Последний интегратор

– - Не замечал за тобой такой амбициозности, -- сказал Жебелев.

– - Я же не о своих амбициях говорю, -- сказал Карапчевский.
– - Я говорю о деле. Эта телеграмма -- презрение не ко мне, а к моему делу. К нашему общему делу.

– - А я считаю, что ты не прав, Саша, -- сказал Никита Максимович.
– - В нашем положении даже такая телеграмма -- победа. Завтра -- это я тебе обещаю -- о ней узнают в префектуре и в Доме наместника...

– - И поймут, что Карапчевский совсем сдулся.

– - И поймут, что Карапчевский ещё на коне.

Зазвенел телефон. Трубку по знаку Карапчевского взяла Евгения.

– - Префект, -- сказала она Карапчевскому.

Карапчевский помотал головой.

– - Извините, он ненадолго вышел, -- сказала Евгения в трубку.
– - Что ему передать?.. Хорошо... Большое спасибо... До свидания.
– - Она положила трубку и сказала: -- Поздравил.

– - А ты жаловался, -- сказал Никита Максимович.

Тут же телефон зазвенел снова. Это был наместник. Он тоже поздравил Карапчевского через Евгению.

Пиршество было в разгаре, когда телефон позвонил в третий раз.

– - Гуров, -- делая круглые глаза, сказала Евгения.

Карапчевский торопливо схватил трубку.

– - Да, Семён Кириллович, -- сказал он.
– - Спасибо огромное... Всё хорошо, все здоровы... Иван?

Все посмотрели на меня.

– - Иван в полном порядке...
– - сказал Карапчевский в трубку.
– - Ещё раз огромное спасибо... Вам того же.

Он повесил трубку и сказал:

– - Не ожидал. Вам, Иван, привет.

Никита Максимович спросил о том, что подарили Карапчевскому. Карапчевский показал подарки. Никита Максимович стал говорить о пользе физических упражнений. Жебелев сказал про изометрическую гимнастику. Евгения сказала, что лучшее средство от болезней -- это солнце и свежий воздух. Я дожевал очередной пирожок и сказал, что...

Дверной звонок заставил всех насторожиться. Больше никого не ждали. Никита Максимович пошёл открывать дверь и вернулся с двумя усачами в очках и свитерах. Это были гости из Новоергинского университета -- географ и физик. Ветераны интеграции, старые знакомые Карапчевского и всей компании. Они принесли стопку книг -- новые издания университета -- и сразу засобирались уходить.

– - Куда же вы, ребята? Только пришли, -- сказал Карапчевский.

– - Пора, пора, -- сказал физик.
– - Мы ведь проездом. Специально полетели с пересадкой, не могли тебя не поздравить. Завтра конференция в Константинополе. Все светила собираются.

– - Вы хоть на полчасика присядьте, -- сказала Евгения.

– - Извини, Женя, никак, внизу такси стоит, -- сказал географ.

Физик подцепил вилкой рыбное ухо, прожевал и сказал:

– - Неправильно их у вас готовят.

– - Все новоергинцы почему-то считают, что их город -- родина рыбных ушей, а в других городах их готовят неправильно, -- сказал Жебелев.
– - Туганцы считают, что именно их город -- родина рыбных ушей, а в остальных городах...

– - И так -- в каждом городе от Юрска до Атласова, -- сказал Карапчевский.

Евгения дала гостям завёрнутые в бумагу пирожки, и все двинулись проводить их до такси. Перед уходом физик три раза выжал двухпудовку, чем вызвал всеобщие восторги. Особенно восторгался Никита Максимович.

Я решил не участвовать в проводах и остался с Лизой. Она уже немного наигралась с мнемоником и теперь поедала второй кусок торта, предварительно политый мёдом.

– - Хотите торт?
– - как заботливая хозяйка спросила Лиза.

Я тоже взял кусок и тоже полил его мёдом. Лиза одобрительно кивнула.

– - Я уже читала "Чёрную землю фараонов", -- сказала она сквозь жевание.

– - Я тоже, -- сказал я.
– - Только давно. Лет пять назад.

– - А я в прошлом году.

– - Поэтому ты так надулась на Никиту Максимовича? Из-за книги?

– - Вовсе не надулась, -- сказала Лиза.
– - И вовсе не из-за книги.

– - А, по-моему, Никита Максимович -- отличный мужик. Твоему отцу помогает, и вообще...

– - Никакой не отличный. Ты ничего про него не знаешь.

– - А ты знаешь?

– - Знаю, но не скажу, -- сказала Лиза, впихнула последний кусок в рот и ушла.

* * *

Голос Карапчевского был слышен уже из-за двери.

– - Опять ты защищаешь предателей, -- говорил он.
– - Кто ушёл, тот предатель...

Дверь открылась.

– - Ты пойми...
– - сказал Жебелев.

– - Никого не хочу понимать, никому не хочу прощать, -- сказал Карапчевский.
– - Я десять лет всех понимал и всех прощал. Теперь так: кто ушёл, тот предатель. Кто остался...

– - Саша, мы ведь договорились -- хоть сегодня не будем о деле, -- сказала Евгения.

– - В моём деле нет выходных, нет отпусков, -- сказал Карапчевский.
– - Ты это знала, когда выходила за меня замуж.

– - Я выходила за журналиста, а не за политика.

– - А я не политик. Забыла наш лозунг? "Интеграция -- не политика. Интеграция -- смысл жизни".

– - У других людей -- другой смысл жизни, -- сказал Жебелев.

– - Интеграция -- самое главное, -- настаивал Карапчевский.

Можно было подумать, что он пьян. Но он вовсе не был пьян. Он говорил не визгливым голосом пьяного человека. Он говорил тем твёрдым голосом, который был ему свойствен в минуты решительности. Только углы губ загибались вниз сильнее, чем обычно.

– - Теперь эти так называемые учёные говорят мне, что они разочаровались в интеграции. У них, видите ли, ничего не получилось. Они заехали ко мне, чтобы поделиться со мной своими нелепыми оправданиями. Они, наверное, ожидали от меня сочувствия.

– - Они долго тебя поддерживали, -- сказал Жебелев.

– - Недостаточно долго, -- сказал Карапчевский.

– - Никита, ты ему объясни...
– - сказал Жебелев.

Никита Максимович могуче выдохнул.

– - Не трать слов, -- сказал Карапчевский.
– - Я знаю все аргументы. Они долго меня поддерживали, они отдали все силы, они не видят результатов своей работы. Они разочаровались, они устали. Нужно понять и простить. Я тоже поначалу себя в этом убеждал. Ушёл один, ушёл второй, ушёл третий. Я говорил себе: они устали. Я их понимал и прощал. Ушёл Игнат. Я сказал себе: он устал. Я его понял и простил.