Последний поцелуй

Я оседлала его руку.

Он бормочет что-то по-русски, и чувствую, как его рот прижимается к моему лбу.

Затем он, будто автомобиль, переключает передачу, и быстро нажимает большим пальцем на мой клитор. Его скорость так велика, что мне кажется, что он вибрирует, а эти движения синхронизированы с пальцем глубоко внутри меня.

Я никогда не испытывала таких потрясающих двойных ощущений.

Я прикусываю губу, и мои чувства с шумными стонами вырываются наружу, а руки судорожно хватаются за его рубашку. Не знаю, что мне нужно, но это слишком много. Это потрясающе и в два раза мощнее, чем всё, что я когда-либо испытывала, когда удовлетворяла себя саму.

– Стоп, стоп, – выдыхаю я, но сдавливаю его руки между бёдрами. – Василий, стой. Василий!

– Продолжай так называть меня по имени, Наоми.

– Василий, пожалуйста, – я тяну его за рубашку, практически прижимаюсь к нему, извиваясь под его рукой. – Мне нужно что-то большее, не так быстро, но больше. Ещё больше!

Но он продолжает надавливать на мой клитор и гладить пальцем внутри меня. Его не остановить, он движется всё быстрее.

И внезапно моё тело больше не справляется с этим. Я лопаюсь. Из горла вырывается тяжёлый захлёбывающийся стон, и моё тело сжимается. Я кончаю, кончаю, кончаю, бесконечно кончаю!

Чувствую, как меня разрывает радость, пальцы на ногах скручивает, а воздух выходит из лёгких. Я хватаю воздух ртом, как умирающая рыба, и хватаюсь за его рубашку.

Гипотезы? Разрушены.

Глава 13

Василий

Мы недвижимы. Я держу большой палец на её клиторе, три других пальца в её влагалище, а мои губы у неё на лбу. Это всё, что нас связывает, но я чувствую её везде. Её возбуждение просачивается в мои поры, пульсируя в моей крови и задевая каждое нервное окончание.

Она знает об этом? Понял ли её блестящий интеллектуальный, основанный на фактах ум, что она проникла в моё существо? Она не сирена, а богиня, которая может повелевать мной одним лишь властным взглядом. Я хочу спуститься вниз по кровати и целовать её ноги, ожидая команды. Она ведьма, а я её волк.

«Повелевай мной», – думаю я. – «Скажи, что мне делать».

Я ещё никогда не испытывал такого пьянеющего чувства, когда Наоми просила меня о большем. Она плохо знает своё тело и собственные оргазмы, чтобы понять, что боль – просто прелюдия к большому удовольствию.

Какого бы это было, заняться сексом с женщиной, не испытывая стыда? Почти слышал, как она говорила: «Лизни меня своим языком. Коснись меня своими пальцами. Нажми сильнее. Укуси меня. Трахни меня. Люби меня».

Люби меня? Не знаю, откуда взялась эта мысль, но это опасно. Любовь – нежная эмоция. А Василий Петрович не знает нежности. Он знает награды и наказания. Нежности нет места в моей жизни.

Я вытаскиваю пальцы и стискиваю зубы от её мягкого стона и её роскошной, нежной, гладкой возбуждённости, что издаёт звук. Сексуальный звук. Звук, от которого мой член жаждет её. С огромным усилием против её магнетической силы я откидываюсь назад.

Но я не могу перестать смотреть на её потрясающее тело и её розовые опухшие от прилива крови и недавнего возбуждения складочки. Они покрыты выделением её оргазма. У меня рот сводит от желания их попробовать. Я облизываю губы, представляя её смазку на своём языке. Этот образ будет преследовать меня. Когда я закрываю глаза, то вижу её лицо во время оргазма, слышу её горячие стоны, чувствую сжатие её влагалища вокруг моих пальцев.

– Значит, было хорошо? – хрипло выговариваю я.

– Да. Это было хорошо. Хотя «хорошо» неподходящий термин.

Чувствую, как изменяется выражение моего лица, пока она говорит.

– Нехорошо? Я почувствовал, как твоё тело взорвалось в моих руках. Ты откидывалась назад и содрогалась от экстаза.

– Содрогалась от экстаза – это подходит. Я согласна с твоим описанием. Взрыв был бы подходящим термином. Хотя мне показалось, что я разбилась на сотни маленьких кусочков, но это описание было бы неточным, ведь я всё ещё в одном месте. Но в конце, когда я сказала тебе остановиться, а ты отказался и продолжил давить большим пальцем... это ведь был твой большой палец?

Она почти не ждёт моего ответа.

– Когда ты давил своим пальцем, мне казалось, я теряю контроль. Поэтому я бы приняла термин «взорвалась в твоих руках», как приемлемое описание, – она выжидающе моргает. – Мы можем сделать это снова или твоим пальцам нужно восстановиться?

Я заставляю руки сжаться в кулаки, чтобы не упасть между её ног, и не молить о возможности прикоснуться к ней. Мне нужно дистанцироваться от неё, чтобы солгать.

– Да, моим пальцам нужно восстановиться.

– Я так и думала.

Она поджимает ноги и закручивается в маленький шарик.

– Они двигались очень быстро. Полагаю, они болят. Хотя никогда не думала, что пальцы могут болеть. Но ведь они сделаны из мышц, костей и сухожилий, а следовательно, будут страдать от тех же симптомов, что и другие части тела.

Её слова становятся сонными, пока она продолжает рассуждать об усталости разных частей тела. Быстро помыв руки, я накидываю на неё одеяло и сажусь в кресло у двери капитана, неохотно пристёгивая ремень. Будто тонкая полоска ткани и металлическая застёжка удержат меня подальше от Наоми.

Повернувшись к ней спиной, я закрываю лицо ладонью. Где мои цели? План состоял в том, чтобы найти Императора, заполучить «Мадонну», вернуться домой и получить полную власть над бандой «Петровичей», вернув мою сестру домой. Удовлетворить просьбу Достонеева о «Мадонне» я собирался после того, как предоставлю её совету. Но все планы срывает нахождение Наоми.

Напрягаю слух, чтобы расслышать звуки позади себя. И только, когда её дыхание успокаивается и замедляется в подтверждение сна, я позволяю себе расслабиться. Опускаю спинку кресла, глубоко опустившись в кремовую кожу. Мысленно я подмечаю, что креслу нужен ремонт.

Один за другим я пересматриваю список дел, которые нужно решить после посадки. Сначала позвонить в штаб-квартиру Братвы. Мне нужно узнать, когда и с кем последний раз говорил Алексей. Кому из членов ещё можно доверять? В глубине души я оплакивал потерю Алексея. Он был хорошим солдатом, способным понять приказ и выполнить его без лишнего контроля с моей стороны.

Возможно, стоит обратиться за помощью к Томасу. Я не доверяю ему, но мог бы заставить его думать, что считаю его ценным. Этого может быть достаточно, чтобы пробудить в нём нужную верность и сдержать Братву, пока я нахожусь на этом маленьком задании.