Последние ворота Тьмы

— Ты хочешь открыться им?

— Не хочу, но это нужно. Чтобы нацелить брахмастру, надо видеть, во что ты стреляешь — или хотя бы помнить где оно и как оно выглядит. Конечно, сначала мы поищем их сами. Где-то тут была схема…

Они вновь побрели по залу. Охэйо, когда его что-то вдохновляло, мог работать сутки напролет, но Лэйми чувствовал усталость — не то, чтобы он был физически измотан, просто в его голове накопилось слишком много впечатлений и они настоятельно требовали сна — чтобы разложить их все по полочкам.

Они вернулись к схеме минут через семь. Охэйо отошел на два шага и стал её разглядывать.

— Здесь их нет, — наконец сказал он. — Должно быть, они внизу. Вне ирринайской сферы реальности. Это сразу и хорошо, и плохо.

— Почему?

— Это значит, что Ворота закрыты неплотно. Сущности Мроо, сама их реальность могут проникать даже сквозь скалу. Да ты на схему посмотри. Видишь, как тот сизый туман поднимается снизу?

— Тогда где тут хорошее?

— Сугха — столь противоестественное явление, что сама по себе она существовать в реальности Мааналэйсы не может. Она живет в облаке реальности Мроо, — но вот творить её она, к счастью, не может, и эта реальность должна поступать Извне. Если мы взорвем Ворота, ей, пусть и не сразу, придет конец.

— Тогда почему Манцибурны не взорвали их сами?

Охэйо усмехнулся.

— Мроо — очень древняя раса. И очень могущественная. У неё многому можно научиться. Ради этого стоит пойти на небольшие издержки — ведь от Сугха страдают лишь люди. Для стервятников гниль всегда пахнет сладко…

Вежливое покашливание за спиной заставило их обернуться. Лэйми увидел четверых рослых молодых людей, одетых в пушистую массу длинных белых нитей, кончавшихся яркими, как звезды, разноцветными искрами. Она открывала лишь нижнюю треть крепких, словно отлитых из металла, рук и босых ног, перехваченных на запястьях и щиколотках тяжелыми серебряными браслетами со сложным фрактальным узором. Вьющиеся черные волосы этих созданий являли собой странный контраст с белизной их одежды. Их лица были такими же гладкими, словно отлитые из коричнево-темного золота маски с прорезями длинных, темно-синих глаз. Кто это — мальчики или девочки — невозможно было угадать. Они стояли полукругом, направив на них пистолеты. Эти серебристые устройства с узкими соплами казались смертельно опасными и Лэйми не сомневался, что первая же попытка сопротивления будет стоить ему головы. В буквальном смысле.

Охэйо, вероятно, думал так же. Он поднял ладони к плечам, показывая, что сдается, не выпуская однако брахмастру из рук. Странно, но никто не пытался забрать её у него. Впрочем, если им была знакома эта вещь, такое обращение нельзя было назвать излишне глупым.

Их повели. Двое конвоиров, указывая путь, шли впереди, двое сзади. В других обстоятельствах Лэйми легко смог бы затеряться в толпе, но он просто не видел в этом смысла. Едва ли с ними теперь посмеют что-то сделать…

Они свернули в арку, ведущую в другой громадный зал. Расходясь веером, лестницы спускались от неё на ряд платформ, разделявших несколько монорельсовых путей. На них стояли поезда — громадные белые цилиндры с прозрачным верхом, выпукло сужавшиеся на обеих концах. Людей здесь было так много, что они сливались в единую пёструю текучую массу. Лэйми подумал о Наури и Лэйит — они расстались с ними на другой станции, всего в миле от этой. Сейчас они были здесь, в этом городе, и, если бы он догадался вернуть свою внешность и поискать их…

Конвоиры вели их на самую крайнюю платформу, примыкавшую к пути, который был уже, чем остальные. Вагон, стоявший на нем, тоже был меньше — всего мест на десять.

Им позволили сесть вместе — в удобнейшие мягкие кресла, стоявшие слева от прохода. Дверь захлопнулась с глухим мягким стуком и вагон тронулся с места неожиданно резко — Лэйми с силой вдавило в упругую спинку сидения. Никакой кабины управления здесь не было — один салон, и он не заметил даже никаких приборов. Казалось, вагон движется сам по себе, скользя по улице — точно такой же, как виденная ими, с единственной разницей — пешеходам здесь были отведены два яруса широких террас по бокам, а в центре проходили пути. Вагон мчался так быстро, что вид за окном сливался в сплошные размытые полосы. Насколько Лэйми смог понять из схемы, поезда здесь шли по одной-единственной линии, напоминающей в плане кольцо с множеством перекрученных петель.

Поездка заняла не больше нескольких минут. Потом, миновав туннель, вагон нырнул во мрак, совершенно непроницаемый. Они мчались в нем ещё несколько минут; потом вокруг них вновь беззвучно возникли стены туннеля — он был чуть выше человеческого роста, белый, ярко освещённый, хотя для людей здесь предназначались лишь узкие боковые дорожки с высокими перилами. Вскоре вагон замер на маленькой станции. Она кончалась узкой комнаткой, похожей на отрезок цилиндра — вогнутая стена перед ними переходила в свод и обрывалась за их спинами. В центре каждой плоской стены было по круглому экрану; в них, на фоне мозаичной облицовки, виднелись лица двух юношей в серых куртках. Они внимательно осмотрели их всех, а потом одновременно нажали что-то невидимое на своих пультах. Вогнутая стена — точнее, толстостенный цилиндр с широкой прорезью — плавно повернулась. Проем в ней ушел под пол и появился вновь, но уже с другой стороны. Сделав несколько шагов, Лэйми вскрикнул от удивления.

Они стояли на узком балконе, выступавшем из отвесной стены ущелья. До его дальней стены было метров пятьдесят. Она была словно из выпуклых граней черных алмазов и заметно выгибалась; Лэйми понял, что это ущелье смыкается колоссальным кольцом. Дно его было очень глубоко, и там лежал светящийся туман. Верхняя часть стен скрывалась в непроницаемом мраке. Здесь было холодно и сыро, дул сильный ветер, резкими порывами налетавший то справа, то слева. Воздух был очень свежий; слабо пахло озоном.

По ущелью раскатился тяжелый, низкий гул. Стена напротив них раскрылась, словно чудовищный цветок с двумя кольцами острых лепестков; он занял едва ли не всё поле их зрения и Лэйми невольно попятился. Из многогранного чернильного провала выплыла телескопическая труба из выгнутых листов стекла и блестящих стальных поперечин. Она с мягким шипением вошла в круглый проем, в котором помещался балкон. Передняя секция перил ушла вниз.

Охэйо двигался первым. Казалось, он идет по воздуху, не касаясь прозрачного пола; вниз, в бездну, в которой сходились стены, Лэйми старался не смотреть.

Когда они миновали внутренний темный туннель — тот был длиной метров в двадцать — вспыхнувший яркий свет залил пустой кубический зал с громадной круглой дверью. Внешние ворота закрылись с величественной медлительностью: сегменты трубы плавно входили друг в друга, потом сомкнулись чудовищной толщины лепестки и пол под ногами ощутимо качнулся. Секундой позже толстая, в шаг, плита двери с рокотом повернулась на четверть оборота, выдвинулась из круглого портала, в котором была утоплена, и отошла вбок.