Последний оборотень. Сердце из камня

– Значит, ты призрак?

– Ну, у таких, как я сейчас много названий. Можешь называть мня призраком, но Раф сказал, что я всего лишь душа, отделившееся от тела. Когда душа внутри, она представляет собой маленький потайной мирок, созданный самыми глубинными заветными желаниями, а после смерти становится копией тела, но слишком тонкой, чтобы её видели. Обычно такие души видят только ангелы и люди, которых называют медиумами.

– Но я же не медиум, - возразила Катя.

– Я не знаю. Может, ты просто не знала, - покачала головой фигура, становившееся всё отчётливее и отчётливее в глаза девушки. – Скорее всего, это проявляется спонтанно. Возможно, ты просто очень сильно хотела меня увидеть.

– Может быть. Тогда ты что здесь делаешь?

– В смысле в комнате? Или в мире?

– И там, и там.

– В комнату я зашёл только чтобы попрощаться, пока ты спала. Думал попробовать поробраться в свои сны. Я не знаю, как это делать, просто хотел попробовать, другого выхода я не видел. Просто сегодня ночью я планирую исчезнуть.

– Что? Почему?

– Ну, я же всё равно умер, - развёл руками Шекспир. – Недавно я понял, чтобы исчезнуть с чистой совестью… может, даже смешно… у призрака есть совесть, - он даже горестно засмеялся. – В общем, я хотел помочь Анфе, так что сумел выяснить то, что скрывают эти ученные.

– И что?

– Это я хотел сказать только Анфе, - Шекспир, который уже стал отчётливо виден, как живой, наверное, глаза Кати уже привыкли к нему, собирался цходит.

– Стой! Скажи, кто тебя убил.

– Прости, не могу сказать. Хотя… нет-нет. Тогда ты уже не сможешь спокойно, находиться в этом замке и в этом мире… ладно, у меня ещё есть дела. Прощай, не рассказывай пока никому обо мне.

Глава 27 Начало погибели

– Что с тобой? – забеспокоился Саша, ведь Катя за завтраком была сама не своя. – Что случилось?

– Ничего, - выдохнула она. Ей хотелось рассказать, но Шекспир ведь просил этого не делать. Он не объяснил почему, просто попросил и всё. Странно всё это.

Тут открылась дверь и в столовую зашли Анфа и Криста. Последняя, похоже, опять донимала подругу вопросами, на которые та не могла ответить, но оборотень держалась, хотя готова была, как минимум, тихонько зарычать.

Раф быстро встал, не сводя удивлённого взгляда с Анфы. Быстро обогнув стол, он подбежал к ней.

– Что случилось? Кто тебя похитил? Как ты сбежала?

Это было последней каплей. От оборотня стало исходить пока что тихое рычание. Она при этом смотрела в пол и крепко сжимала кулаки.

– Ты собираешься отвечать? – ангел не придал значения лишним звукам. И это стало пусковым механизмом бобы.

– Сколько раз вам говорить, что не помню! – заорала оборотень на всю столовую так, что даже повара за полупрозрачной стенкой подскочили и стали тревожно озираться по сторонам. – Если я раз сказала, что не помню, значит, не помню! Хватит мне задавать одни и те же вопросы!

В столовой повила тишина. Всё переглядывались, но никто не решался произнести ни слова. Тем временем Анфа глубоко вздохнула и спокойно прошла на своё место и, как и всю неделю, принялась за еду. Раф отошёл от этого спонтанного крика, переглянувшись с Кристой и получив в её взгляде подтруску. Они оба пошли на своё место. Ангел продолжил разговор, только когда девушка совершенно точно успокоилась, откусив отбивной.

– Расскажи хотя бы, что помнишь.

– Ничего, - буркнула Анфа с набитым ртом, затем, проглотив всё, начала следующую фразу: - Вчерашнего дня у меня совсем нет в памяти, только биологические часы подсказывают, что он был.

– Это плохо, это очень плохо, - проволновался себе под нос Раф.

– Успокойся, ничего страшного со мной не случилось, - оборотень ещё раз откусила отбивной. – Я чувствую, что со мной ничего страшного не случилось. Ты что, не веришь моей интуиции?

– Хотелось бы верить… - тяжело вздохнул ангел.

После завтрака Анфа отказалась от всех приложений Рафаеля вернуть её память. Она просто ушла в свою комнату и заперлась там. В одиночестве было лучше думать над следующим, возможно, тоже безумным планом. Но просто думать, лёжа на кровати, было скучно, поэтому, она порылась в шкафах и посмотрела, что для развлечения ей оставили королевские слуги.

Больше всего приглянулась портативная игровая консоль. Плюхнувшись со своей находкой на кровать, Анфа залипла на несколько часов. Надо же когда-то отдыхать и отвлекаться от проблем.

В дверь постучали, девушка по привычке сказала:

– Войдите.

Гостям оказался Денис. Анфа не секунду подняла на него глаза, затем снова опустила, похоже, игра для её была важнее.

– Ну, - нетерпеливо заговорил парень, - ты мне обещала всё рассказать.

– Что рассказать? Ой.. ой… йо… Блин! – судя по реакции, оборотень проиграла, но фразы «это всё из-за тебя», как это обычно бывает, не последовало. – Я же память потеряла. Забыл?

– Нет, я тут единственный знаю, что ты нагло врала за завтраком.

– Ну, и что с того, что я всё помню, - бросила Анфа, не отвлекаясь от игры.

– Тогда рассказывай свои безумный план собственного похищения.

– Не буду…

– Что?! Это ещё почему? Ты обещала, если не помнишь.

– Помню, но…- она замолчала, чтобы сделать сложно действие в игре, - но я помню и кое-что еще, что мне даёт право не разговаривать с тобой… эм… наверное… до конца жизни. А я с тобой сейчас разговариваю, значит, я добрая и снисходительная. Почему ты этого не ценишь?

Денис ударил себя ладонью по лицу и тяжело вздохнул:

– Ладно, давай вернёмся назад. Что конкретно ты видела?

– Тебя… эм… так-так-так… - последние звуки точно были эмоциями от игры.

– Меня?

– Ага, и Берту. Вы вчера гуляли до рассвета. Целовались. Разве не так?

В ответ насколько секунд молчания.

– Ладно, не хотел тебе говорить, но я понял, почему мы сейчас не опасны друг для друга. Ты слушаешь?

– Конечно. Ну, и?

– Это из-за твоего философского камня. Он тебя защищает.

– Ух ты, какая изобретательная отмазка, но… блин… связи с тем, что я видела ночью, поверить пока не могу. Извини.

– Я о том, что вампир и оборотень действительно не пара.

– Ладно…

– Что? Ты так просто на это отреагируешь? Совсем без эмоций.

– Раз… два.. т… Блин! Опять!

– У тебя в игре больше эмоций, чем в этом разговоре.

Анфа отбросила консоль в угол кровати и, приподнявшись, села.

– Если хочешь, чтобы у меня были эмоции, тогда почему у тебя их нет?