Последний очевидец
Шрифт:
Позднее вышло усовершенствование. Информация снималась на фотографическую пленку и в таком виде засовывалась в папиросы.
Буквы набирались дальше. Знал их только Веди. Но кроме букв появились новые участники «Азбуки».
Буквам было предоставлено право набирать себе помощников, которые уже не обозначались буквами, а какими-нибудь псевдонимами. Например, у Веди были помощники Паж, Тошнилка, Дарья Васильевна, которая не была Дарьей Васильевной, и так далее. Наконец Азбука исчерпалась, появилась буква Иже, один полковник. Супруга его для смеха называла: «Ижица, розга ближится».
Работа «Азбуки»
Когда пришли немцы (в Киев. — Сост.), они заняли лучшую гостиницу «Континенталь». Там, между прочим, шла и карточная игра. Один из участников «Азбуки», не знавший, что он в таковой состоит, но поддерживавший отношения со мною лично, как-то присоединился к карточной игре. Картежники-немцы говорили, между прочим, что через Киев прошло письмо Императора Вильгельма II к отрекшемуся от престола Императору Николаю II. Немецкий Император будто бы предлагал Императору русскому вернуть ему престол в случае, если он подпишет Брестский мир. И будто бы отрекшийся Император сказал:
— Скорее мне отрубят правую руку, чем я это сделаю.
Затем, в связи с «Азбукой», припоминаю вот что. В Киеве немцы посадили гетмана Скоропадского. Председателем его опереточного правительства был Кистяковский Игорь. Так как я решительно отказался участвовать в гетманшафте, то Кистяковский будто бы решил меня арестовать. 11 июля 1918 года я назначил собрание некоторых старших членов «Азбуки» в лесу под Святошином. Собрание решило, что Веди надо уехать в Добрармию.
Это было выполнено. И, таким образом, центр «Азбуки» перенесся в Екатеринодар. Там за исчерпанием моих средств «Азбуке» стал помогать материально Деникин.
В это время я испросил согласия Деникина на новое добавление к «Азбуке» славянской азбуки с греческим алфавитом..
Это вот почему. В Крыму в это время находились как Императрица Мария Федоровна, так и Великий князь Николай Николаевич. Они жили там без всякой охраны. Греческий алфавит в числе примерно двадцати человек составил так называемый конвой, который разместили в Крыму. Сначала конвой этот был на месте и вел себя прилично. Но потом он разросся до двухсот человек и стал безобразить.
Вероятно, потому, что у Деникина не было средств кормить такую ораву.
Припоминаю, что с греческим алфавитом поначалу много возился привязанный лично к Веди некий Паж. О нем позже…
Многое в голове моей путается, но я вспоминаю, что в этой организации переплетались элементы порядочные, но бездарные, с даровитыми, но неразборчивыми в средствах. Произошел конфликт между ними. Я поручил разобраться в этом деле и доложить мне. Они разобрались, но плохо и, кроме того, сверх разбора дела, им порученного, вынесли решение не в пользу даровитого, чего я им не поручал. Тут «Азбука» издала подозрительный скрип. Это было не в порядке воинской дисциплины.
Этот «даровитый» носил название Летучий Голландец. Он служил когда-то в
кавалерийском полку, а по профессии был фельдшер. Оставшись в Одессе, он объявил себя доктором и в качестве такового принимал многих больных. Эти больные были различные участники «Азбуки», делавшие то или другое. Сейчас я не могу вспомнить, но деятельность его была весьма смелая и плодотворная. Разумеется, он в ней не давал отчет никому и обширно применял обман и камуфлирование. Все это было поставлено ему в вину… Попросту ему завидовали…Он совершенно неожиданно появлялся…
Он был в домике под Екатеринодаром, когда был убит Корнилов, после чего главнокомандующим стал А. И. Деникин… После чего он самовольно присвоил себе чин корнета…
Позднее он умудрился получить крупную сумму, замороженную в Одесском государственном банке. Эту сумму Деникин перевел на мое имя, но я не успел ее всю использовать… И вот корнет умудрился получить деньги.
Возвращаясь несколько назад, припоминаю октябрьские дни в Киеве. После этого юнкерам и к ним присоединившимся пришлось отходить. В январе… 4 января 1918 года … я получил от корнета телеграмму: «С боем пробрались на Дон».
Ранее, когда я посетил генерала Алексеева в Новочеркасске и записался в Добровольческую армию двадцать девятым, то тридцатым записался корнет. Он мог говорить на митинге и писал грамотные статьи в «Киевлянине». Вдвоем с генералом Бискупским, командовавшим в 1917 году Елизаветградской дивизией, совершенно не разложившейся, он был избран в Совет солдатских депутатов и приехал в Петербург. Вот Летучий Голландец. Его нельзя было мерить мелкою меркой, потому что он играл крупную игру.
И вот тут и разыгралось… В Константинополе, в учрежденном Врангелем «Русском совете», начальник штаба докладывает о положении в России, в частности — в Киеве, в том смысле что там целая сеть подпольных организаций. Я слушал это и сказал:
— Разрешите мне отлучиться на минутку.
Я пошел и спросил жену Барцевича и Око:
— Было что-нибудь от Владимира Петровича?
— Ничего.
Я вернулся к Врангелю и сказал:
— Петр Николаевич, вас обманывают. Откуда у вас эти сведения?
— Да как же, от вашего же Барцевича.
Потом оказалось, что в это время, когда это происходило в Константинополе, в Киеве Барцевич был уже расстрелян, не успев ничего сделать…
Припоминаю еще вот что. Веди, значит, пропадал в 1920 году где-то в Одессе шесть месяцев. Я появился в Севастополе как раз в ту минуту, когда там обсуждалась шестая версия моей гибели. И тут я узнал, что «Азбука», отбросив единоличное начало, установило для управления ею какой-то центр, состоящий из Око, жены Барцевича (она не знала, что его уже нет в живых) и третьего лица, малозначащего. Я позвал Око и сказал:
— «Азбука» сошла с рельсов. Так дело не пойдет. Она основана на единоличном начале, и я решил ее закрыть.
Так формально кончилась «Азбука».
Но остались личные связи азбучников. Результаты этого были многозначительны. В 1923 году я жил под Берлином. Неожиданно ко мне явился Око из Югославии и сказал мне, что меня просит к себе фон Лампе (тоже бывший азбучник) по важному делу. Важное дело состояло в том, что у фон Лампе, куда кроме меня были приглашены бывший сенатор Чебышев и Климович, бывший начальник российских жандармов, ожидали «человека оттуда».