Последний министр. Книга 3

Как и следовало ожидать, сюда были стянуты караульные, действительно с собаками. Ну а во главе главе дворцовых стражников, теперь именующимися полицейскими надзирателями, стоял Герарди Борис Андреевич — жандармский подполковник, в подчинении которого находилось несколько десятков царских телохранителей. Протопопов прекрасно понимал, что все эти люди имеют боевой опыт и прошли тщательный отбор.

Идти на таран (что в принципе можно было сделать также легко, как в случае с казачьей сотней Губина) здесь не было никакого смысла. Если ты выступаешь и борешься за сохранение текущего государственного строя, то следует соблюдать его законы, даже если они работают против тебя, иначе все твои устремления и начинания не имеют под собой никакой почвы. Да и Государь должен четко понимать, что министр внутренних дел, как и любой другой министр, поддержавший поведение экстренного совета накануне, вовсе не ставит себе цель противопоставляться монархии и действовать вразрез ее исконным интересам.

Именно потому Протопопов остановил бронеавтомобиль, чтобы выйти и донести все сказанное выше до дворцового коменданта Войекова, стоявшего плечом к плечу с Герарди. Однако прежде Александр Дмитриевич обернулся к Феде и остальным телохранителям и сказал ровным спокойным голосом.

— Сидим в машине, оружие держим наготове, но без моей команды — не высовываемся. Стреляем только в случае крайней на то необходимости. Вам все понятно?

— А какая хоть команда, Александр Дмитриевич?

— А я затылок почешу.

— Все понятно!

— И ещё, ребят, пригнитесь, чтобы вас не было видно из окошек, мы подъезжаем.

Федя и остальные пригнулись тотчас. Протопопов подъехал к караульным.

Остановился, а перед тем как вылезти из автомобиля, он проверил — на месте ли «сюрприз» который он прихватил с собой из Петрограда.

На месте.

Ручная граната РГ-14 приятно отягощала карман.

Жуткая вещица.

Взрыв через четыре секунды, как дёрнешь чеку.

Прокашлявшись, Александр Дмитриевич открыл водительскую дверь, спрыгнул наземь, и, широко расставив руки, двинулся навстречу к царским телохранителям, ощетинившимся винтовками:

— Что за шум, а драки нету, — обращался Протопопов именно к коменданту.

Прежде чем Войеков успел ответить, Протопопов обратил внимание, что среди царских караульных стоит собственной персоной господин жандармский офицер подполковник Василий Васильевич Ратко. Этот господин самолично возглавлял Особый отдел в структурах Управления дворцового коменданта. Ратко смотрел на Протопопова хмуро и исподлобья, с явным недовольством. Появление Ратко прекрасно объясняло почему к встрече с Александром Дмитриевичем дворцовая полиция оказалась подготовлена заранее. Особый отдел регулярно поставлял Дворцовому коменданту доклады от полиции и жандармских спецслужб. Символично, что располагался особый отдел на реке Мойке, в здании министерства внутренних дел, координируя деятельность Дворцовой полиции и Департамента полиции. А значит Ратко был формально подчинён Протопопову... Только похоже, что Василий Васильевич оказался не впечатлён действиями своего начальства в свете последних событий. И начальник Департамента полиции Васильев не проследил, что Ратко поедет докладывать к Государю...

— Или вот так по особому теперь встречают министра, господа? — Протопопов окинул собравшихся взглядом.

— А вот это вам лучше знать, Александр Дмитриевич, что за шум, — холодно ответил комендант и оглянулся на Ратко. — Нам же донесено из столицы, что вы в тот момент, когда Петроград сотрясают беспорядки, решили, что можете себе позволить взять на себя функции самодержца, не спросив на то разрешения у самого Государя Императора.

Протопопов пожал плечами.

— Стало быть господа, я как раз за таким разрешением и приехал, не додумались видать? Так вот я вам говорю теперь — именно за этим я приехал к Государю.

Войеков и Ратко снова переглянулись и последний едва заметно покачал головой.

— В машине есть кто? — строго спросил комендант.

— Я один приехал, — соврал Протопопов.

— Проверьте, господин Герарди.

Герарди и ещё парочка караульных двинулись к бронеавтомобилю. Понятно, что на слово Александру Дмитриевичу никто не поверил. Ну ну.

— Господин Протопопов, — Войеков вернул взгляд на министра и во взгляде коменданта отчётливо читалось, что тот не собирается и дальше вступать в словесные пикировки. Это подтвердили его следующие слова. — Милостивый государь, сообщаю, что вы обвиняетесь в государственной измене и попытке государственного переворота. Уведомляю вас, что сейчас вы будете арестованы и лишены свободы...

— Может вы просто пропустите меня к Государю, уважаемый? — перебил Протопопов, боковым зрениям видя как Герарди уже подходит к бронеавтомобилю. Рука скользнула к внутреннему карману. — Дальше я буду в полном вашем распоряжении. Но сейчас мне необходимо поговорить с Николаем с глазу на глаз.

Войеков ничего не ответил, но дал отмашку и сразу двое караульных выдвинулись к министру внутренних дел, явно намереваясь выполнить прозвучавший чуть ранее приказ об аресте. Протопопову ничего не оставалось как одной рукой почесать затылок, подавая сигнал своим бойцам в бронеавтомобиле. Ну а другой вытащить из внутреннего кармана грозную гранату РГ-14. В следующий миг в окошках бронеавтомобиля ощетинились стволы пистолетов министерских охранников. На мушки взяли Герарди, сопровождающих его караульных, Ратко и Войекова. Последний смотрел на гранату в руках Протопопова. Палец министра внутренних дел лежал на чеке.

— Опускаем оружие. Или вас будут собирать по кусочкам, господа, — процедил Александр Дмитриевич, вдавливая пальцем в чеку.

Глава 13

«Я хочу жить полной жизнью, не считая оставшиеся у меня минуты».

К/ф «Время».

События происходят там же, раннее утро.

Часики тикали.

Секундная стрелка послушно огибала циферблат.

Как нельзя кстати, очередной напряженный предреволюционный день вступал в свои полноценные права. И обстановка для встречи этого нового дня сложилась как нельзя подобающая. Соответствующая.

Если говорить ещё конкретнее — обстановочка на въезде в Царское село складывалась напряженная и на грани нервного срыва. В такой ситуации зачастую утрачивается любая внятная логика и вместо этого включаются природные инстинкты.

Что тут ещё сказать...

Рассвет застал две противоборствующие стороны первыми лучами утреннего солнца. Солнце отчаянно слепило глаза, лучи игриво блестели по снегу, побликивая и преломляясь. Это определено ухудшало видимость и раздражало, но есть как есть.

Каждая из сторон заняла выжидательную позицию перед тем, как небольшой пятачок на въезде в Царское село окажется утоплен в крови. В том, что кровь прольётся, в больших количествах, обильно и при этом по обе стороны баррикад, у Александра Дмитриевича не было совершенно никаких сомнений.

Почему?

Ну хотя бы потому, что министерские охранники во главе с Федей стреляли очень хорошо, как заправские мастера своего дела. Все до одного. И это стоило признать. Конечно, в рублёвую монету, да ещё и со ста шагов им было не попасть, если только на полном везении. Однако и голова бойцов из дворцовой полиции размером серьезно отличалась от той же монеты. В такую, скажем прямо, «мишень» не промазать со ста шагов, даже если очень постараешься и немного смажешь свой выстрел. Тем более, что сейчас между министерскими охранниками и царскими телохранителями было от силы шагов двадцать или двадцать пять по прямой.

Как то так...

Правда, стоило признать, что элитные телохранители Государя Императора тоже отнюдь не были мальчиками для битья. И стреляли они ничуть не хуже любого министерского. А положа руку на сердце, Протопопов понимал, что как раз эти ребята из дворцовой полиции, будь у них поставлена такая задача от своего начальника, могут и в монету попасть...

Со ста шагов — вообще запросто.

Что уж говорить о двадцати или двадцати пяти шагах?

Казалось бы, понятно на чей стороне окажется итоговое преимущество, если перестрелка таки возымеет место быть.