Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый

И почти сразу, только миновав городские ворота, Дражко с отроком-разведчиком свернули на не сильно уезженную, хотя и заметную среди окружающей высокой травы боковую дорогу, в тёплое начало нынешней прибалтийской зимы ещё не укрытую снегом, но обильную скользкой, чуть вязкой по времени года грязью. Дорога сначала вела вдоль высокой городской стены, которую Дражко попутно по привычке осматривал, и даже однажды остановился специально, чтобы исследовать часть стены внимательнее. Там бревна стены выпирали по разному. Одно бревно высунулось сильнее других. Это могло говорить и о том, что просто само бревно было толще, и о том, что засыпанная в простенок земля с песком выпирает саму стену. Это значило, что требовался ремонт, потому что при выпадении одного бревна за ним поползут и остальные.

Потом, сделав петлю вокруг болотца, дорога круто свернула почти в противоположную сторону, и углубилась в лес, чащобой своей не позволяющий ехать прямее и избегать следующих один за другим изгибов.

Лошадей сильно не гнали, но и не направляли их шагом. Благородные животные сами, без принуждения, бежали легко и ровно. Встретившиеся лесорубы, издали узнав князя-воеводу по отличительному признаку, украшающему его лицо, отложили топоры в сторону, показывая, что это не оружие, сняли шапки и поклонились в пояс. Дражко в ответ приветственно поднял руку, словно встретил добрых знакомых. За уважительное отношение ко всем, невзирая на звания и положение в обществе, Дражко и любили в народе, может быть, не меньше, чем князя Годослава, которого любить следовало просто по его положению и по влиянию его слова на жизнь всех в княжестве.

Дальше дорога вела на холм, за которым, как Власко уже давно знал, и стоял дом князя-воеводы – приезжал туда несколько раз со Ставром для доклада, хотя в дом входил один только Ставр. Если подогнать коней, уже через короткое время окажешься за воротами. Но на середине склона отрок внезапно резко натянул поводья, и придержал коня.

– Что ты? – вынужденно остановился и Дражко. Юный разведчик показал на дорогу, где трава была умята копытами коня.

– Кто-то во весь опор скакал. Прямо перед нами…

Дражко, в отличие от Власко, привык смотреть не под ноги на землю, а по сторонам и вдаль, как и полагается князю и полководцу, и потому сам на следы внимания не обратил.

– Ну и что?

– Часто тут кто-то ездит?

– Не часто. Ну и что?

– След совсем свежий. Трава не распрямилась… – сказал Власко и посмотрел по сторонам.

Но лес вокруг дороги был настолько густ, что мог скрыть любую засаду. Разведчик такие кусты не любил, за исключением случаев, когда ему самому предстояло в них прятаться. Но и, тем более, он хорошо знал, как удобно в них прятаться другим.

– Какое мне дело до того, кто здесь проехал… – усмехнулся князь-воевода в усы. – Едем, едем… Нас там ждут…

Теперь уже он первым тронул коня пятками, но Власко поторопился, и обогнал воеводу.

– Дозволь, княже, я первым поеду…

Он и поехал первым, но уже на подступах к вершине снова остановился.

– Что опять?

Власко показал. Следы сворачивали с дороги на едва приметную тропинку, и уходили в чащу. Чтобы лучше рассмотреть их, юный разведчик даже на землю спрыгнул, свободно бросив повод. Впрочем, конь к такому поведению, должно быть, уже давно привык, и стоял, не шевелясь, дожидаясь хозяина.

– Здесь не проедешь… Здесь только на поводу вести можно… – всмотрелся Власко в тропинку.

– Да какое нам-то до этого дело? – так и не понял князь-воевода беспокойства Власко.

– Когда кто-то, вооружённый луком, прячется на нашей дороге, княже, нам должно быть до этого дело…

– Откуда ты знаешь, что этот «кто-то» вооружён именно луком, и что он прячется?

– Вот здесь, княже, – Власко показал рукой. – Ножнами меча так ветку не сломаешь. Это можно только налучьем. Ножны отгибаются, а налучье крепится жёстко. Я в таких вещах не ошибаюсь. Ставр подтвердит это. А прячется… Зачем, иначе, человеку в дебри забираться? Это не лесоруб… Ему не надо поваленное сухое дерево искать…

Разведчик приник к земле, всматриваясь в тропу.

– Что ещё скажешь? – с лёгкой иронией в голосе поинтересовался князь-воевода.

– Скажу, что это не дружинник шёл… У дружинника поступь иная. И сапоги тяжёлые. Это какой-то горожанин… По полу ходить привык… Такая походка только у горожан… Не на всю ступню ступает… И обувь какая-то странная… Я такую не видел… По крайней мере, точно скажу, что это не дан и не бодрич…

– Ну и пусть себе ходит. Никому не запрещено в лесу гулять. Может, решил на ужин подстрелить дятла или ворону. Здесь кроме дятлов и ворон другой дичи испокон веков не водится. Последнего зайца горожане несколько лет назад случайно встретили. Перепугали так, что он сам, как ворона, от них полетел. Нам же, в конце-то концов, не плутать за кем-то по здешним дебрям… Поехали! Поехали быстрее! Дел еще много на сегодня осталось. Поехали, говорю!

Последнее слово прозвучало откровенной командой, и Власко вскочил в седло.

Второй склон холма был покрыт не таким непролазным лесом, здесь почва была каменистее, и не давала возможности густолесью развиваться вширь. И дорога здесь, поросшая травою, не поеденной ещё снегом полностью, не петляла, как при подъёме, а полого и мягко, ровно спускалась под гору до самого большого трёхэтажного загородного дома князя-воеводы. Над не потерявшими свою зелень соснами уже было видно крышу.

С холма спускались не торопясь, не разгоняли лошадей. И скоро оказались уже у самого подножия, где дорога огибала небольшой пруд, в котором разводили рыбу для княжеского стола, и где не разрешали рыбачить посторонним.

– Мы уже дома, а ты чего-то всё опасался… – сказал Дражко.

– Моя служба такая, княже, чтобы всего опасаться, – Власко склонил голову. – Лучше четыре раза проявить осторожность, чем один раз ею пренебречь…

Дражко усмехнулся, и, с улыбкой на усах, обернулся в сторону холма, чуть потянув повод, и потому слегка развернув и лошадь, и сам развернувшись, и в это время рядом с ним со свистом пролетела стрела. Не обернись он, не сдвинься конь чуть в сторону, стрела попала бы Дражко в спину. Князь-воевода, как опытный воин, сразу определил место, откуда стрела вылетела, поднял коня на дыбы, разворачивая, и молча ринулся вверх по дороге. Власко ударил своего коня пятками, и помчался не по дороге, а через луг, по берегу пруда, чтобы срезать угол и не дать возможность стрелку бежать другим путём. Но при этом сам подставлял себя под следующий выстрел, поскольку оставался на открытом месте.

Дражко сразу понял маневр юного разведчика, и потому сам тут же свернул с дороги, и поскакал через лес. Здесь преимущество было в том, что Дражко, свернув с дороги, оставался за деревьями невидимым. Но маневр Власко всё же обеспокоил князя-воеводу, привычного иметь дело со своими стрельцами, которые без проблем снимают любого всадника на бегу самой быстрой лошади. Наверняка неведомый стрелок пожелает обеспечить себе возможность отхода хотя бы в одну сторону. И выберет ту цель, которая отчётливо видна ему. И потому Дражко гнал коня что есть силы, чтобы как можно быстрее догнать того, кто стрелял, и отвлечь его внимание хотя бы топотом своего приближающегося коня, заставить торопиться, а от торопливости рука и глаз теряют при выстреле совмещение.

И скоро он, в самом деле, услышал впереди конный топот. Копыта гулко стучали по камням тропинки. Стрелок пытался сбежать. Что стало с Власко, князь-воевода не ведал, поскольку лес скрывал его и от преследуемого, и от юного разведчика. Конь Дражко топот тоже услышал, и, как всякий боевой конь, раззадоренный скачкой, яростно заржал. Боевые кони не любят, когда их обгоняют, и всегда возбуждаются от преследования. И, несмотря на то, что на Дражко были не слишком лёгкие доспехи, конь нёс всадника легко и быстро. Расстояние, судя по стуку копыт, стремительно сокращалось. А через пару минут спереди раздался какой-то крик и треск кустов.