэйми осмотрелся.

Море Снов пронизывали колоссальные — четыре его роста в диаметре — вертикальные и горизонтальные колонны. Они составляли такую же кристаллическую решетку, как и наверху, но только громадную, с ячейками метров в пятьдесят. И в центре каждой…

Это мало походило на миры — скорее, на сюрреалистические круглые фонари, покрытые красновато-желтыми узорами — так могли бы выглядеть настоящие планеты в инфракрасном свете. Вода казалась совершенно темной; множество разнокалиберных сфер тлело в ней, словно облака ярких лун или солнц, видимых сквозь темное стекло.

Впрочем, Лэйми некогда было смотреть на них — он напрягал все силы, стараясь не отстать от харранцев. Они плыли как-то странно, по-дельфиньи изгибая тела, но при том — очень быстро. Он старался подражать им, и это мало-помалу удавалось всё лучше.

Мэтлай вел отряд. Харранцы уходили почти вертикально вниз, пробиваясь сквозь теплые потоки, поднимавшиеся из бездны под ними — не особенно сильные, они всё же досаждали Лэйми, мешая сохранять ориентацию.

Им пришлось погрузиться на глубину почти мили; это заняло ещё один час. Лэйми совершенно потерял ощущение реальности; ему казалось, что всё это происходит во сне, и он реагировал на всё чисто механически. Он устал, все мускулы ныли, но тело подчинялось ему по-прежнему.

Вдруг Мэтлай повернул в сторону. Сфера, к которой он направлялся, была немного меньше остальных, но светилась более ярким зеленовато-желтым. Это могло означать угрожаемое положение. А могло и ничего не означать.

Мэтлай же первым проник внутрь. Это было просто: он коснулся сферы рукой и исчез, не оставив ничего, кроме мгновенной вспышки. За ним последовали остальные. У Лэйми зарябило в глазах, но он плыл так же быстро.

Вблизи сфера утратила всякое сходство с планетой — это был жидкий шар света, с удивительно тонкими, текучими зелеными и желтыми прожилками. Будь у него время, Лэйми непременно полюбовался бы им, но времени не было — уже почти все оказались внутри. Здесь осталась только Симала, с видимым нетерпением наблюдавшая за ним.

Лэйми ещё пару раз толкнулся ногами и, протянув руку, коснулся сферы. Вспышка…

4.

Олько очнулся и пару секунд удивленно смотрел в потолок. Ему приснился странный сон — о месте, где люди летали в воздухе, пронизанном бесконечной решеткой из стальных прутьев, — но деталей он не мог вспомнить. Такое случалось уже не в первый раз; подобная история привиделась ему однажды, давно, но лишь сейчас ему пришло в голову вспомнить её.

Всё это было довольно странно. Юноша помотал головой, потом упруго вскочил, отбросив одеяло. Его родители уехали, а сам он заболел — короче, должен был провести несколько дней дома, совершенно один. Впрочем, его болезнь по большей части относилась к тем, которые называют воспалением хитрости: её вызвало знакомство с очень симпатичной девчонкой, которая сейчас потягивалась, насмешливо глядя на него — точнее, их давнее желание провести в уединении хотя бы пару дней.

Теперь, на второй день этого уединения, Олько с самого утра почувствовал, что им стоит отдохнуть друг от друга: быть вместе, конечно, замечательно — но сколько раз можно повторять одно и то же? Да и узнали они друг о друге так много, что ему невыносимо захотелось погулять и разложить всё по полочкам. Он очень любил, рассуждая, бродить в одиночестве по улицам города, забираясь порой на удивление далеко.

Зевая, Олько подошел к окну — и от этого зрелища у него буквально перехватило дух. Вид в окне дома подруги был похож на вид из окна самолета и юноша, словно зачарованный, прошел босиком по ковру, по прохладному цементу террасы — и замер у самых перил.