Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде

— Надо быть осторожней, — указав на лёжку стрелка, отметил сержант, — теперь он где-то снова залёг.

Им удалось даже обнаружить путь отхода прыткого азиата.

Основная группа не потеряла больше ни одного человека — две пули словили бронежилеты, но и японцы ловко ушли из-под облавы. Из третьего подъезда притащили двух оголодавших, извозюканых и насмерть перепуганных жителей (на вид упитанных адвокатов-юристов), которых сразу направили в сторону тыла. Доложили о нескольких трупах жильцов в квартирах.

Ко второму дому можно было подойти не вызывая прикрытие брони — нагромождения мелких построек служили удобным укрытием. Но по ним и не думали стрелять — японцы вдруг все как исчезли. Это больше всего и беспокоило сержанта, ожидавшего в любую минуту подвох. Слева сержант заметил небольшой бетонный козырёк и съезд для машин — вроде бы неплохое укрытие на случай внезапной атаки, но почему-то ему не хотелось туда соваться. Он подумал было поделиться своими соображениями с капралом, но неожиданно один из солдат издал громкий возглас — все непрофессионально повернулись в его сторону. Тот стоял чуть в стороне от других, под ногами у него лежали разбросанные купюры денег. Солдат наклонился за целой пачкой в банковской обёртке. Бранч интуитивно сразу понял, что сейчас произойдёт. Предостерегающе закричал Грач. Солдат, едва взявшись за пресс денег, окутался облачком и вспышкой взрыва.

— Твою мать, — сержант бросился к раненому. Но тот забился в предсмертных судорогах, забрызгивая всё вокруг кровью из культи оторванной руки. Неожиданно сержанта оглушило — пуля попала в каску, удар был такой силы, что на некоторое время он потерял сознание.

В себя он пришел от тупой боли в голове. Ещё почувствовал, что его куда-то тащат. Постепенно возвращался слух, но услышал лишь редкие выстрелы.

— Что произошло? — Вернулась соображалка — они с Грачом сидели в укрытии.

Перемешивая английский с грузинским, приправляя перчёным русским матом, капрал поведал, что они попали снова под огонь снайперов и все побежали под тот бетонный козырёк, который сразу не понравился сержанту. Потом видимо кто-то, нарвавшись на растяжку, взвёл всю адскую машинку — всё бетонное перекрытие рухнуло, завалив остатки грузинского спецназа.

— Ещё, — капрал, наконец, успокоился и стал более, менее связно изъясняться, — что-то произошло, на общей волне паника, орут, но я плохо понимаю, что они говорят. И вот!

Он указал рукой вверх — над городом стоял огромный клубок пыли, видно было, как он прогрессирующе расширяется, поглотив один из многочисленных, кружащих в небе, вертолётов.

— И ещё такое же в той стороне, — капрал махнул рукой.

Наверное, сержант ещё плохо соображал, потому что среагировал не сразу. Всё это уже было знакомо. Но вдруг вспомнив кадры рухнувших домов 11 сентября и последствия падения домов, он заорал:

— Валим отсюда! Сейчас накроет пылевым облаком и нам конец.

Они вскочили, сержант какое-то время слегка заплетался ногами, но вскоре капрал ему уже не помогал. И всё ровно, оборачиваясь назад, он с ужасом наблюдал, как пылевая смерть настигает их.

— Давай сюда! — Прошипел внезапно осипшим голосом сержант, указав на дом, потом на лестничный пролёт. Вокруг уже летали первые микрочастицы, норовя проникнуть в лёгкие, заполнить каждую их клетку, улечься на их стенках, вытесняя живительный воздух. Они загнанными лошадями, добежали до последнего этажа, закрывая за собой каждую дверь.

— Надо замуроваться в какой-нибудь квартире, чтобы пыль не смогла проникнуть внутрь помещения.

Многие двери были выбиты, найдя уцелевшую, приоткрытую, они заскочили в квартиру.

— Окна! Проверь окна! — Сержант, плотно закрыв дверь, сорвал шторы, разрывая, заталкивая лоскуты в щели, — надо переждать, пока не осядет пыль!

* * *

Японцы тщательно готовились к контратаке на город. Их командование понимало, что основной проблемой является бронетехника и вертолёты американцев. Трофейные гранатомёты были хорошим оружием в противовес, но тяжёлые танки всё ровно оставались действенной силой, да и манёвренность вертолётов делала их очень трудносбиваемыми целями. Японцы завалили заторами на дорогах многие подступы в город, заставляя американцев перемещаться только по определённым улицам, где были устроены перекрёстные артиллеристские и минные засады, но противник помимо того что задействовал хитрую электронику, зачастую пускал вперёд спецтехнику, разгребая баррикады, совершая неожиданные прорывы. Две крупные колонны техники (в основном почти неуязвимые «Абрамсы») заходили с двух основных направлений, почти не встречая сопротивления, и углубились на несколько километров. Более лёгкая техника растекалась в боковые улицы, маневренно рыская, зачищая территорию от вражеского присутствия.

Японцы на трофейных внедорожниках, на своих армейских машинах с турелями на крышах и кузовах носились по городу, поливая свинцом из пулемётов, заманивали «Хаммеры» и БТРы в ловушки под обстрел из гранатомётов и полевых пушек. Конечно не без потерь и для себя, тем более что в воздухе постоянно висели вертолёты. Пехотинцы страны Восходящего Солнца, повинуясь плану, откатывались назад. Не всё проходило гладко: успешными оказались прорыв через разбитый мост, высадка с побережья спецподразделений и кое-где морских пехотинцев с десантных кораблей.

И всё же японцы удачно подгадали момент — танковые колонны дошли до контрольных точек. В небо взвились сигнальные ракеты. Глубоко в подвалах под семью небоскрёбами рванули мощные фугасы, обрушив многоэтажные колоссы. У оккупантов произошла некоторая заминка из-за обрыва проводов к детонаторам на одном из направлений, но ответственный за участок офицер, не мешкая, ценой своей жизни использовал дублирующий канал.

Надо заметить, что одно здание выдержало, лишь дрогнуло, осыпавшись стеклянным дождём, но остальные величественно и медленно осели, подняв тучи пыли. Часть танков и боевых бронированных машин завалило, другие пытались в кромешной пылевой тьме выбраться из западни, некоторые пятились назад, натыкаясь друг на друга. А кто углубился дальше в город, оставив обречённые дома позади — оказавшись отрезанными от основных сил.

«Абрамсы» оснащённые газотурбинным двигателем, воюющие в пустынном и пыльном Ираке получали ряд нареканий за быстрый выход из строя системы воздухоочистки и потому прошли ряд модернизаций.

Танки, базирующиеся на американском континенте, подобных проблем не испытывали, поэтому воздушные фильтры стояли штатные. Через несколько минут их двигатели захлебнулись пылью и заглохли. Вспомогательные силовые установки ещё продолжали работать, обеспечивая работу климатических систем. Танкисты, понимая с какими трудностями столкнутся вне толстой брони, оставались внутри машин, добавляя в паническую радиокакофонию свои вопли о помощи. Но вскоре воздушные фильтры тоже забились. Некоторые покидали технику. Ближе к пылевым эпицентрам по ним никто не стрелял — японцы запланировано оставили опасные участки. А вот на периферии их уже ждали. Кому-то из экипажей танков везло затеряться в городских постройках, пробираясь к своим, но в основном завязывались перестрелки, и тут уж как придётся.

Прорвавшиеся вперёд танковые группы вскоре тоже в большинстве замерли, почти естественно вписавшись в нереальный пейзаж, усыпанный серой пылью и удушливой взвесью в воздухе. Японцы порой даже не тратили заряды гранатомётов на обездвиженную технику, забрасывали в открытые люки бутылки с зажигательной смесью или, дожидаясь пока экипажи сами её не покинут, выбивали их по одиночке из стрелкового оружия.

Гражданское население, выслушав по экстренному оповещению призывы властей — ожидать помощи в квартирах и не мешать спасательной операции, напуганное известиями о ядерных взрывах, ощутив неслабое сотрясение почвы, ко всему ещё увидев огромные пылевые облака, ударилось в новую панику — улицы наполнились мятущейся толпой. Всё перемешалось: враждующие стороны — американские военные и японцы, гражданские, солдаты с обеих сторон зачастую вели беспорядочный огонь, количество жертв с каждой минутой всё больше возрастало.