Последний Герой. Том 4

Еще глаза. Тёмно-карие, небольшие, с вечным подозрительным прищуром, они смотрели из-под густых бровей пристально и цепко, будто их обладатель в любой момент готов был кинуться вперёд, вцепившись зубами в глотку собеседника.

Он медленно поднял взгляд и без особой радости уставился на меня, не спеша отложил в сторону папку с бумагами и негромко, хрипловато проговорил:

— Проходите, Максим Сергеевич. Присаживайтесь. Нам с вами предстоит важная и обстоятельная беседа.

Кто бы сомневался. Я сел на стул напротив.

— Меня зовут Аркадий Львович. Я следователь по особо важным делам. Прибыл по поручению самого…

Он многозначительно ткнул коротким толстым пальцем вверх, будто намекая на высшие эшелоны власти, находившиеся где-то там, далеко за пределами этого тесного кабинета.

— Я знаю, кто вы, — спокойно проговорил я.

— Замечательно… Максим Сергеевич Яровой, инспектор группы анализа и планирования…

— Нет, — поправил я. — Теперь старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска.

— Старший оперуполномоченный, — повторил он, безэмоционально поправляясь. — Да, Максим Сергеевич.

Бульдог не выглядел ни недоброжелательным, ни враждебным. Он был абсолютно безучастен, словно матерый пес, уже давно уставший от жизни и вынужденный снисходительно общаться с каким-то молодым щенком. Он говорил нехотя, будто заставлял себя произносить каждое слово. Но за этой показной апатией я ясно видел аналитический ум и опыт старого сыщика. Он уже бегло осмотрел меня, внутренне молча дал мысленную оценку. Каждое его слово и движение были тщательно выверены, хотя выглядели они вполне естественно, будто возникали сами по себе в непринуждённой беседе.

— Скажите, Максим Сергеевич… — начал он, когда записал мои данные и дату рождения, неуклюже тыкая толстыми короткими пальцами по клавиатуре маленького ноутбука, набивая всё это в протокол допроса. — Как так получилось? Вы, будучи невооружёнными, отправились задерживать вместе с Зуевым и Шульгиным опаснейшего преступника? Судя по записям журнала регистрации выдачи табельного оружия в КХО — пистолет в вашей компании был только у Шульгина.

— Мы надеялись взять Валькова тихо и быстро, — пояснил я. — Оружие не получали, потому что действовать нужно было оперативно. Некогда. Поступила срочная информация о местонахождении Валькова. Я лично был за то, чтобы вернуться в дежурную часть и получить оружие из комнаты хранения, но Зуев сказал, что справимся и так. Он, как старший по должности, настоял на том, чтобы мы выдвигались немедленно.

О том, что я был вооружен до зубов нелегальными стволами, следаку из комитета знать вовсе не обязательно.

— Зуев, значит, настоял? — многозначительно повторил следователь.

— Да, — подтвердил я коротко. — Он же врио… был. За главного в отделе.

— Насколько я знаю, — медленно произнёс Бульдог, глядя на меня пристально, — его хотят представить к награде… посмертно, орден Мужества, кажется.

— Что в этом такого? — вопросом на вопрос ответил я.

Ведь он мне это не просто сообщал, он как бы спрашивал — что это такое и как так.

— Он был старший… подполковник… и он погиб…

— Бывает в нашей работе, к сожалению.

— Шульгин ранен, тоже — опытный оперативник.

Он показательно окинул меня взглядом и подытожил:

— А на вас ни царапины.

— Повезло, — пожал я плечами. — Мне вообще в последнее время часто везет. Вот думаю даже лотерейные билетики начать покупать.

— Странно все это, — ровно произнёс Бульдог, не подчеркивая слова никакими ухмылками.

— Почему? — я изобразил искреннее удивление.

— Я же исхожу из логики происходящего. По сути, именно вы задержали киллера Рябинина. Я уже знаю, что он работал на Валькова — мы много чего нарыли на обысках. Вы участвовали в операции по поимке Валькова. Именно вы загнали его в угол и сбросили вниз на торчащую арматурину. Такое ощущение, что вы были его лютым врагом. Вы спрашиваете, почему странно? Почему же он стрелял в кадровика?

— Во-первых, — возразил я, — никто его на арматурину не толкал. Крыса пыталась сбежать, получилось у неё неудачно. А во-вторых, этот вопрос нужно было задать самому Валькову. Может быть, позиция для выстрела была выбрана так, что удобнее было стрелять в идущего впереди. Владимир Ильич был, как я прекрасно помню, на несколько шагов впереди меня. Этим он, вероятно, и спас мне жизнь. Я ему за это, конечно, благодарен. Даже страшно представить, что могло бы произойти, окажись я впереди.

— И еще… — задумчиво продолжил Сметанин, не сводя с меня взгляда, — вы же знали, что Вальков будет там. И будет стрелять. Говорите, «срочная информация» была? Но какая же она срочная, если вы заблаговременно отправили на заброшенный завод Шульгина, а сами с начальником кадров прибыли гораздо позже. Вы знали, что Вальков там будет. Как-то не вяжется.

— Шульгин прибыл ненамного раньше нас, — стал уже откровенно врать я. — Мы просто разминулись. Тут у вас недостоверная информация.

Под его внимательным взглядом я продолжил, держа голос ровным, как на докладе:

— Мы получили оперативную информацию о местонахождении Валькова и решили ее реализовать. Все решения принимал подполковник Зуев. Мне повезло быть исполнителем под руководством опытного руководителя.

— Почему же тогда вы не вызвали дополнительные силы, спецназ? — спросил он даже слишком мягко.

Будто уточнял у какого-нибудь курьера, когда привезут его заказ. Или желал узнать у официанта, какие в заведении приняты чаевые.

— Не было времени, я ведь говорил. А потом, я лично, если честно, не особо-то верил, что информация о местонахождении Валькова подтвердится, — спокойно и доверительно заговорил я. — Можно сказать, мы выехали туда больше для галочки. Это, конечно, между нами, Аркадий Львович, не под протокол. По телевидению теперь показывают всё иначе: мол, заранее подготовленная и хитро спланированная операция. Но вы же сами понимаете, в нынешних условиях и в нашей стране СМИ обязаны подчёркивать роль государства и правоохранительных органов как основную и решающую. Любые факты борьбы с преступностью освещаются с героическим подтекстом. Собственно, я с этим принципом согласен, наш имидж, я имею в виду органы, нуждается…

Я не стал заканчивать фразу.

— Вы очень умный, — чуть сощурившись, заметил следак без особого энтузиазма.

— Ну что вы, Аркадий Львович, — усмехнулся я. — Я просто смотрю новости и анализирую. Мир очень быстро меняется, хочется поспевать за ним.

Он кивнул, продолжая печатать своими толстыми короткими пальцами на маленьком ноутбуке.

— Скажите… Из какого оружия вы прострелили Валькову плечо?

Про левый «Глок» я ему конечно не сказал.

— Из оружия Шульгина, — уверенно ответил я, зная, что ранение получилось навылет и пулю не нашли. — Когда Колю ранили, я взял его пистолет. Об этом уже говорил.

Калибр «Глока» — девять миллиметров, как у макарыча. И по мягким тканям, сквозь которые прошла пуля, не определишь, из какой модели ее выпустили. А гильзы я подчистил. Собрал.

Пауза. Только слышен шелест клавиш ноутбука.

— А вот тот человек, который внезапно погиб на стадионе, тот якобы зависимый, что вколол себе инъекцию с сильнодействующим ядом… — Бульдог поднял взгляд и внимательно посмотрел на меня. — Вы с Владимиром Ильичом Зуевым ведь стали невольными свидетелями его смерти?