Последний полет Гагарина

Академик снова оказался в ситуации, когда не в состоянии просчитать развитие событий, слишком много неучтённых факторов. Он утащил меня прогуляться по Нескучному саду, опера КГБ из охраны шагали на некотором отдалении. Под ногами чавкала оттепель, не самая лучшая погода для променада.

— Боюсь прослушки даже своего кабинета, Юрий Алексеевич. Наверху, похоже, начнётся шторм. Вас призываю к осторожности и сдержанности, пока снова не уляжется.

Он заложил руки за спину и сутулился, обычно прямой и уверенный в себе.

— Кто же инициатор бури?

— Хрущёв. Сам он, конечно, бесперспективен, но одержим местью Шелепину. Боюсь, и вам тоже. Крайне злопамятный старикан. Ни в коем случае не расставайтесь с охраной.

— Ну, моё устранение прямо в этот момент вряд ли даст козыри.

— Почему? Упрёк Шелепину и Семичастному — не уберегли самого дорогого товарища.

— Допустим. Если свергнут Шелепина и не наступит сто дней Никиты Сергеича как у Наполеона Бонапарта, кто станет у штурвала?

— Называют Брежнева. Пока неясно. Готовится Всесоюзная конференция КПСС. Кроме того, есть вероятность, что следующий съезд КПСС состоится не в шестьдесят седьмом, к годовщине Октябрьской Революции, а раньше. Оно, в принципе, верно, нужно утвердить новый пятилетний план, с семилетним не получилось, на столь длительный срок тенденции плохо просчитываются. Но подоплёка в другом. Съезд и только он избирает Центральный комитет. Его нынешний состав всецело сформирован Хрущёвым, там три группы: перешедшие на сторону Шелепина-Семичастного, скрытые сторонники Никиты и колеблющиеся. В общем, он никого не устраивает. Наверно, впервые с довоенных лет нас ждёт относительно свободная внутрипартийная дискуссия. Сталин живо их прекратил в тридцатых, постановив: по любому спорному поводу есть моё мнение, лишь оно — единственно верное, и мнение врагов народа, на чём они и закончились. Враги и дискуссии. Шелепин считает, что действовать нужно мягче, умнее и демократичнее.

— А вы как считаете?

— Стратегически он прав. Но недостаточно учёл, что высший и средний аппарат сформирован в сталинские времена, в хрущёвские лишь отрихтован. Инстинкт желания «сильной руки» вместо «включить голову и решить самому» слишком силён. Я не уверен, что Шелепин удержится.

— Ваш совет?

— Вы с Королёвым, да и я приложил руку, сбросили камушек, увлёкший лавину, свалившую Хрущёва. Его однозначно можно и нужно было снимать. Сейчас положение сложнее и неоднозначнее. Держитесь в стороне.

— Ясно. Приму к сведению.

— Если придёт к власти Брежнев, немедленно свернётся экономическая реформа Косыгина, а она всего год как начала приносить плоды. Много чего в ней неправильного, вы знаете, корректируем на ходу. Леонид Ильич по натуре — армейский замполит, рыночные отношения для него непонятны и чужды, любые недостатки рынка замечает, преимуществ не желает знать. К тому же при Косыгине в должности Председателя Совета Министров продолжали развиваться многие негативные тенденции, заложенные при Хрущёве, он едва их переломил. Но Косыгину всё припомнят и поставят в вину. Его потеря будет хуже, чем отставка Шелепина с Семичастным.

Ага, теперь и катастрофа «Протона» даст лишний козырь хрущёвцам.

Похоже, единственное положительное, что случилось в результате поездки на космодром, так это одобрение Каманиным лавашных рулетиков. Он даже инициировал включить их в рацион питания космонавтов в Звёздном, спасибо Алле.

Глава 16

16

Отсидеться в кустах мне не позволили. Мой доклад мы полировали с Келдышем, и хоть оба не любили доносительство, ничего другого не осталось в ситуации, когда разные фракции вознамерились топить друг друга. В качестве жертвы наметили сбитого лётчика, уже достаточно серьёзно больного и, в принципе, неплохого мужика — министра обороны. В вину ему ставил одно — слушал не тех советчиков, что соответствует истине.

— Слово предоставляется делегату конференции от Вооружённых сил, заместителю начальника Центра подготовки космонавтов Герою Советского Союза лётчику-космонавту СССР подполковнику Юрию Алексеевичу Гагарину.

Я легко взбежал к трибуне, контрастируя с медвежьей поступью делегатов-чиновников из гражданских сфер.

— Товарищи делегаты! Уважаемые гости партийной конференции! К славному юбилею двадцатилетия Великой Победы советского народа над фашистской Германией наша страна добилась уникальных успехов в освоении космического пространства. Но как коммунист и человек хорошо осведомлённый в делах космической отрасли я вынужден заявить: далеко не всё у нас организовано должным образом, ослаб партийный контроль за целесообразностью использования выделенных народных средств. В результате неоправданного дублирования усилий по созданию тяжёлой ракеты-носителя, предназначенной для достижения Луны и планет Солнечной системы, а также создания на орбите Земли долговременной космической станции сложилась неприемлемая ситуация. Одно из предприятий отрасли, его головная дирекция находится в Украинской ССР, истратило два с половиной миллиарда рублей на создание ракеты, заправляемой чрезвычайно токсичными веществами, а также её стартового комплекса. В результате спешки, желания доказать собственную значимость и элементарного очковтирательства наши товарищи чрезвычайно поспешили с запуском этой ракеты. В результате взрыва полностью уничтожена как сама ракета, так и пусковая установка на Байконуре, подверглись загрязнению, опасному для жизни людей, обширные территории Казахской ССР. Я спрашиваю, товарищи, почему допущены столь безответственные и разорительные для экономики эксперименты? Ответ очевиден. К сожалению, многие члены действующего ЦК КПСС избраны на предшествующем съезде партии голосованием на основании списка, волюнтаристски составленного лично Никитой Хрущёвым, в силу возраста, состояния здоровья и иных личных качеств они не способны проводить политику партии во вверенных им министерствах и ведомствах. Как коммунист, я не могу не остановиться на работе партийных организаций Министерства обороны СССР…

Шелепин не видел текст моего спича. Не знаю, одобрил бы, он лишь дал прямое указание — топить заподозренных в прохрущёвском лобби, не смущаясь, что на публику вылезут крайне неприятные факты. Некоторые из них, на самом деле, составляют гостайну, как-то расходы на космос и катастрофа «Протона». Но ради великой цели — сохранения у власти — нынешняя верхушка Президиума ЦК была готова на такие жертвы.

Мне не оставили выбора. Дорвутся до руля поплечники Никиты, он получит роль серого кардинала, меня спихнут и из отряда космонавтов, и из Совета главных конструкторов, сохранив лишь декоративно-представительскую функцию, вот Алла обрадуется. Поэтому я демонстративно топил Малиновского, с ним и весь остальной военный корпус в ЦК КПСС, которых Никита протащил на съезде в шестьдесят втором.

Самый главный маршал, главная мишень моих нападок, налился пунцовым цветом. Он сидел в первом ряду и прекрасно просматривался с трибуны. Глушко и Челомея я не видел среди делегатов. Вряд ли мою речь покажут по телевизору полностью, да и в советской прессе не напишут многого, зачем простому человеку, выживающему на восемьдесят рублей в месяц, знать, что какие-то гении космоса похоронили миллиарды. Но главное до любителей гептила дойдёт, и мои слова станут для них похоронным маршем. Либо ничего не получится, и отдачей меня самого закатают в асфальт.

А какая альтернатива? Взять больничный и самому отсидеться перед телевизором?

Никак. Я — Гагарин! Пусть даже поддельный.

Не думаю, что моя обличительная речь стала чем-то решающим, но свою роль наверняка сыграла. В протокол конференции внесли резолюцию, обязывающую ЦК навести порядок в военно-космической сфере. Первое же заседание ЦК, а затем заседания Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров повлекли кардинальные изменения в составе Президиума ЦК, а также в Министерстве обороны. Малиновский и два его зама отправились в почётную отставку, министром стал Вершинин, Каманин, перепрыгнув через несколько голов выше его в иерархии ВВС, занял пост командующего воздушными силами. В ЦК КПСС образовалась когорта пенсионеров (по возрасту) во главе с Хрущёвым — из Центрального Комитета не выведены, но, лишившись постов в партии и госаппарате, прежнего веса не имеют. Косыгин удержался, и план на следующую пятилетку будет свёрстан, исходя из его политики рыночной социалистической экономики. Что касается Брежнева, то хитрый царедворец очень вовремя учуял, что ветер норовит повернуть не в ту сторону, и вовремя устранился от борьбы. Иными словами, сделал ровно то, что Келдыш советовал мне.

В чисто советских традициях ЦК и Совет Министров сформировали очередную комиссию по разборкам в делах ракетных, но уже с чётким посылом: ядовитые ракеты предназначены только для войны со странами НАТО.

Это никак не означало, что нам дадут семь «семёрок» на многопусковый полёт к Луне. Сам сказал с высокой трибуны об излишестве многомиллиардных затрат — получи и распишись.

Отряд космонавтов, включая тройки поляков, венгров и граждан ЧССР, продолжал тренироваться, но ближайшие пилотируемые полёты не просматривались. Мы не вывели на орбиту станцию, к которой имело смысл летать, а научные эксперименты в кабине «Восхода» не особо спланируешь из-за мизерности объёма. На Луну лететь не на чем.

У соперников дела обстояли не лучше. Глушко и Челомей из-за моего доноса лишились постов. Работы по «Протону» заморозились, хоть ежу понятно — «вонючку» не так сложно научить летать, а тяжёлая ракета Советскому Союзу нужна и даже очень. Продолжались разработки баллистических ракет на высококипящем топливе и окислителях, но это уже другая история, к космонавтике отношения не имеющая.

В июле на втором пусковом устройстве для тяжёлых ракет состоялся старт, никак не освещавшийся в прессе. В космос ушла двухступенчатая ракета с одним двигателем РД-700 в первой ступени и менее мощным РД-0109 во второй, оба на паре кислород-керосин. Мы с Василием Павловичем обнялись в Центре управления пуском.