Последний наследник Триады

— И да, — вставил Михаил. — Вот и настало время расплачиваться, падла. Готовь кошелёк, нищеброд.

— Кошелёк? — удивился взрослый с улыбкой на лице. — Думаете, у него есть деньги? И вам они зачем?

Они всё ещё не сказали никому об унижениях?

Ха. Я натянул улыбку, чуть прикрыл рот и весело усмехнулся, мотая головой. Видимо, задеты они были довольно глубоко.

— Пусть будет ещё более нищим, — нашёл что ответить Роман. — Что ты ржёшь, дерьма кусок?! Помолись лучше перед кончиной, сучёныш! Багажник для тебя готов!

Я вскинул руки в стороны, стоя лицом к парням, и откинул сумку с учебниками и новенькой школьной формой внутри. Снял пиджак для удобства. Амбалы тут же начали переглядываться между собой в удивлении. Никто не мог понять, почему я всё ещё стою перед ними, а не сверкаю пятками в попытках скрыться.

— Думаете, я побегу? — на этот раз уже более злая улыбка расползлась по моим губам. Банда аристо разом притихла. — Игра наша всё ещё продолжается, парни, а я привык держать своё слово. Поэтому бежать не собираюсь. Решили свергнуть царя горы? Попробуйте.

— О чём он? — удивился амбал с татуировкой на шее.

Но ответа от Романа и его униженных друзей не последовало. На их красных лицах отчётливо читалось — стыдно.

— Я о том, друзья мои, — теперь я обращался к здоровякам. — Что вам придётся вручить мне половину своих карманных денег в случае, если вы проиграете. Таковы условия.

— Заткнись, мразь! — в мою сторону вылетел кинжал.

* * *

Десятью минутами ранее

Решетникова Елизавета Борисовна рыскала в своей сумочке в поисках ключей от машины. Настроение её было попорчено.

И не без причины. За её спиной стоял разъярённый размахивающий руками преподаватель химии, который всё никак не мог уняться и наконец отклеиться от директрисы со своими глупыми претензиями.

— Я ещё раз прошу меня простить, госпожа Решетникова, но вот так спускать с рук слова Константина Шагайна нельзя! — настойчиво горланил господин Трубецкой. — До субботнего урока химии я ещё как-то закрывал глаза на его присутствие, но после его слов настоятельно требую, чтобы вы заблокировали все пропуска этому человеку! Таким наглым самонадеянным беднякам не место в школе, где учатся дети многоуважаемых людей. Шагайн портит нашу репутацию, госпожа!

— Да замолчите вы уже наконец! — Елизавета Решетникова закатила глаза. — Во-первых, какое вы право имеете требовать у меня то, что по закону я делать не могу? Во-вторых, я говорила с Константином, и он нисколько не показался мне наглым, грубым и самонадеянным. Он старается. И я его старания оцениваю, в отличие от вас.

Глаза Трубецкого расширились от недоумения.

— Сдался вам этот наркоман, госпожа Решетникова! Он назвал меня глупым ребёнком, вы можете представить уровень его самонадеянности? Коренной аристократ, заслуженный преподаватель Империи и профессионал своего дела получает в лицо пощёчину от бедняка! — всё не успокаивался Евгений Трубецкой. — Количество его долгов автоматически делает его обучение бессмысленным. Он лишь посещает школу и портит нашу молодёжь. Вы только подумайте, что нам скажут родители подростков, которые каждый день вынуждены терпеть его с собой в одном помещении!

Решетникова не сдержалась, она громко хлопнула дверью машины, посмотрела в лицо преподавателя и пригрозила пальцем.

— Вы, господин Трубецкой, либо сейчас же замолчите, либо же ищите новую работу!

— Ах так?! — вскинул брови мужчина. — То есть, вы даже не думаете о безопасности Шагайна? Что, если дети решат искалечить его? Что, если вы своим упрямством навредите бездомному?

— Я не собираюсь это обсуждать с вами, — снова открыла машину директриса. — С меня хватит, убирайтесь, господин.

— Вы пожалеете, госпожа Решетникова. Парня нужно от… — Трубецкой резко затих, наткнувшись глазами на что-то. — Постойте-ка, а вот и то, о чём я вам говорил.

Директриса оглянулась по сторонам.

— О чём вы?

— Смотрите, госпожа, — ткнул пальцем Трубецкой в сторону собравшейся кучки подростков. — Константин Шагайн стоит перед шестью парнями. Трое из них вообще не учатся в нашей школе.

Стоило Решетниковой заметить картину, как она тут же высунула сумочку.

— Нужно вызывать жандармов, — судорожно зарыскала она в сумочке. — Чего же вы стоите? Разнимите их, скорее! Они ваши ученики!

— Извините, госпожа, но парковка не входит в территорию школы, поэтому с большой грустью вынужден сообщить, что я бессилен, — улыбнулся преподаватель. — Но всё же я с большим удовольствием посмотрю на то, как наши детки придают урок этому наглецу. Рано или поздно это пришлось бы сделать.

— Здравствуйте, третье отделение? — тут же послышалось со стороны Решетниковой. — Произошла драка на улице Арбатской, около Шестнадцатой Имперской школы. Да, подростки.

Директриса кивнула, убрала мобильник и тут же выскочила из машины.

— Я не буду на это смотреть, — процедила она.

Но стоило Константину с лёгкостью и даже с грацией кошки увернуться от вылетевшего в его сторону кинжала, как Елизавета остановилась.

— У них оружие, господин Трубецкой!

— Вижу. И не советую вам вмешиваться, — гоготнул химик. — Давайте лучше…

На этот раз не договорил Евгений. Константин Шагайн с лёгкостью выполнил манёвр и пробил кулаком по животу Романа Петрова. Парень ловко скрутил аристократа и отшвырнул в кусты, после чего тут же ушёл от размашистого удара дубиной и в уходе подсёк ногу взрослого парня.

— Какого… что этот бездомный себе позволяет? — брови Трубецкого полезли на лоб.

— Ладно, ваша взяла, господин Трубецкой, — чуть успокоилась госпожа Решетникова, продолжая наблюдать за неравной схваткой. — Подождём жандармов. Тем более, Константин явно не намерен бить мальчиков по лицам. Смотрите, целит так, чтобы не навредить врагам.

— Это…

Шагайн снова отшагнул от удара, задрал рукава рубашки для удобства и повалил Эдгара Хасанова, который попытался броситься в его ноги. Константин не только отлично уворачивался, но и контратаковал идеально. А скоростью ударов мог делать больно так, что враги этого даже не успевали заметить.

Но самое интересное было не это.

Стоило парням схватить Константина за руку и разорвать его рубашку, как преподавателям открылись… древние узоры, что слегка просвечивали на его теле. На этот раз и господин Трубецкой, и госпожа Решетникова приоткрыли рты в диком изумлении.

— Это… постойте-ка. Это те самые узоры, о которых мы с вами думаем, господин Трубецкой? — прерывисто уточнила директриса. — Константин использует технику, которой пользуются люди ранга старших мастеров?

— Не может… не может этот пацан знать. Я не верю, госпожа. Да где ж эти чёртовы жандармы?!