Последний натиск на восток ч. 1

Строй купцов опасно прогнулся, многие погибли или оказались ранеными. А толпа ромеев все шла и шла, чувствуя скорую победу. Рядом с Вацлавом прорвался какой-то оборванец с дубинкой, которую занес над головой евнуха. Тот обреченно опустил разряженный арбалет и крепко зажмурил глаза. На его тунике расплылось мокрое пятно.

— Хха! — выдохнул Вацлав и ударил ромея по шее, перерубив ее до кости.

Оборванец упал прямо в объятия доместика, заливая его с ног до головы толчками алой крови из перерубленной жилы. Евнух тоненько завизжал и упал, придавленный телом врага.

— Конец нам, старшой! — крикнул Неждан, покрытый чужой кровью. — Прощай, что ли! На том свете свидимся!

— Прощай, Неждан! — крикнул Вацлав, рассекая бедренные сосуды какому-то пузатому лавочнику, пьяному в дым. Он приготовился к смерти, баррикаду они потеряли, а значит жить осталось совсем недолго. На открытой улице их просто поднимут на колья.

— То-о-ор! — раздался протяжный крик. — Кто не бросать оружие, мы убивать на месте! — Поперек улицы стоял строй щитоносцев, закованный в броню. Впереди маячила фигура известного всему Константинополю Сигурда Ужас Авар. И он в предвкушении поигрывал своим чудовищным топором.

— Варанги! — охнул кто-то в толпе, и строй нападавший рассыпался. Видно, данов тут хорошо знали.

— Я доместик императора! — закричал Стефан. — Вы бунтовщики и должны быть наказаны! Но я дарую вам свою милость. Я и мои люди уходим в дом, а вы бежите отсюда изо всех сил, или воины василевса вас убьют. Вспомните, что было при великом Юстиниане. Тридцать тысяч мятежников перебили в цирке.

— Мы уйдем, — раздался злой голос из толпы. — Повезло тебе, сволочь. Не радуйся сильно, мы еще вернемся!

Евнух стоял, покрытый кровью до кончиков бровей, а в его руке бессильно висел разряженный арбалет. Толпа отхлынула в сторону и понемногу побежала прочь. Тут не было дураков биться с императорской гвардией. Даны двинулись вперед, оживлено судача на своем наречии. Вацлав неплохо понимал их говор.

— Глянь, Трюгги, чего кастрат натворил! Раз, два, три… восемь человек положил насмерть из своей стрелялки…

— Ага, парни в казарме со смеху помрут… Глянь, в крови весь, а трясется, как лист… Попервой, наверное…

— Позорное оружие… Один не примет в Валхалле…

— Да ладно тебе! Весело же! Кастрат с баллистой… Гы-гы…

Оказывается, громила Сигурд и доместик Стефан были хорошо знакомы.

— Ха! — Сигурд хлопнул по плечу Стефана, который бессильно прислонился к стене своего дома. — Я-то думал, что ты слабак, у которого нет яиц. А у тебя, оказывается, были еще одни яйца, но ты их зачем-то спрятал.

— Ты, наверное, теперь вису сложишь про эту битву? — спросил Стефан с каким-то обреченным видом.

— Как ты догадался? — просиял Сигурд.

— Я хочу, чтобы ты прочел ее мне и этим людям, — Стефан показал рукой на купцов, которые с немалой опаской поглядывали на воина. — Только не сегодня, а когда все успокоится. Мы дадим пир в вашу честь. Ведь ты сочиняешь лучшие висы на свете, дружище!

— Марк, нам нужно уходить, — Вацлав подошел к купцу, которому плачущая жена перевязывала тряпицей раненую руку. — Мы нашли след предателя. Пошли его светлости весть, что он в районе реки Бох, в землях бужан. Других сведений пока нет.

— Хорошо, — со стоном поднялся Марк, открыл немалый ларец и вытащил оттуда три увесистых кошеля. — Возьми! Тут триста солидов. Купите припасы и уходите. Идите на север, к побережью Понта(2), и купите там склавинский моноксил (3). Туда всего двадцать миль. В Боспор не суйтесь, его охраняют патрульные дромоны. Увидят варваров, утопят сразу же, даже разбираться не станут. Тут много пиратов из Семи племен.

— Понял, — кивнул Вацлав. — Бывай, Марк. Тебя где искать потом? Тут ведь точно небезопасно оставаться.

— В пригороде пока поживу, — поморщился от боли Марк, — пока тут все не успокоится. У меня небольшой домик в предместье есть. Мальчишку-грека ко мне пришлите, присмотрю за ним.

Из города они вышли без особенных проблем. Там, где жили добропорядочные подданные василевса, особенных волнений не было, и это удивило Вацлава без меры. Видно, громили только те районы, где жили иноземцы, а значит, кто-то очень тонко и аккуратно направил гнев толпы в нужно русло. До Галаты пешком — около пятнадцати миль. Два воина будут там к вечеру. Жаль только, что одежда забрызгана кровью так, что не отстирать.

Стража у ворот выпустила их из города, не задавая лишних вопросов. Только проводили долгими задумчивыми взглядами. Два крепких решительных мужа побывали в непростой переделке, это и так было понятно. Тут, на севере Константинополя, было спокойно, только людские волны доносили сюда тот ужас, что творился в старом городе, в двух шагах от императорского дворца.

— Как думаешь, мальчишка не сгинет в этой кутерьме? — спросил Вацлав.

— Коста? — хрипло захохотал Неждан. — Да он из горящей печи целым выйдет. В жизни не видел такого ушлого парня. Слушай, старшой! А чего это мы пешком в обход пошли? Ноги, чай не железные. Может, лодку наймем, а?

— Тьфу, ты! — расстроился Вацлав. — И, правда! Пошли чистую одежду купим и рыбака какого-нибудь найдем. Он нас за кератий прямо к Галате довезет. Тяжелый сегодня день был, Неждан. Совсем голова не соображает.

1 Невольничий рынок находился в районе современного Большого базара в Стамбуле. Людей на этом месте продавали полторы тысячи лет, до середины 19 века.

2 Понт — Черное море

3 Моноксил — лодка-однодеревка, выдолбленная из цельного ствола.

Глава 7

Январь 630 года. Братислава. Словения.

Ссора с женой выбила Самослава из колеи и он, вместе с боярином Гораном, уехал в строящуюся Братиславу, чтобы сгоряча не наделать глупостей. Он себя чувствовал так, словно кто-то из груди вытащил его сердце и растоптал грязным сапогом. Так вот и бывает. Живут себе люди, любят друг друга, детей растят, а на поверку оказываются совсем чужими друг другу. С каждым годом Людмила все сильнее сплачивала вокруг себя самых твердолобых язычников, которые со страхом и злостью смотрели, как вера в распятого бога понемногу захватывает их земли.