Последний день в... Париже

– Запрети мне, –он встал, расстегнул рубашку, и как только облако ткани соскользнуло с его плеч, дар речи покинул меня, вместе с последними остатками мозга.

Тени и линии на его коже подчеркивали рельеф великолепно сложенного тела. Я почувствовала легкое волнение, когда осознала, что каждая татуировка рассказывает свою историю. Внутри росла смесь восхищения и желания узнать больше о каждой из них.

– Веснушка, ты дышишь? – его насмешливый голос вывел меня из ступора.

Я покраснела, как дура, когда осознала, как сильно меня впечатлил его голый, разрисованный торс.

Когда пришел еще один мастер тату, я поняла, что дело принимает серьезный оборот.

–Не надо, пожалуйста, дай мне хотя бы переписать это красиво! – взмолилась я, но он поднял лист высоко над головой.Высокий, упрямый гад.

– Я говорил тебе,что никогда не отказываюсь от решений?

–Не было времени, знаешь ли, – пробурчала я, подпрыгивая, пытаясь дотянуться до листа. – Мы знакомы всего несколько часов.

– Шесть, – поправил он, взглянув на часы.

На его руке змеились узоры, переходя на плечо. Красиво, что тут скажешь. Не знала, что меня могут так возбуждать тату.

– Ах так! – я выбилась из сих в попытках забрать свои каракули. – Тогда и ты напиши свое имя вот тут, – я дала ему чистый лист, а когда он написал «Алекс», я с довольной ухмылкой сообщила: – Набью это у себя на заднице.

– Блефуешь!

– Спорим? – я выгнула бровь.

– Веснушка, ты не станешь набивать мое имя ради спора… –предупредил он и с серьезным видом двинулся ко мне.– Тем более, на заднице. Это кощунство, в сравнении с тем куда я собрался разместить твое прозвище. Не говоря уже о том, что задница очень чувствительная к игле, тебе будет чертовски больно.

– Запрети мне, –я пристально смотрела на него, вызывающе сузив глаза.

–Ты опасно близка к тому, чтобы увидеть мою темную сторону, – предупредил он, а потом вдруг поднял руки вверх, отступая. – Ок, я пас.

– Не станешь набивать «веснушку»? – с надеждой спросила я.

– Теперь точно набью. Я не стану отговаривать тебя.

Он заговорил с мастером, обсуждая детали, а я обернулась на второе кресло, за которым меня ждала не менее разукрашенная татушками девушка. Я перевела взгляд на листок с именем и пожала плечами. А что я, собственно, теряю?

Я легла на кушетку, приспустив штаны, стараясь не смотреть на Алекса, которому рисовали маркером мое прозвище слева на ребрах. Классное место, я даже подумала что он намеренно выбрал сторону, где сердце, но справа у него уже была татушка в виде замысловатых тернистых узоров. Вот и думай теперь: так совпало или он намеренно набивает мое прозвище под сердцем?

Как только маркер девушки коснулся моей кожи, я не могла избавиться от единственной мысли: «О, я совершенно точно пожалею об этом!». Но как тут отступиться? Один раз ведь живем.

А в моем случае, скорее всего, еще и недолго…

***

Тату Алекса была готова быстрее, чем моя. Все потому что я часто просила передышку. Больно было невыносимо. Он не лгал, предупреждая о том, насколько это чувствительное место. Даже количество выпитого накануне не помогло притупить жгучую боль.

Алекс сел рядом, и я схватила его расписанные плечи, негодуя на весь мир.

– Подумай о том, что я с тобой сделаю, когда твоя татушка заживет, –он подмигнул, ласково проводя по моей руке своей.

Я осыпала его проклятиями.О чем я только думала? Решение сделать тату затянуло момент нашего многообещающего интима на неопределенный срок.

– А как быстро она заживет?

– Недели две, может, месяц.

– Ты серьезно?!

– Похоже, что я шучу?

– Ты отправил меня на эту кушетку, зная, что из-за тату мы не переспим?

– Напротив, я тебя отговаривал. Забыла?

– Ты сказал «я тебя не трону», – вспомнила я, шипя от боли. – Ты именно это и имел в виду? В какой момент ты передумал со мной спать?

– Кто тебе сказал, что я передумал?

– Ты. Сказав, что не тронешь меня. А потом затащив сюда.

–Веснушка, ты искаженно интерпретируешь происходящее.

– А ты не мог бы меньше употреблять слов с этой проклятой буквой «р»? – уткнувшись лбом в его ладонь, я простонала от боли.

– Прости, что? – он засмеялся. – Что это еще за претензия?

– То как ты ее произносишь, разве можно даже картавить сексуально?

Я злилась на него и на себя за то, что так на него реагировала.

– На самом деле, это дефект речи, – признался Алекс, удивляя меня своей откровенностью. – Правда удобно, что я – француз?

– Везучий сукин сын! – проворчала я, слегка прикусив кожу на его руке. Он лишь продолжал смеяться.

– Я бы так не сказал, – уже серьезно заметил Алекс, а я подняла голову и посмотрела на него. – Иначе бы не помешался на девушке, с которой у меня нет будущего.

– Может, именно это и дает такой эффект? – задумчиво произнесла я, утопая в его теплом взгляде.

Он нежно провел рукой по моей и крепче сжал ее. Я зажмурилась от жгучей боли на заднице.

– Много еще осталось? – с трудом выговорила я.

Алекс, взглянув на мою спину, облизал губы, прежде чем ответить.

– Уже на «с», – тихо хмыкнув своим мыслям, он слегка покачал головой.