Последний день Кали-Юги
Шрифт:
– Вы, братцы, всё валите в одну кучу, – ответил Сергей, и его лицо на мгновение озарилось неизменно мягкой улыбкой. – Я не предлагаю подставлять другую щеку. Безнаказанность ведёт к вседозволенности. Ты, Слава, правильно заметил: мы дрались с отморозками, чтобы защитить девушку. Эти парни нам изначально не понравились, но на конфликт с ними мы пошли, когда возникла острая необходимость. Когда у Павла рушилась семья, его поступками руководили эмоции. И он, впустив в сердце ненависть, совершил то, за что потом долго расплачивался и, возможно, жалел о содеянном. Но уже в местах заключения он действовал по необходимости. Ему пришлось выбирать: либо получить дополнительный срок, либо позволить растоптать своё человеческое достоинство. И Паша сделал осознанный выбор. Зло необходимо останавливать. Но нельзя ослеплять себя ненавистью. Границы между добром и злом подчас настолько размыты,
– Ты имеешь в виду Андрея? – спросил Ярослав.
– Да, Андрей яркий тому пример. Наверное, он искренний человек и настоящий патриот, болеющий душой за свою страну. Но его глаза затянуты пеленой злобы. На спинах таких людей немало проходимцев приехало к власти.
– Оказывается, до моего появления здесь происходили бурные события, – сказал Сергей Евгеньевич. – Ну что же, у вас была возможность получше узнать друг друга. И, знаете, мне очень нравится ваша компания, – он с явной симпатией взглянул на Плетнёва. – А вы, Сергей Валентинович – мудрый человек. В наше время проповедников пруд пруди. Начитались умных книжек и начали учить других, как правильно жить. А в своей жизни порядка навести не могут. Вы не из их числа. Не знаю, какие пути привели вас к пониманию истины. Здесь в разговорах коснулись темы клинической смерти. Не секрет, что люди, побывавшие по ту сторону, воспринимают жизнь совсем иначе. Они обретают спокойствие, уравновешенность, не поддаются негативным эмоциям, – теперь он повернулся к Веселову. – Что вы на это скажете, Ярослав Григорьевич? Вы же побывали «там»?
Ярослав задумался, вспоминая события почти двухлетней давности. Тогда он действительно едва не погиб по собственной глупости. Хотел как лучше…
Рабочий день приближался к концу. Народ в техническом отделе не то чтобы нервничал, но был слегка на взводе: конец года (декабрь перевалил за середину), а незавершённых дел – выше крыши. И вдруг на этаже погас свет. Компьютеры отключились. Местный остряк Миша Калошин отпустил шутку: мол, обещали в декабре две тысячи двенадцатого года конец света – так вот он, пожалуйста! Остальные сдержанно похихикали, но вряд ли кому-то стало по-настоящему весело. Дел-то невпроворот! Можно было подождать, когда освободятся электрики, но… оставаться на работе допоздна никому не хотелось. И Ярослав решил проявить инициативу.
Он нашёл причину аварии – перегорела проводка. Обнаружив место неполадки, решил устранить её собственными силами – дело-то несложное. Взялся за работу, проявив недопустимую неосторожность – отключив рубильник, забыл нацепить на него предупреждение, чтобы не включали. И очень скоро замкнул на себе контакты. Сначала его ослепила яркая вспышка, а потом сознание стало медленно погружаться в темноту. Он ещё успел подумать, что лично для него конец света, кажется, уже наступил.
…Словно сквозь прозрачную стену неведомая сила продёрнула его в иное пространство. Он оказался на бескрайнем цветущем лугу. Запах травы, цветочные ароматы, невиданные прежде яркие краски окружающей природы восхищали его, поражали воображение. Страх, тревога, растерянность постепенно исчезали, словно растворялись в воздухе. Душу заполнило ощущение щемящей радости. Счастья! Он невесомо поплыл над травой – туда, где его ждало прекрасное светящееся существо с большими белоснежными крыльями за спиной. А потом… Потом он стремительно полетел обратно к невидимой стене в пространстве. Сознание опять погрузилось во тьму.
Когда он пришёл в себя, окружающий мир показался серым и отвратительным. В него не хотелось возвращаться. Сердце разрывалось от тоски. Врач назначил антидепрессанты.
На следующий день его выписали из больницы, переведя на дневной стационар. Жена со слезами радости бросилась ему на шею. Что говорить, тогда у них были совсем другие отношения. Трудно сказать, когда между ними появилась первая трещинка. Но она появилась, расползаясь со временем всё шире и шире. Лида всё чаще стала высказывать недовольство. «Ты стал другим, – говорила она. – Тебя словно подменили». Потом она уехала в очередную командировку в Москву и осталась там. А у Ярослава начались проблемы с квартирой, которую бывшая супруга решила отнять у него в пользу своей дочери. В чём же он так изменился, чтобы с ним поступали подобным образом? Может быть, это её, Лиду, подменили, пока он лежал в коме?
– Так что вы на это скажете? – повторил
свой вопрос Сергей Евгеньевич.Ярослав неуверенно пожал плечами.
– Не знаю. Я в себе не заметил больших перемен. Видимо, не достаточно сильно помер.
Уже наступила ночь, а им всё не спалось. Лежали на полках и переговаривались полушёпотом, чтобы не беспокоить соседей. Сергей Евгеньевич с интересом выспросил подробности предшествующих его появлению событий. Трое его спутников, дополняя и поправляя друг друга, рассказали о произошедшем здесь инциденте. Ярослав с удивлением отметил, что одни и те же события каждый из них троих запомнил по-своему. Видимо, любой человек воспринимает окружающий мир не так, как другие. Наверное, поэтому люди так часто не могут понять друг друга. Не об этом ли говорил Андрей? Ведь и данную ситуацию он, скорее всего, видел совсем иначе, чем они трое.
Павлуха свесил голову с полки и спросил, глядя на Плетнёва:
– Слышь, Сергей! А ты и вправду считаешь, что у меня с Юлей может что-то получиться?
– Моё мнение значения не имеет, – ответил Сергей. – Важно, как ты сам считаешь. Хочешь быть с нею – будь. Но одного желания мало. Чтобы найти взаимное понимание, люди должны соответствовать друг другу. Если Юля тебе небезразлична, подтягивайся до её уровня. Всё зависит только от тебя.
– Да мне и самому теперь интересно больше узнать, – горячо заговорил Павлуха. – Вот хотя бы эта Кали-Юга. Я ведь никогда прежде не слыхал о ней. В мире так много всего, о чём я не знаю. Наверное, поэтому многого не замечаю. Вот, к примеру, Юля видит, что люди меняются в лучшую сторону, а я не вижу. Значит, я ещё не вышел на свет. Не закончилась для меня тёмная эпоха.
– Ты прав, Паша! Абсолютно прав! – живо отозвался Сергей. – Кали-Юга протекает не во времени и пространстве. Она в нас самих. Всё дело в том, в какую сторону мы движемся, к чему стремимся. Что впускаем в себя – Свет или тьму.
– Однако человек живёт не только внутренним миром, – возразил Сергей Евгеньевич. – Мы все являемся заложниками внешних обстоятельств. Если окружающий мир начнёт рушиться, мы погибнем вместе с ним, в какую сторону не двигались бы. Не спорю, надо стремиться к свету. Но розовые очки надевать не следует. Появление среди молодёжи таких людей, как наша милая попутчица, вселяет надежду. Но много ли их? Средства массовой информации неустанно ведут свою подрывную работу, продолжая оставаться в руках тех, кому выгодна нынешняя ситуация. Они умело играют на человеческих слабостях. И люди поддаются на уловки, даже не понимая, что их дёргают за ниточки. К сожалению, думающих людей совсем не много. И сила, увы, не на стороне тех, кто умеет думать.
– То есть в конец тёмной эпохи вы не верите? – спросил Ярослав.
– Нет, почему же? Всё рано или поздно приходит к своему концу. Наша цивилизация, как и все предыдущие, проходит полный цикл из четырёх эпох. Кали-Юга – последняя из них. Человечество неизбежно заходит в тупик. Технический прогресс и нравственная деградация идут рука об руку. Люди становятся опасными для планеты. Она вынуждена защищаться.
– Ах, вот как – Кали-Юга закончится неизбежной катастрофой! Я вас правильно понял?
– Да, это так. Мы на Земле – не первая цивилизация и, увы, не последняя.
Наступило короткое молчание, которое нарушил Сергей Плетнёв.
– Позволю себе не согласиться с вами. Конец света уже неоднократно предрекали. Сначала в двухтысячном году, затем в две тысячи первом и, наконец, в две тысячи двенадцатом.
– Да-да, помню. Даже дата была названа: двадцать первое декабря.
– Однако мы до сих пор живы.
Сергей Евгеньевич отнёсся к аргументу с иронией.
– Каждая из эпох длится даже не тысячи лет, как сказала Юля, а десятки, возможно даже – сотни тысяч лет, – сказал он. – При таких временных отрезках называть год катастрофы, а уж тем более конкретную дату, по меньшей мере, несерьёзно. Высшие силы вряд ли интересуются графиками, составленными людьми. У них свои резоны.
– Хорошо, не буду спорить, – согласился Плетнёв. – Оставим предсказания. Но ведь не только Юля, но и другие люди – и вы сами в их числе – заметили, что даже среди молодёжи есть те, кто тянется к свету. Тем более – старшее поколение, воспитанное на других ценностях. Взять, к примеру, тех же анастасиевцев. Они осознали пагубность нынешней цивилизации, тянутся к земле, стремятся возродить отношения, основанные на древних традициях. И их течение растёт, набирает силу.
– Да, мне эта тема знакома. Раздать всем желающим по гектару земли, и жизнь наладится сама собой. Только где взять её на всех, землю-то? Население планеты стремительно увеличивается.