Последний поход

— Добрый улов, — оценил Турнотур, ступая на прибрежную гальку и обнимая подошедших к нему жену и Милен. — Теперь этого хватит, чтобы перезимовать. Эгей! Тушите костры!

Но начинающийся день преподнес ликовавшим островитянам еще один сюрприз.

— Смотрите, там! — оторвавшись от разделки огромной туши потопившего лодку вожака, Олаф древком топора, с которого веером брызнула кровь, порывисто указал на горизонт. Туда, где в кроваво-красную гавань вплывало еще одно черное тело. — Что это?

Но это был не дельфин, а огромная спина подводного атомохода, над палубной надстройкой которого гордо реял такой же алый, как и пенящийся океан, российский Андреевский гюйс.

После злоключений в «Дигнидаде» поддерживаемая снотворным Лера несколько дней провела в беспамятстве. Верная Чучун- дра не отходила от больной ни на шаг, то засыпая у нее на груди, то устраивая себе гнездо в разметанных по подушке слипшихся от испарины волосах.

Стараясь не встречаться друг с другом, Батон и Мигель регулярно навещали девушку, пока она, наконец, окончательно не пришла в сознание. Один только вид друг друга по-прежнему вызывал у мужчин острую взаимную неприязнь. Каждый упорно не хотел признаваться себе в том, что виной всему была простая человеческая ревность, и пытался искать изъяны соперника.

Каждый втайне стремился первым оказаться рядом, когда Лера придет в себя. Хотя глубоко внутри, к своей обиде и разочарованию, Батон уже давным-давно понял, какой выбор сделала его подопечная. Но извечная мужская упертость и железобетонный максимализм упорно не желали сдаваться без боя.

Вопреки ожиданиям, первыми лицами, с которыми встретилась девушка, открыв, наконец, глаза, были хоть и осунувшиеся и бледные, но все так же привычно улыбающиеся рожи Паштета и Трески. В ноздри мягко прокрался восхитительный запах свежесваренного бульона из рыбьих потрохов.

— С возвращением! — поприветствовал Треска, ставя на столик рядом с койкой дымящуюся тарелку, в которой неторопливо кружились желтые пятнышки жира. — А мы тут тебе выздоровительного, так сказать, принесли.

— Ага. Суп самое оно, — поддакнул так же улыбающийся Паштет. — В жидкости вся сила. Ешь.

— Спасибо, ребята. Как вы? — слабо спросила девушка.

— Да мы-то вроде ничего, — переглянулись напарники. — По- колбасило-поколбасило, да и отпустило. Савельичу хуже всего пришлось, но уже тоже ничего, бегает. А вот ты у нас заспалась чего-то.

— Тело затекло так, что не чувствую, — сделав попытку пошевелиться, слабо пожаловалась Лера.

— Еще бы. Столько дней пластом пролежать, — сказал Треска. — Мы на камбузе уже из рук вон выбились всех этих корейских оглоедов кормить. Без тебя да Тахомы-то теперь хрен управишься…

— Тахомы? А что с ней… — нахмурилась Лера, но в дверь каюты протиснулся Батон.

— Так, это что еще за посиделки? — он хмурым взглядом окинул поваров. — С пробуждением, Лерка! А вы чего тут? Ясно же было сказано — никаких посторонних.

— Мы не посторонние, — авторитетно цыкнул зубом Треска. — А коллеги по цеху, так сказать.

— Коллеги не коллеги, а ей покой нужен, брысь! Наговоритесь еще, — тоном, не терпящим возражений, распорядился Батон, указывая парочке на выход.

— Ладно-ладно, идем, не бухти, — примирительно поднял руки Паштет. — А ты поправляйся давай и супец трескай, пока не остыл.

— Спасибо, ребята.

— Как самочувствие? — справился охотник, закрывая за поварами дверь.

— Не очень.

— Поговорить хочешь? — Батон присел на стул возле столика.

— О чем? — пожала плечами девушка.

— Ну не знаю. Мы ведь чуть не погибли все, в конце концов.

— Не погибли же, — ответила Лера, чувствуя, как мышь тихонько обнюхивает кончики ее пальцев, торчащие из-под одеяла.

— А могли.

— Могли, — согласилась Лера, понимая, что ей не о чем разговаривать с наставником. Да и не хотелось, еще не хватало сил. Батон будто окончательно стал для нее кем-то чужим и далеким.

— Тут столько всего без тебя произошло, — сделал новую попытку он.

— Много?

— Да… всякого-разного.

— Справились?

— Да вроде. Не рада меня видеть? — с ноткой обиды спросил Батон.

— Почему, рада, — бесцветным голосом ответила девушка, смотря своими зелеными глазами куда-то сквозь него. — Спасибо, что навестил.

— Ясно, — хлопнув ладонями по коленям, Батон встал со стула. — Значит, разговора не выйдет. Не клеится.

Лера смотрела на него, продолжая молчать, чуть приоткрыв губы.

— Что в нем есть такого, чего нет у меня? — задержавшись в дверях, через плечо спросил Батон.

— Добро, — просто сказала Лера.

Батон, ничего не ответив, вышел, а девушка отвернулась к тарелке с супом, но так и не пошевелилась — кусок в горло не лез.

Еще через некоторое время к ней заглянул Мигель и, прикрыв за собой дверь, осторожно опустился на край койки.

— Привет.

— Привет, — с улыбкой откликнулась девушка, не в силах оторвать голову от подушки.

— Ну, ты как?

— Спать хочется.

— Понимаю. Тебя со снотворного не снимали, пока бредить не перестала, — объяснил священник. — Накопилось у тебя за последнее время нервов да переживаний, а «Дигнидад» так вообще стал последней каплей.

— И многое я в горячке наговорила? — со смесью тревоги и стыда спросила Лера.

— Да не очень, — уклончиво ответил Мигель, решив не рассказывать о бессонных ночах, проведенных у ее койки, когда обливавшаяся потом девушка кричала неразборчивые угрозы в адрес Батона и заплетающимися губами то и дело звала родителей.

— Где мы сейчас? — поинтересовалась она.

— Скоро будем у Фарерских островов.

— А где это? — название Лере ничего не сказало. Голова все еще словно была набита ватой.

— Далеко.

— Сколько мы проплыли?

— Прилично, — прищурившись, что-то прикинул Мигель. — Почти семь тысяч четыреста восемьдесят девять миль. С остановками.

Ничего себе расстояние! — мысленно ахнула девушка. Выходит, они обогнули почти половину земного шара, а она все это время бесчувственным бревном провалялась в постели. Блин и еще раз блин! Невезуха…