Последний настоящий вампир

Шивон, конечно, могла быть союзником. Просто потребуется время, чтобы обработать ее. Настало время, когда Михаил не думал, что он мог пожалеть.

– Что известно об убийцах? Они напали на ее ковен?

Голос Дженнера был груб, как и его внешность.

– Три раза за последние две недели. Ваше восхождение к власти – это заноза в заднице. Она обвиняет в нападениях вас, и пытается настроить других людей против вас.

Этот мужчина был больше, чем просто мускулы. У него были здравый ум и голова на плечах. Суждение Ронана не могло быть подвергнуто сомнению. Он, конечно, знал, что делал, когда выбрал следующим для обращения Дженнера.

– А что ты думаешь о моем восхождении, Дженнер? Разделяешь ли ты мнение своей госпожи?

Взгляд мужчины потемнел, когда низкий рык прогрохотал в его груди.

– Я не принадлежу Шивон.

Михаил вскинул бровь.

– А кому ты принадлежишь?

Губы Дженнера сложились в ухмылку.

– Не мужчине. И не женщине. Я принадлежу себе.
– Михаил открыл рот, чтобы ответить, но Дженнер перебил его.
– Но я буду служить вам, мой король. Клянусь в верности так долго, как вы будете править. И если вы примете решение укусить меня, я хорошо буду служить вам.

– И я должен попросить тебя убить Шивон?

Дженнер прищурено посмотрел на Михаила.

– Я бы этого не советовал, но, тем не менее, я бы хотел совершить то деяние.

– Ты останешься здесь.
– Михаил повернулся в сторону сада.
– Переход помешает Ронану служить мне в течение не менее трех дней. Ты будешь моей правой рукой до его завершения перехода.

– Как скажешь.
– Грубый тенор голоса Дженнера не дрогнул даже каплей сомнения.

– Позови Ронана.

– Да, мой господин.
– Обращение и формальность, с которой Дженнер обратился к нему, нервировали и подпитывали Михаила. Мой господин. Он мог быть королем, за которым стоило идти?

С уходом Дженнера опустилась тишина. Самец станет грозным вампиром. Тем, который заставил Сортиари дрожать от страха. Запах крови Ронана показал, что тот вошел в комнату. Жажда Михаила жгла горло, и хотя он обещал никогда не пить ни из кого другого, кроме Клэр, его клятва Ронану и всей его расе заставили его действовать.

– Дженнер сказал, что ты хотел меня видеть? Как все прошло?

Михаил вспышкой движения атаковал Ронана, повалил его на пол, как и любой голодный хищник. Не говоря ни слова, Михаил погрузил клыки в горло своего друга, разрывая вены, чтобы открыть его полностью. Он насыщался теплой, густой кровью, через какое-то время она больше неохотно текла по его языку, и ему пришло с силой высасывать ее, чтобы истощить тело Ронана. Сердцебиение мужчины замедлилось, когда тот вцепился в руку Михаила с широко раскрытыми от страха глазами.

Тук, тук. Тук, тук. Тук. Тук... тук.

Сердце Ронана, как дампира, едва билось, и Михаил оторвался от горла мужчины и вонзил клыки в свое запястье, чтобы открыть вену. Михаил прижал ее ко рту Ронана и дал крови течь в горло, уговаривая Ронана пить. Вскоре боль от клыков, прокусывающих запястье, пронзила Михаила, когда Ронан стал жадно пить, тянуть все сильнее и сильнее, пока мириады голосов коллектива не покинули разум Михаила, оставив его в тишине, и он покачнулся от порыва силы, которая ушла от него, когда он сливался с Ронаном.

Дампир резко, яростно отстранился, закричал от боли, его спина выгибалась дугой. Михаил позвал Дженнера, тот вбежал, и остановился на месте, нахмурившись от раскинувшийся перед ним картины.

– Блядь.

– Отнеси его наверх, - сказал Михаил, тяжело дыша.
– И держись подальше от его клыков. Я буду через минуту.

Дженнер не задал ни одного вопроса, не издал ни звука. Он просто кивнул в знак благодарности и сделал то, как было проинструктировано. Прекрасный мужчина на самом деле.

Михаил рухнул на пол, его сила сейчас была как у ребенка, по сравнению с тем, что было несколько минут назад. Ему нужна Клэр. Было необходимо восполнить его силы. «Где ты?»– звала его душа в отчаянии, когда его глаза с трепетом закрылись.

Больше не Последний из Древних. Это было так, если Ронану удалось пережить обращение.

Глава 19

Огонь мчался по венам Ронана. Невыносимый жар опалил кожу, в горле бушевало адское пламя, никакая вода не могла утолить его. Боль пронзала каждый дюйм его тела, мускулы сводило судорогой. Он с силой сжал челюсти, и клыки прокололи нижнюю губу, пьянящий запах собственной крови привел его в неистовство жажды и похоти. Что-то удерживало его, связало ему запястья и лодыжки. Знакомая паника нахлынула, он задергался в путах, и низкое, опасное шипение вырвалось между его зубов.

В самом истоке его сущности раскрылась огромная пещера. Все, чем он был, направилось в темную пустоту, хлынув из него, словно потоки воды из крана. Пустота была всепоглощающей, больше, чем он мог вынести. Его самосознание испарилось, и, хотя он пытался удержать ту часть себя, она исчезала, пока не осталось ничего, кроме шелухи. Теперь он был одним из бездушных. Непривязанным. Вампиром.

Ронан боролся, чтобы освободить руки: одно из того, что его злило - это связанные руки. Кровь собралась в трещине его губ, и его язык метался, отчаянно слизывая кровь с нанесенной самому себе раны.

– Успокойся, Ронан.
– Голос Михаила был как луч света в бесконечной ночи, зовя его из тоннеля.
– Если ты позволишь себе поддаться кровожадность, то сойдешь с ума.

Он бежал по темным улицам, в отчаянии. Жажда была слишком сильна, переход был слишком жестоким. Он мог думать только о двух вещах: кормиться и трахаться, и неважно, что будет первым, когда он пресытится. В отдалении, запах крови взывал к нему, раздражая его. Вел к месту жажды, гася все причины. Как животное, он принюхался, вдохнул сладкий аромат и сменил курс. В конце темного переулка он нашел ее, загнанную, дрожащую на холодных камнях, укутанную в рваное одеяло, чтобы защитить ее от стихии.

Ее глаза широко распахнулись, когда она заметила его, и запах страха запятнал восхитительный аромат ее крови. Он набросился на нее размытым движением, его клыки вонзились в ее горло, прежде чем она смогла издать крик. Первый фонтан крови был прохладным бальзамом, прогоняющим сухое тепло, сдавившее его горло. Он впился сильнее, сминая трахею мощными челюстями, воздух вышел из ее легких еще до того, как у ее сердца был шанс перестать биться…

– Нет!

Ронан задергался, выгибаясь и натягивая веревки. Широко раскрыв глаза, он осмотрел свое окружение, его дезориентация только усугубила воспоминания, которые одолевали его разум. Цвета были почти ослепляющими, несмотря на темноту в комнате, и каждая пылинка в воздухе создавала свой индивидуальный аромат, который сливался в перегрузке обоняния, которая приводила его в бешенство. Звуки… громкие, резкие, с размерами, которые он никогда раньше не замечал… забивались в его уши, и он не хотел ничего большего, чем обхватить руками голову и заблокировать нарушителей шума. Он думал, что его чувства были остры прежде... но боги, это было невыносимо.

– Ты можешь поесть. Но только если сможешь контролировать свое безумство!

Голос Михаила гудел в ушах Ронана, он разговаривал с ним, будто Ронану было три года… или он был домашним питомцем.

– Не ори на меня.
– Собственный голос Ронана, казалось, усилился, загрубев от пожара в горле.
– Развяжи меня. Сейчас же, черт побери.

– Этого не произойдет. Ты еще слишком нестабилен.

Он хотел посмотреть в глаза Михаилу, но его собственные отказывались фокусироваться, перебегая от одного центра к другому, пока у него не закружилась голова. Его живот сжимался, и Ронан проглотил сухие спазмы, поднимающиеся в горло. Черт, у него даже не было ни капли желчи, чтобы захлебнуться, или немного слюны, чтобы проглотить его болезнь.