Последний паром

Лабухи старались вовсю, зная, что вот-вот начнут делать «шабаш». Тящ-тущ, тящ-тущ! Гости в возрасте самым активным танцорам давали как бы денежное вознаграждение в виде пятирублевых и десятирублевых купюр (а иной раз доходило и до четвертаков). А те передавали дальше - танцующей во всем белом невесте. В ее руках между пальцами скапливались веером купюры разных достоинств, которые она, когда смолкала музыка, элегантно рассыпала на стол перед музыкантами. В знак благодарности за их труд.

Карен, напевая «Ах, эта свадьба, свадьба…» или какой другой магомаевский шлягер, весело наблюдал, как родственники жениха соревновались с родственниками невесты в щедрости. А, вы столько дали, а мы не хуже вас – вдвое больше дадим! «Шабаш», как правило, превышал заранее оговоренный гонорар музыкантов.

2

Однажды на Парапете к Карену подошел верзила со шрамом на левой щеке.

– Ты Рудика знаешь?

– Какого Рудика, цеховика с Молоканки?

– Нее, Рудика Аванесова, брата Сашика… Ну, авторитета.

Этот самый Рудик через два дня досрочно освобождался из Баиловской тюрьмы.

– Короче, брателло, надо его встретить, как полагается. Понял, да? Послезавтра в 8.30 подгребай сюда со своим оркестром. Вот задаток.
– Мужчина, назвавшийся Эдиком, протянул Карену сотенную купюру. – Потом еще столько же получишь.

Карен понял, что возражать бессмысленно. Он коротко изложил друзьям суть дела. Ребята молча согласились – никуда не денешься.

Братья Аванесовы пользовались в городе дурной славой. Слишком гонористые, не всегда по понятиям жили… Рудик считался вором в законе, как и его дядя Гамлет Арушановский. Вдвоем они и короновали младшего, Сашика, который в 21 год пополнил ряды уголовной элиты. Поговаривали, что братва в Москве кавказские «клановые понты» не одобряла. А на подходе был еще четвертый Аванесов – Вачик Шестипалый, который тоже вознамерился стать «хранителем воровских традиций».

Сашику высокое звание вора в законе не помогло. Он и не пожил-то толком. Посадили его в 18 лет, потом вышел на свободу, короновался, потом снова сел и отправился чалиться в город Херсон, где его и зарезал сокамерник. Всего 24 беспутных года прожил…

Рудика тогда встретили достойно. Подъехали на трех черных «Волгах» прямо к воротам тюрьмы. Слегка испуганные Карен и ребята старались не обложиться. «Долю воровскую» исполнили аж пять раз – сначала сразу же, как только Рудик появился на воле, потом уже в ресторане в Бузовнах, куда вся компания поехала отмечать его освобождение.

Все прошло без эксцессов. Музыкантам заплатили, как и договаривались. Даже довезли на машине до города.

3

И вот год спустя Эдик, мужчина со шрамом на левой щеке, появился вновь на Парапете. Пожал крепко руку Карену, даже похлопал его по плечу, как старого знакомого.

– Меня помнишь?

– Да, как не помнить…

Карен знал, что от блатных надо держаться подальше. Спокойней всем будет. А деньги… Всех денег не заработаешь. Лучше иметь свою твердую копейку, но без подобных заказчиков…

– Расклад такой. Юбилей скоро у одного уважаемого и серьезного человека. Заур Маштагинский, не слыхал? А он его в неволе встречает. Вот решила братва ему сделать «музыкальный подарок», - оскалил зубы заказчик. – Бабки не вопрос, не обидим. Так своим и скажи.

Карен передал весь разговор. Его удивило, что друзья спокойно восприняли информацию о месте проведения концерта.

– А, это там, где встречали… как его… Рудика?

– Да, Баиловская тюрьма.

Возникла пауза. Карен посмотрел внимательно на друзей:

– Какой ответ дадим?

– Я не против. Воры тоже люди, платят, да, - без нотки сомнения произнес кларнетист Жора Арутюнов.

– И я за. Брату обещал мопед купить, - тоже согласился барабанщик Миша Азарян. – Не зарежут же они нас.

– А мне не по кайфу такие концерты. Но если все согласны, то я тоже поеду, - вздохнул аккордеонист Гарик Багдасарян.

В тюрьмах время от времени выступали с гуманитарными концертами разные артисты, о чем сообщалось в местных и центральных газетах. Но они приезжали официально, выступали перед всеми заключенными со сцены клуба. Под охраной, все чин чинарем. А тут какие-то левые дела…

– А ты знаешь, кто сидел в той тюряге?- спросил Карен Жору уже по дороге домой.

– Кто?

– Сталин. И не один, а с сокамерником Вышинским, который позже стал генпрокурором СССР.

– Да ладно! – хором отозвались Жора, Миша и Гарик.

– Там у них даже типа «красного уголка», мемориальная камера, где Сталин срок отбывал.

– И долго он там сидел? – спросил Миша.

– Не знаю, побег устроили – он и сбежал.

– А Вышинский?

– Что Вышинский?

– Тоже бежал с тюряги?

– Нее, он откупился. Взятку дал ментам – его и выпустили, - засмеялся Карен.

Друзья оценили его юмор…