Последний конвой. Часть 2

Политрук внезапно оторвал взгляд от дороги.

— Ну вот, наконец-то начинаешь мыслить в правильном направлении. Однако я тебя разочарую, эту версию я тоже проверил. Видимость, действительно, была отвратительная, а оба фонаря прицепа МАЗа оказались разбиты.

— Может быть, позже, при перестрелке? — уточнил Стив.

— Нет, — помотал головой Чекист, — раньше. Я поговорил с Иванычем, он категорически заявляет, что фонари работали вплоть до остановки на заправку перед бурей. А когда тронулись в путь, оказалось, что «стопаки» не горят. Останавливать колонну из-за такой мелочи никто бы не позволил, вот он и махнул рукой — потом разберемся.

— А кто ехал вслед за Иванычем?

— После нападения ящериц я распорядился присматривать за МАЗом, поэтому вслед за Иванычем в колонне ехал «Тайфун».

— А в кабине?

— Пауль и Шибарин, конечно. Еще кто-то из ваших дежурил у пулемета, не помню фамилию, и пара — тройка штурмовиков свободной смены в салоне. Броневик почти всегда полон под завязку с тех пор, как КрАЗ угробили.

— Ну вот…

— А что вот? Хочешь сказать, что это подтверждает твои слова о виновности кого-то из командиров?

— Это не я сказал, это факты так говорят.

— Твои факты к делу не пришьешь. И потом, это ни разу не факты, а всего лишь подозрения. Сбиться с пути и заблудиться во время песчаной бури не преступление, а проступок, досадная оплошность, стоившая жизни нескольким членам экспедиции. Если мы с этим пойдем к Быкову, он нас и слушать не станет. Подозревать мы можем кого угодно, но нам нужны улики и доказательства преступной деятельности подозреваемого, а не наши домыслы и умозаключения.

— Так а что же делать тогда?

— Думать! Включать голову на полную мощность. Думать все время. Непрерывно! Не расслабляться ни на минуту. Не важно, чем ты занимаешься — ешь, спишь, идешь по дороге или стоишь в строю на вечернем разводе — ты не должен прекращать анализировать информацию.

Стивен кивнул:

— Я понял.

— Ну если понял, то начинаем работать! Память хорошая? Запоминай! Если не очень — записывай.

— Я запомню!

— Первое, тебе нужно составить список всех происшествий, начиная с самого первого дня экспедиции. Не важно, подозрительные они или нет. Пункт второй. Составь список потенциально возможных диверсий. Проанализируй, в чем наибольшая уязвимость конвоя? Чем нам может навредить резидент?

— Вы считаете…

— Думай, как враг. Что он может предпринять, чтобы уничтожить или задержать экспедицию?

— Я понял.

— Вот и прекрасно. Двигаемся дальше. Пункт третий.Сравнить список под номером один и под номером два.

— Да, — согласно кивнул Стивен, — это я уже и сам догадался.

Гейман усмехнулся и продолжил:

— Хватит пока? Или еще?

— Давайте еще, у меня хорошая память.

— Пойдешь на перевязку, попроси у Лидии Андреевны список личного состава с пометками, кто и чем болеет, с какими симптомами обращались за помощью. Особенно обрати внимание на подозрительные диагнозы — пищевые отравления, интоксикации, аллергические реакции, инфекции и т.п. Одним словом, все что может вызвать даже малейшие подозрения.

— Пункт номер пять, — Гейман не собирался останавливаться, — сбегай к механикам и возьми у них список всех транспортных средств конвоя, все зафиксированные поломки с самого начала экспедиции, а также полный список оставшихся запчастей. Мой уже устарел. Если начнут возмущаться, скажи, я послал. Пусть ревизию делают. И соответственно дальше — пункт шестой, требуется самый глубокий анализ: какие из транспортных средств могут быть выведены из строя в самое ближайшее время, чтобы нанести максимально возможный вред экспедиции? Тут придется подумать, состояние машин принимать в расчет или нет. Пункт седьмой…

— Сравнить между собой пункты пять и шесть… — быстро вставил Стивен, — если кто-то выводит машины из строя целенаправленно, он делает это строго в соответствии с планом.

— Пока хватит, — задумчиво процедил политрук, — срок исполнения сутки.

Стивен ошарашено поднял взгляд на Чекиста.

— Сможешь выполнить быстрее, значит доложишь о выполнении раньше. Работай, комиссар!

Стив сглотнул внезапно ставшую горькой слюну.

— Я не успею.

— Постарайся, — отрезал политрук, — сиди и думай. Если память хорошая, большую часть работы можно сделать в уме.

Глава 18 Лидия

25 февраля 32 года (вечер)

* * *

Какая же все-таки сволочь — этот долбанный Чекист! Все-таки обманул и ни черта толком не объяснил людям. Мало того, он даже не появился на построении. Быков самолично вручал памятные подарки «потеряшкам» и зачитал приказ о награждении Стивена внеочередным званием. Это того самого парнишку, что крокодил за ногу тяпнул. Потом было несколько минут разглагольствований в обычной манере Эмиссара, какие мы герои, и что от нас зависит спасение человечества.

И лишь в самом конце зачитал по бумажке инструкцию к сегодняшнему переходу: в случае поломки нельзя самостоятельно покидать кабину транспортного средства, следует немедленно сообщить об аварии по рации и ждать помощи от специально подготовленной группы.

Ух! Как я разозлилась!

И что это меняет? А как же те ребята — механики? Они ведь все равно в воду полезут.

Пошла выяснять отношения, готова была политрука порвать на части, но меня перехватил Эмиссар.

— Лидия Андреевна, можно вас на минутку? Поговорить нужно.

Так… начинается…

— Слушаю вас, Родион Сергеевич.

— Как себя ваш подопечный чувствует?

Как-как? Хреново!

Но вслух, конечно, говорю дежурные фразы:

— Восстанавливается понемногу, но ранения очень серьезные и отравление биологическими токсинами тоже здоровья не прибавляет, однако будем надеяться на лучшее. Динамика положительная, организм молодой. Выкарабкается!

Так уверенно заявила, что даже сама на минуточку поверила.

Моргнул пару раз, уточнил:

— Больной транспортабелен?

Я на секунду замялась с ответом. А собственно говоря, к чему наш великий эмиссар клонит? Если отвечу, что Василий нетранспортабельный, он экспедицию остановит? Будем сидеть на попе ровно посреди пустыни и ждать пока больной выздоровеет? Нет, конечно! Может добьют, чтобы не мучался? С них, идиотов, станется и такое решение проблемы…

Пока размышляла, услышала собственный голос:

— Думаю — да. Но выполнять свои обязанности пока не сможет.

— Дело не в этом, — поморщился Быков, — больной транспортабелен только в горизонтальном положении? Сидя ехать сможет?