Последний конвой

Можете обвинять меня в расизме и пропаганде фашизма, но считать эту расу равнозначной по уровню интеллекта и развития, я не могу. Дикари, они и есть дикари…

Ну да ладно, не будем о грустном.

Начальник конвоя сухарь и «кирзовый сапог», все по уставу и ни шага в сторону. С одной стороны это хорошо, с другой стороны, с таким горя хлебнуть на раз плюнуть. Зовут его Родион Сергеевич Быков. Полковник в отставке. Сорок два года. Хотя, на мой взгляд, выглядит немного старше. Высокий, худой, жилистый, загорелый до черноты, с коротким седым ежиком волос и небольшим шрамом на левой щеке. Кажется, что солнце высушило весь жир, оставив только мышцы и сухожилия. При общении создает впечатление умного и начитанного собеседника. Как все это совмещается в одном теле? Совершенно непонятно.

Я столкнулась с ним нос к носу, когда сцепилась с такелажниками, — они де лучше знают, как медоборудование нужно стропить. Чуть коробку с лекарствами не уронили. Мерзавцы!

Вообще не поняла, что за перераспределение грузов на палубе затеяли и с какой целью? Мне все равно, не мое это дело, раз заняться больше нечем, пусть возятся. Но когда до моего хозяйства добрались, я терпеть не стала, пошла в штыковую. Те, кто видел меня в ярости, рассказывали, что зрелище неописуемое. Даже здоровенные мужики пасуют, при виде разъяренной кошки. Так что я враз порядок навела, всех «построила» и «маршировать» под свою дудку заставила.

На крики прибежало начальство, и с ними Эмиссар. Быков, увидав меня, женщину на корабле, да еще поблизости от груза и техники, холодно поинтересовался, кто я такая и какого черта делаю на «его» судне?

Узнав, что я тот самый врач, который будет сопровождать конвой, начал громко возмущаться в адрес вышестоящих командиров. Долго поминал силы небесные, святых и чертей заодно. Из его слов я поняла, начальство обещало, что врачом в конвое будет настоящий мужик с яйцами, и «вот такой парень». А прислали меня, и даже не представили.

Впрочем, погрузка, отправление, у начальника экспедиции и секунды свободной не было. «Врач на борту? Так точно! Ну и славно».

Вот и пришло время для первого знакомства…

Я аж заслушалась, очень красиво и витиевато у него материться выходило. Прямо соловей! Пришлось прервать многословие, и доходчиво объяснить, что в данном случае я не женщина, а врач. То есть, существо бесполое. И заводить шашни, только ради того, чтобы узнать, как выглядит какой-нибудь член его команды без штанов, мне не особо интересно. Уж чего-чего, а голых задниц за свою многолетнюю практику насмотрелась предостаточно, и с огнестрелом, и в обмороженном виде, и с омертвением тканей.

Ознакомившись с моими документами, немного успокоился, и кажется, смирился. Высадить меня он уже не сможет — просто некуда. Теперь ближайший порт — Африка. А разворачивать судно и возвращаться обратно, недостаточно веский повод. Да и врача на замену за пять минут не найдешь, придется экспедиции задержать на неделю, а то и на две. А это недопустимо. Зима считай на исходе, а летом в Африку соваться — самоубийство. Так что придется ему терпеть меня и дальше, конвой без врача не обойдется.

Вечером представил своей разношерстной команде. Что ни говори, а мужиков подобрали опытных и серьезных, ну и для разнообразия, немного разбавили группу зеленой молодежью. Чтобы было кому на побегушках…

С «фашистами» оказалось сложнее, все как на подбор матерые головорезы, я бы даже сказала — волкодавы. Посмотришь и страшно делается, честно слово, просто мороз по коже. Я вояк немного недолюбливаю, но что поделаешь, лечить придется всех. Пару — тройку молоденьких лиц заприметила, но хмурых и неразговорчивых.

Моему назначению обрадовались далеко не все. Те, кто постарше, уж точно были не в восторге, женщина на корабле и в экспедиции, — первая причина для драк и ссор. Внутренние конфликты группы должно пресекать на корню, внешних угроз хватает выше крыши. А те, что помоложе, похоже, затеяли тотализатор, кто быстрее всех со мной переспит.

Ну-ну, наивные, посмотрим, что из этого выйдет…

Да вряд ли кто решится, Родион пригрозил лично член отстрелить нарушителю спокойствия, если в отряде начнутся проблемы из-за дележа единственной женщины. И меня застращал, не посмотрю, говорит, что вы врач, или в расход или за борт.

Суровый мужик! Есть в нем что-то такое, интересное…

Глава 7 Иваныч

Петр просыпается резко, словно от толчка, первым же осмысленным действием смотрит в окно — на улице еще глубокая ночь и несмотря на поздний час, кто-то яростно колотит во входную дверь.

— Петя, мне страшно — слабым голосом шепчет жена. Копошится и стонет в кроватке дочка. Он всегда называл ее «Мелкая», не по имени — Танюшка, а вот так, — милым, забавным прозвищем. Потому что родилась недоношенной, маленькой и слабенькой. Поздний брак — поздний ребенок. Врачи только развели руками — скорее всего не выживет. Нет оборудования, нет специалистов, нет лекарств.

Девочка и правда очень часто болела, но назло всем злым языкам умирать не собиралась, а уверенно росла, прибавляла в весе, постепенно превращаясь в настоящую принцессу.

— Да кого там принесла нелегкая? — недовольно бурчит Петр, садится в кровати и не спеша натягивает брюки. Мозги словно ватные от постоянного недосыпа, отмороженные пальцы не слушаются, в голове привычно пульсирует боль, тупым сверлом ввинчиваясь в левый висок.

— Только задремал и на тебе, опять что-то приключилось. Сколько можно? Дадут мне хоть когда-нибудь выспаться по-человечески?

В двери стучат сильнее. Грубо, нагло, уверенно.

— Немедленно откройте! — из-за двери приглушенно звучит голос, привыкший к беспрекословному подчинению, — Во имя человечества!

Сердце екает в груди, пропускает удар, по спине маленьким паучком ползет холодок страха. Петр в растерянности мечется по комнате, не зная, что предпринять. Мозг напрочь отказывается принимать происходящее за реальность.

Это сон. Это просто кошмарный сон!

С улицы уже не стучат, а бьют прикладом в дверь. Игнорировать дальше невозможно, всех соседей перебудят. А потом выбьют входную дверь и откроют огонь на поражение. С чекистами шутки плохи…

Когда-нибудь это должно было произойти.

Людмила зажимает ладошкой рот, в глазах застыл немой крик.

Так, спокойно, Петр, не паникуй, если будет обыск, в доме ничего запрещенного нет. Ты же не настолько глуп, чтобы хранить компромат. А остальное… да пусть еще попробуют доказать.

— Считаю до трех, — грозно рычат с улицы, — Р-р-а-з!

Времени на размышление больше нет. Метнулся в коридор, как есть, наполовину раздетый. Дважды быстро повернул головку ключа, рванул входную дверь на себя. На улице темно, ливень шпарит как из ведра, ни черта не видно уже в двух шагах. Какой-то беспросветный мрак…