Последний довод королей

В десяти шагах от Логена угодил в переплет Трясучка. На него накинулись трое дикарей, еще один спустился с лестницы, а все воины Трясучки бились позади него. Он скорчился, получив тяжелый удар в щит молотом, пошатнулся, отступил назад, секира выпала из рук и ударилась о камни. У Логена мелькнула мысль: для него будет лучше, если Трясучке сейчас размозжат голову. Но вполне вероятно, что после этого расплющат череп и ему самому.

Поэтому он набрал в грудь побольше воздуха и зарычал, бросаясь в атаку.

Первый из дикарей повернулся и успел как раз вовремя, чтобы ему раскрошили лицо, а не затылок. Второй вскинул щит, но Логен атаковал снизу, проткнул ему подбородок и отбросил вопящего воина на землю. Тот упал на спину, его кровь текла прямо в лужи на каменной тропинке. Третий дикарь оказался здоровенным рыжим верзилой со всклоченными волосами, прилипшими к голове. Он оглушил Трясучку, и тот упал на колени рядом с парапетом, опустив щит. Кровь сочилась из пореза на лбу. Рыжий поднял огромный молоток, чтобы довершить дело. Но прежде чем он успел осуществить задуманное, Логен пронзил его сзади, всадив в него меч по самую рукоятку. Никогда не нападай на противника лицом к лицу, учил Логена отец, если есть возможность поразить его сзади. Это был неплохой совет, Логен всегда старался ему следовать. Рыжий содрогнулся, издал крик, скрючился в предсмертной агонии, увлекая за собой Логена, державшего рукоять меча, но вскоре рухнул наземь.

Логен подхватил Трясучку под руку и поднял. Тот сильно нахмурился, когда увидел, кто ему помог. Трясучка наклонился и подобрал свою упавшую секиру, и Логену на миг показалось, что он решил снести ему голову. Но Трясучка стоял, сжимая секиру, кровь сочилась из пореза на его лбу и стекала вниз по мокрому лицу.

— Сзади! — предупредил Логен, кивнув за его плечо.

Трясучка повернулся, Логен сделал то же самое, и они встали спина к спине. Над стеной появились четыре лестницы по обе стороны ворот, и сражение на стенах переросло в разрозненные кровавые поединки. Несколько дикарей влезли на парапет, выкрикивая свою бессмысленную тарабарщину, — уродливые лица, тяжелое, грубо сработанное оружие, поблескивающее от дождя. Они двинулись на Логена, а над стеной появлялись их товарищи. За спиной Логен слышал лязг оружия и ругань Трясучки, бившегося с дикарями, но не обращал на это внимания. Его касается только то, что перед ним. Надо смотреть правде в глаза.

Логен отступил, изображая усталость, что было притворством лишь наполовину. Затем, когда первый из противников приблизился, он стиснул зубы и рванулся вперед, полоснул дикаря по лицу и отбросил его, вопившего и прижавшего руку к глазам. Логен двинулся на второго и с налета ударил в его грудь щитом. Край щита врезался врагу в подбородок, и он прокусил язык.

Логен едва не споткнулся о распростертое тело мертвого карла, но вовремя выпрямился, сделал выпад мечом и промахнулся. Он повернулся и почувствовал, как что-то впилось ему в ногу, когда он сделал шаг. Логен охнул и подпрыгнул, размахивая клинком, — он потерял равновесие. Ринулся вперед, на что-то мохнатое, нога у него подогнулась, и он столкнулся с очередным дикарем. Оба упали, и голова Логена ударилась о камни. Противники перевернулись, и теперь Логен навалился на противника сверху, крича и брызгая слюной, вцепившись пальцами в его сальные волосы. Он бил дикаря лицом о камни снова и снова, пока череп жертвы не стал мягким. Логен отпустил врага, приподнялся, услышал лязганье клинка о камни и встал на колени, сжав обнаженный меч липкой от пота рукой.

Он стоял на коленях, и капли воды скатывались по его лицу. Эти люди пришли за ним, и скрыться от них некуда. Ноги у него болели, руки устали. Голова была легкой, почти невесомой, словно он плыл в тумане. Почти не осталось сил сражаться. Эти люди пришли за ним. Один из дикарей стоял впереди в толстых кожаных перчатках, с большой шипастой булавой в руках, красной от крови. Похоже, он уже раздробил не один череп, и череп Логена будет следующим. Тогда Бетод победит. Наконец-то.

Логен почувствовал холод внутри, какое-то тяжкое ощущение пустоты. Суставы пальцев щелкнули, а мышцы руки онемели — так крепко он держал меч.

— Нет, — прошептал он. — Нет, нет, нет.

Но с тем же успехом он мог говорить «нет» дождю.

Холод распространялся по телу Логена, поднимался вверх, растягивая рот в кровавой усмешке. Дикарь в перчатках приблизился, его булава скребла влажные камни. Потом он взглянул через плечо.

И голова его отлетела, взметнув фонтан крови. Круммох-и-Фейл взревел, как рассерженный медведь, костяшки пальцев из ожерелья летали вокруг его шеи, огромный молот вращался над головой, описывая широкие круги. Второй дикарь попробовал ретироваться, прикрываясь щитом, но молот Круммоха с размаха обрушился на него и сбил с ног. Дикарь несколько раз перевернулся через голову и рухнул лицом на камни. Большой хиллмен двинулся по дорожке вверх, ловкий, как танцор, несмотря на свой немалый вес. Он ударил еще одного дикаря под дых, тот взлетел в воздух и рухнул под крепостной стеной.

Логен смотрел, как одни дикари убивают других. Он тяжело дышал, а парни Круммоха выкрикивали боевые кличи и воодушевленно гикали, их боевая раскраска растекалась под дождем. Они хлынули на стены, кромсая пришельцев грубыми мечами и поблескивающими секирами, отбрасывали их и сталкивали с лестницы, сбрасывали тела врагов за парапет, в густую грязь под стенами.

А Логен стоял на коленях в луже, опершись на меч Канедиаса, конец которого упирался в каменную кладку. Он склонился и тяжело дышал, его холодеющие внутренности то втягивались при вдохе, то снова расправлялись, в разбитом рту было солоно от крови, в носу тоже ощущался ее привкус. Он не мог поднять голову, он сжимал зубы, закрывал глаза, выплевывал на камни кисловатую слюну. Он пытался побороть сковывавший его холод, и постепенно это ощущение ушло, оставив лишь боль и усталость.

— Исчадия ада, получили по башке! — из влажного тумана послышался насмешливый голос Круммоха.

Вождь горного народа повернул голову, открыл рот и высунул язык, ловя капли дождя, потом облизнул губы.

— Ты отлично поработал сегодня, Девять Смертей! А я не только увидел тебя в деле, но и сам помог!

Он поднял свой огромный молот одной рукой, как ивовый прутик, рассматривая большое кровавое пятно с прилипшим к нему клоком волос на наконечнике, и расплылся в улыбке.

Логен взглянул на Круммоха. У него едва хватило сил, чтобы поднять голову.

— О да. Хорошая работа. Завтра зайдем с тыла, если тебе не терпится. Бери на себя эту чертову стену.

Дождь ослабел, превратившись в мелкую изморось. Отблески заходящего солнца пробились из-за нависших облаков, и снова можно было рассмотреть лагерь Бетода: раскисший от дождя ров, знамена, палатки, расставленные в долине. Ищейка прищурился, разглядел нескольких воинов, стоявших впереди войска и наблюдавших за отступлением восточных дикарей, и заметил вспышку яркого света. Возможно, это была линза, какие использовали в Союзе, чтобы лучше видеть. Ищейка подумал, что сам Бетод мог следить оттуда за сражением. Бетод вполне мог использовать такую линзу.

Большая рука хлопнула его по плечу.

— Мы им задали жару, вождь! — прорычал Тул. — Вот это дело!

Без сомнений, так и было. Вокруг стены лежали тела мертвых дикарей с востока. Многих раненых унесли с собой их товарищи, или они сами медленно, корчась от боли, отползали к позициям Бетода. Но немало воинов пострадало и с этой стороны стены. Ищейка видел сложенные в штабеля, точно бревна, испачканные в грязи тела в глубине крепости, где погребали усопших. Он слышал чей-то крик. Страшный, режущий ухо крик — так кричат люди, когда им отрезают конечность или когда они уже покалечены в бою.

— Да, мы им задали жару, — пробормотал Ищейка. — Но и они нам показали. Не знаю, долго ли мы сможем продержаться.

Бочки, в которых хранились стрелы, наполовину опустели, камни почти закончились.

— Пошлите людей, чтобы собрали оружие мертвецов, — прокричал он воинам, стоявшим у него за спиной. — Берите все, пока можете.

— Лишние стрелы никогда не помешают, — сказал Тул. — Если посчитать всех поганцев из Кринны, которых мы убили сегодня, к вечеру копий у нас явно будет больше, чем было утром.