Последний рассказ

Папа Док вскинул руку, и оружие оказалось у него в пальцах, словно и не торчало только что из дорожного покрытия в десятке футов от него. Хунган снова замахнулся, выбрав целью Дюрана. Тот неловко выпрыгнул из автомобиля и теперь поднимался на ноги. Однако бросить серп Папе Доку не дали.

Оказывается, нас преследовали не только рядовые дорожники, но и поднятые по тревоге силовики жандармерии. Они выскакивали из пары стареньких, зато неприметных на улицах «Шубертов» — крепкие парни в плащах поверх облегчённых штурмовых кирас, с дробовиками в руках. Что не говори, а ориентировались бойцы жандармерии быстро. Оценив, кто враг, они тут же открыли по Папе Доку огонь. Слаженные залпы дюжины «Сегренов», заряженных картечью, буквально смели хунгана. Может быть, серьёзного вреда они ему и не нанесли, но на то, чтобы сбросить его с капота, их вполне хватило.

Взревев от ярости, Папа Док ринулся на новых врагов. Жандармы мужественно не отступили перед его натиском, хотя в первые же секунды сразу двое упали под стремительными ударами серпа.

Решив не дожидаться предопределённого результата схватки, я перепрыгнул через многострадальный капот нашего авто к Дюрану. Тот только сумел подняться на ноги, похоже, прыжок из машины оказался совсем неудачным.

— Ногу потянул, — обрадовал он меня. — Не могу стоять толком.

Я подставил ему плечо и сунул в руки свой пистолет. Дюран понял меня правильно — мы с ним не один год дрались плечом к плечу и давно уже знали, что надо делать, без лишних слов. Дюран навалился на меня, и мы кое-как похромали вместе к телефонной будке. Вместо моего пистолета он протянул мне свой «Фромм».

— У тебя с длинным магазином, — заметил я, беря его оружие. — Ты что, все свои полкоробки в него затолкал?

— Автоматическая модель, — в голосе Дюрана, несмотря на боль, отчётливо была слышна гордость, — с переключателем огня.

Мы как могли быстро добрались до открытой будки уличного таксофона. Я вытряхнул из кармана плаща всю мелочь, что была с собой, и отдал Дюрану, прежде чем втолкнуть его внутрь. Оборачиваясь к дороге, я услышал звон монет, надеюсь, мой бывший взводный потерял не все и тех, что остались у него, хватит, чтобы оплатить звонок.

Папа Док бесновался среди жандармов. Воздух вокруг него был буквально пропитан кровью и свинцом. К паре машин, остановившихся первыми, присоединились ещё три, и выскочившие из них жандармы поливали Папу Дока из дробовиков и пистолет-пулемётов. От ответных ударов серпа их не спасали надетые под просторные плащи кирасы, он резал металл и плоть одинаково легко.

Словно почувствовав мой взгляд, хунган обернулся и швырнул в сторону будки своё жуткое оружие. Серп словно превратился в смертоносный диск, несущийся прямо к Дюрану. Отчего-то я был уверен, что целью был именно он. И тогда я совершил, наверное, один из самых глупых поступков за свою жизнь. Полагаясь на удачу и нательную броню, я встал на пути метательного снаряда. Серп распорол плащ на боку и правый рукав, оставив длинный, гладкий разрез. Батарея брони заискрила, пояснице стало тепло от её перегрева, однако, как в прошлый раз, когда в меня угодила тяжёлая пуля из снайперской винтовки, она не подожгла на мне одежду. Серп ушёл в сторону и врезался в мостовую, разрезав брусчатку и бордюр.

Папа Док обернулся ко мне, позабыв о ещё живых жандармах, хотя только что рвал их голыми руками. В чёрных глазах его горели отблески костров, вокруг которых пляшут безумные жрецы жестоких богов. Я почти слышал барабаны, отбивающие сумасшедший ритм, и крики людей, погружённых в экстаз. Папа Док бросился на меня, серп он снова держал в руках. Рот его кривился в ухмылке, демонстрируя жёлтые, кривые зубы.

Я не чувствовал, как внутри меня что-то меняется, однако магия хунгана действовала на меня теперь слабее. Я видел его движения и мог взять его на прицел. Перехватив пистолет двумя руками для надёжности, я большим пальцем сдвинул флажок переключателя огня. Когда нажал на спусковой крючок, «Фромм» трижды плюнул в Папу Дока бесценными особыми боеприпасами. Он дёрнулся от попаданий, но продолжал бежать. Я снова поймал его в прицел и выстрелил — ещё три пули впились в тело хунгана. Потом ещё три и ещё. Наконец даже Папа Док не выдержал, покатился по асфальту и замер, раскинув руки. В магазине «Фромма» осталось всего шесть патронов.

Как раз в этот момент из будки практически вывалился Дюран. Он кое-как держался на ногах, вцепившись в будку, как утопающий в соломинку. Я снова подставил ему плечо.

— Куда теперь?

— Нужна машина пошустрее, — ответил Дюран. — Вон та подойдёт.

Он указал на красную «Делицию», спортивную модель исталийского авто с двумя дверями. Такая стоила немалых денег, и позволить её себе мог далеко не каждый состоятельный гражданин Марния.

— Думаешь, Папа Док готов? — спросил я у Дюрана, пока мы вместе хромали к автомобилю.

— Пули остановили его, но ненадолго. Лоа в нём силён, напился крови и жаждет убивать. Теперь уже не по приказу.

Да уж, не самый обнадёживающий ответ.

Когда мы приковыляли к «Делиции», рядом с ней обнаружился и хозяин — молодой парень в дорогом костюме. Он явно собирался сесть в своё авто и убраться со ставшей ареной жестокой мясорубки улицы как можно быстрее и как можно дальше. И я не мог его осуждать за такое решение.

— Извини, приятель, — сунул ему под нос удостоверение Дюран, — Надзорная коллегия. Мы реквизируем твой автомобиль.

— Да вы знаете вообще, кто я?! — напыжившись, возопил хозяин «Делиции». — Я буду жаловаться в магистрат! Я до самого генерал-губернатора дойду! У меня связи!

— Ключи, — мрачно потребовал я, — или мне придётся разбить панель.

Наверное, зажатый в правой руке «Фромм» со всё ещё дымящимся стволом доказывал серьёзность моих намерений лучше всего. Парень как-то весь сдулся и сник, протянул мне ключи от машины.

— Я постараюсь быть аккуратным, — заверил его я, прежде чем усадить на пассажирское сидение Дюрана и самому устроиться за рулём.

Со стороны будки, откуда мы убрались, раздались крики боли и гнева. Я не стал смотреть туда — и так ясно, что Папа Док пришёл в себя и начал убивать всех, кто находился рядом с ним. А значит, нам надо как можно скорее убираться отсюда.

«Делиция» оказалась таким авто, какого я ни разу раньше не водил. Она сорвалась с места, словно застоявшаяся кобылица. Даже глядеть на спидометр, на котором были такие цифры, каких я прежде не видал, не хотелось. Мы почти летели по улицам, легко вписываясь во все повороты. Как и Дюран прежде, я игнорировал правила дорожного движения, не раз вылетал на встречную полосу, и хор возмущённых гудков мог состязаться с духовым оркестром.

Автомобиль превосходно слушался руля и педалей — и хотя прежде мне не доводилось ездить на такой скорости, страх быстро ушёл. Он сменился эйфорией, я весь отдался процессу вождения прекрасного гоночного автомобиля.

— Куда едем? — наконец спросил я у Дюрана, когда эйфория безумной скорости и лёгкости управления отпустила меня.

— В Беззаботный город, — ответил он. — Нас там встретят.

— Так ты звонил Бовуа, — понял я.

— Не Монгрену же, — пожал плечами Дюран. — У магистрата сейчас по горло дел, кроме меня. Сколько у тебя патронов осталось? — резко сменил он тему, наверное, скорость поездки сказывалась и на нём.

Я отлично понимал, что он говорит об особых боеприпасах. Обычные патроны и их количество вряд ли его могли сейчас интересовать.

— С теми двумя, что остались с войны, дюжина.

С риском, о котором не думал в тот момент, я кинул ему прямо на колени свой «Фромм» с полным магазином, «Нольт», в который зарядил особые боеприпасы. Запасной магазин к «Фромму» так и остался лежать в брошенном нами автомобиле, и сейчас я очень жалел, что не прихватил его с собой.

— «Нольт», — удивился Дюран. — У аришалийцев же свой калибр. Только не говори мне, что что-то делал с патронами.