Последний корабль в Бессмертные земли

— Ты хорошо держишься, мой мальчик. — На плечо юноши легла тяжёлая волосатая лапа, и по краю сознания скользнула мысль: зачем тут нужны обезьяны? — Сожалею, очень сожалею. Такого Верховного жреца, каким был твой отец, поискать… Подлинный хранитель древней мудрости.

Величайший и Могущественнейший наконец убрал свою лапу с плеча Киллиана.

— Однако дело, начатое твоим отцом, следует довести до конца, — продолжил Хамхер уже иным тоном, менее сочувственно, зато более деловито. — Я надеюсь на тебя, мой мальчик. И не бойся ничего. Если тебе удастся, никто не посмеет оспаривать твоего права занять место отца. В память о твоём отце я готов даже забыть о тяжком оскорблении, нанесённом Храму, посредством введённой туда «собачьей наложницы».

— Да, мой господин. — Киллиан даже удивился, как ровно звучит его голос. — Я сделаю.

— Рад это слышать, — хрюкнул Могущественнейший. — Со своей стороны обещаю: мы найдём убийцу. Даже если он укроется во дворце этого ничтожества, главаря проклятой Сидоммы. Мы их достанем всех, дай срок.

— Да, мой господин, — повторил Киллиан, словно эхо.

— Ну и славно. Я рад, что Валхалу удалось вырастить такого преемника. Ты не забыл, что сегодня должны состояться испытания этих орудий?

— Да, мой господин. Они состоятся. — Голос Киллиана был всё так же ровен и безжизнен.

До этого дня он ещё сомневался. Умом понимал — древнее пророчество сбудется, но человеку свойственно надеяться до последнего… А вот теперь юноша знал точно. Гиамура должна быть разрушена, и она будет разрушена.

И никто не станет жалеть о ней.

Глава восьмая Огонь и медные трубы

Огонёк восковой свечи вырывал из кромешной тьмы лишь отдельные фрагменты — стены, сложенные из дикого камня, сводчатый потолок… Под ногами хлюпала вяло текущая вода. Этот туннель был прорыт в давние времена, подводя воду с холмов в город, тогда ещё не столь великий. Наверное, зимой, в сезон дождей, воды здесь выше колена, думал Самур, шлёпая по мокрой слякоти. Хорошо, что сейчас осень, и все водоводы почти пересохли, вода осталась только в колодцах…

— Аккуратнее, мой господин, тут выбоина, — негромко предупредил идущий впереди воин. Узурпатор неловко перепрыгнул яму, зацепив при этом макушкой за низкий свод, вдобавок свеча в руке от резкого движения потухла.

— А, проклятье всех демонов! Дайте огня кто-нибудь…

Пламя на кончике фитиля вновь затрепетало, выхватывая из тьмы тесные стены каменной червоточины, проделанной двуногими червями во чреве земли, и тайная процессия продолжила путь.

Они вышли в путь задолго до полуночи, полсотни рабов, четверо дворцовых слуг, двенадцать «теней» и один узурпатор. Все, кроме рабов-носильщиков, были одеты в чёрное. На спинах рабов покоились заплечные мешки и короба, руки были привязаны к ним за запястья — удобно придерживать груз, а вот бежать совсем наоборот… Рты рабов были заткнуты деревянными шарами-кляпами, имевшими тесёмочки, завязанные на затылке. Не крикнешь, можно только промычать.

Самое трудное было — обеспечить полную скрытность. И снова, как в ту кровавую ночь, Самура выручил укромный кабинет, обшитый кедровыми панелями. Путь оттуда через подземелья дворца до входа в тоннель оказался совсем короток и совершенно безлюден.

Холод подземного ручья леденил ноги даже сквозь кожаные сапоги. Надо было надеть вязаные носки из козьего пуха, мельком подумал узурпатор, горцы-северяне всю зиму ходят в таких… Интересно, как это носильщики-рабы выдерживают, босиком-то?

Словно в ответ на размышления их господина, один из рабов глухо замычал и повалился ничком. Подскочивший «чёрный» рывком поднял его на ноги.

— Стоять, скотина!

— Мммм… — сквозь кляп мычал несчастный, поджимая ногу, сведённую судорогой.

— Сейчас отогреешься, тут уже совсем близко! — «Чёрный» уколол сведённую икру носильщика кинжалом, и нога распрямилась. — Пошёл, ну!

И снова только шлёпанье ног по текучей воде, да бледные отсветы свечей, озаряющих путь в кромешном мраке.

Тоннель закончился внезапно, превратившись в круглый колодец, уходящий вверх. Самур поднял свечу повыше — над головой виднелась каменная крышка. В стену колодца, сложенную из тщательно пригнанного плитняка, были вмурованы массивные медные скобы.

— Придётся потрудиться. — Самур оглянулся на своих телохранителей.

— Я понял, мой господин. — Старший из «теней» кивнул, и двое в чёрном полезли наверх.

— Тут замок! И цепь!

— Ломайте! Где клещи?

Слушая негромкое звяканье, Самур криво усмехнулся. Надо было снять с покойного Арха Пятьдесят Девятого ключ, не сообразили в суматохе… Очевидно, среди прочих амулетов ключ на шее был не последним по значимости. Замок и цепь, это для того, чтобы плоский камень, закрывающий выход, невозможно было случайно сдвинуть снаружи. А также чтобы исключить использование тайного хода посторонними. Перебежчиками, скажем, во время вражеской осады…

— Готово!

Двое «чёрных», натужно пыхтя, сдвинули массивную крышку, в просвете замерцала одинокая звезда.

— Пошли!

Телохранители уже один за другим поднимались по скобам. Старший кивнул — достаточно, и вслед за «тенями» наверх полезли четверо дворцовых слуг с мотками верёвок через плечо. Ещё минута, и сверху опустились те самые верёвки.

— Поднимай!

Рабов-носильщиков поднимали вместе с грузом, не отвязывая. Когда последний исчез наверху, в зеве люка, Дронго почтительным жестом пригласил своего господина, и Самур, скользя по мокрым медным скобам, выбрался наконец на воздух.

— Закройте люк… — почему-то свистящим шёпотом распорядился узурпатор, озираясь. Да, укромное местечко… Маленькая неприметная ложбинка меж холмов, и со стен городских не увидеть… Может, здесь и зарыть?

Узурпатор усмехнулся. Нельзя, нельзя! Первое, что придёт в голову этим ублюдкам из Сидоммы — где подземный ход? И вторым вопросом — где тут рядом золото…

И снова процессия движется в ночи, безмолвно и страшно. Только теперь нет даже свечей, лишь звёзды освещают путь… Дальше, ещё дальше… Конечно, есть риск, что кто-то увидит, но это всё же лучше, чем там, у самого выхода…

Место, намеченное для укрытия сокровища, он узнал даже в темноте. Каменное кольцо колодца с обломками водоподъёмного колеса. Три раскидистые сикоморы возле руин какого-то строения, судя по всему, уничтоженного пожаром. Под ногами хрустнуло что-то округлое, Самур вгляделся… Детский череп, совсем ещё маленький, даже без зубов. Только чёрные провалы глазниц, кажущиеся по контрасту непомерно огромными, смотрели на узурпатора глазами самой Смерти…

— Копайте! — узурпатор с силой пнул черепушку, злясь на самого себя. Рассопливился, черепов не видел, что ли… Да, здесь, даже в окрестностях великого города, нередко шныряют банды головорезов, не щадящие никого. Вместо одного посаженного на кол как из-под земли возникают двое новых… Но где лучше? Каждый, поселившийся вне городских стен, может рассчитывать только на себя самого. А уж одинокие хутора тем более.

Глухо застучали тяжёлые мотыги — четверо верных слуг рыли податливую сыпучую землю, с каждым ударом углубляя яму. Самур поднял глаза к небу. Роскошное звёздное покрывало мерцало и переливалось, белая полоса Млечного Пути пересекала его наискось… Узурпатор усмехнулся. Жрецы-хранители древних знаний утверждают, якобы молочно-белая полоса есть совокупность неисчислимого множества звёзд, по отдельности неразличимых глазом. Их можно увидеть только в Небесное Око… Удивительно всё же, сколько ненужной шелухи хранится на древних скрижалях. Размер Луны и прочих небесных тел, расстояния до них… там какие-то дикие цифры, нормальному уму непостижимые. Кому это всё нужно? Раз до той Луны добраться никак нельзя… То ли дело огненный порошок. Эх, знать бы раньше… а впрочем, если старый хрыч, Хранитель Знаний, сказал всю правду, что можно было предпринять? Развалить глинобитные стены города и построить новые, из циклопических глыб чёрного базальта, от которого со звоном отскакивает бронза? Для такого дела нужно лет тридцать…