Последний рассвет

— Мы уплывём в Хирадо! — кинул через плечо Шуинсай, выбравшись в прореху. — Оттуда в Корею.

— Думаешь необходимо? Ёсисада — парализован, а Ода… на нём несмываемый позор, закрылся в Киото… с мыслями о разгроме. И кто это «мы»? А твоя жена, Шина?

Младший, сосредоточившись на предстоящем, не ответил.

Вывернув из-за валунов на открытое пространство, они вдвоём бежали по склону к деревьям, склонившим длинные ветви к бурной пенистой реке. У камней на берегу самураи Ёсисады подняли луки. Заметив беглецов, их тайтё развернулся, закричал, замахал руками, призывая укрыться. Прямо на пути братьев — там, где светлячки метались особенно истово, — группировалась для атаки банда каких-то чернокожих головорезов. Эти не были вооружены ничем огнестрельным — только длинными копьями и палицами. Задние ряды их вставали прямо из болота.

Навстречу жутким тварям двигалась не менее кошмарная армия, облачённая в доспехи и цвета Белого Тигра. Вёл её… Мицухидэ, собственной персоной. В призрачной толпе Лао рассмотрел и старика Кендзо, которого он собственноручно зарубил. Старый якудза не замечал своего убийцы, его группа напирала на чёрных демонов, и по всей болотистой долине кипела схватка. Откуда-то на поле битвы появились самураи Оды в жёлтых накидках. И снова Лао опознал знакомые лица! Лица тех самых офицеров, что взорвались вместе с башней при замке Инуяма. Между восставшими из Дзигоку мертвецами затесались и вполне живые персонажи — в основном моряки намбадзины и комодзины, но за кого они воевали, было непонятно. Похоже, сами за себя — старались держаться кучкой и отбивались ото всех, кто одет не по-европейски, вразнобой орали какие-то свои христианские мантры.

Оставшимися сюрикэнами Зотайдо утыкали ближних темнокожих, но без видимого эффекта. Тогда, разделившись, братья разбежались в стороны. Шуинсай укрылся за деревьями и продолжил путь в глубь Авадзи. Лао, выбросив неудобный чужеземный меч, зигзагами побежал к стене.

Неустанно мотаясь из стороны в сторону, ловко избегая стрел, хищно шелестящих перьями, подныривая под древки копий, Лао приблизился к трупам, утыканным как ежи, искромсанным, около них блестели, такие родные, катана и кинжалы коцука, когда со стены, мелькнув накидкой с моном «Пылающего рассвета», соскочили пятеро воинов: два лучника и три варвара-мечника. В серой пахучей мгле, пронизанной лунным светом, светлячки обрисовали особенно чётко фигуры, целившихся из лука самураев клана Суа. Старшему Зотайдо казалось: сменит направление — получит стрелу в плечо или бок, поэтому, разогнавшись, он побежал прямо на них, с яростным воплем и свирепым видом. Те заволновались, напряглись, поражённые отчаянностью врага, и поспешили спустить тетиву. В этот момент Лао словно нырнул в землю, и, прокатившись возле трупов, схватил вожделенную катану.

Два лучника, поражённые его «негодованием» буквально «до глубины души», рухнули, как подкошенные, но тут из туманной мглы явились новые враги. Шестеро, сомкнувшись полукругом, подошли незаметно со стороны реки. Вытянув палаши, намбадзины наступали, заставляя мастера пятиться. Следом на расстоянии нескольких шагов, наставили юми лучники «Пылающего рассвета». Лао выругался, оценив ситуацию: шестеро сразу — много даже для него, даже при нынешнем сказочном везении. Надо как-то уйти за спины варваров и скрыться из поля зрения лучников. Идеально — кульбит через стену, но вдруг там камни — кости переломаешь… Умирать не хотелось. Сплюнув, Лао дежурно проклял Хатимана, и, слушая стук собственного сердца, напряжённо следил…

— Эй, прекратить атаку! — бросил кто-то уверенно, даже нахально. — Приказ Ёсида Суа — помочь самураям у реки. Оставить старика!

Из мглы вышел невысокий человек, опоясанный старинным мечом. Его худая фигура, осиянная мутными отсветами дальних вспышек, и манера говорить, показались мастеру знакомыми.

— Второй командир «Пылящего светляка» — добавил он самодовольно, широко улыбаясь. Вальяжно обойдя двоих воинов, нерешительно опустивших луки, парень вытащил медальон и покрутил им перед удивлёнными лицами. — Суа-химэ не говорила о Шини-доно? Дрянная баба всё-таки! — покачал он головой.

Наступающие намбадзины тоже обернулись — определить, что стряслось у них в тылу. Разглядев незнакомца, варвары очумело заголосили, как сумасшедшие, узревшие привидение. Тыча пальцем в сторону Шиничиро, топоча и выкрикивая на непонятном языке, они показывали жестами «большой бабах», призывая союзников напасть на беглого лазутчика, который лишил их корабля.

— Кто-нибудь понимает, что бормочут варварские тупицы? — усмехнувшись, развёл руками Шиничиро. В руках блеснули выхваченные из-за пояса два кинжала, юноша молниями метнул их в дальних лучников. Ранил. Подлетев к ближним раззявам, распорол рюкозукой животы.

Враги замешкались — Лао немедленно вступил в бой. Варвары действовали неслаженно, смешались, потеряв прежний запал. Расправившись с ними, мастер подобрал длинный лук и полупустой колчан, переложил в него стрелы из других, выдрал из мертвецов кинжалы.

Подошёл Шиничиро.

— Всё, чисто! — дядя и племянник сплели руки в крепком пожатии, обнялись.

— Где мой отец? — взор парня горел ярче звёзд.

— Там где-то, — махнул Лао в глубину острова.

— Пойду, поищу.

— Нет, мой мальчик, погибнешь! — глаза Лао заслезились. И вдруг, чувствуя неудержимое желание, дядя схватил Шиничиро за шею обеими руками, душил его и не отпускал.

— Обалдел, старик… отвали! — глотая воздух, взвизгнул Шиничиро.

— Это не я! — орал Лао, не чувствуя рук, давивших горло юноши.

— Я докажу… отцу, тебе… и остальным… — напрягшись, изо всех сил, Шиничиро боролся с дядей, кряхтя и кашляя.

— Шини, руби мне руки! — Лао и племянник уже катались по земле, отталкивая друг друга ногами от груди. — Помоги мне, о, Великий! — Лао вспомнил о Сигэёси.

Хват ослаб, и Шиничиро удалось угрём выскользнуть на свободу. Он стоял на четвереньках и кашлял безостановочно, отхаркивая пену. Лао лежал без сил, разбросав руки, страшась даже свести их вместе — не то, что коснуться своего оружия.

Вместе с тем, оставаться на месте было чревато смертельной опасностью! Чёрные тени, вылезшие из болота, сцепившиеся было с самураями у реки, обратили внимание на мелкую стычку у них на фланге и уже обступили боровшихся Зотайдо плотным непроницаемым кольцом. Но подойти вплотную не спешили — что-то их удерживало.

Шиничиро оглядел врагов мутными глазами, попытался встать, но упал на колени. Кусанаги-но Цуруги, «Меч, Скосивший Траву», которым когда-то принц Яматодакэ в болотах Мино сумел отбиться от армии варваров, жёг ему бедро, словно был обретшим плоть лучом раскалённого светила. Рука сама собой потянулась к изогнутой рукояти рюкозуки — как тогда, в пещере, где он был принят в отряд Эги, когда меч приманил его к себе.

И вдруг эта кривая нелепая бронзовая сабля изменилась — выпрямилась, стала длинней и раскалилась добела, цвета кучащихся облаков. Невыразимо ватный, плотный, бесшумный, но ошеломляющий, оглушительный громовой раскат шар-аахнул в ночи, подавил какофонию криков и выстрелов. Так, наверное, рвётся ткань самого Времени… Ослепительно белая молния на миг полыхнула в руке юноши — и тени болотных демонов куда-то отбросило, наверное, на десять тысяч сяку. Скошенная, полегла болотная трава, посекло ветви кустов. Слегка пошатнулись даже камни… Но схватившиеся у реки самураи Ёсисады Хадзиме и воинство Ёсида Суа словно ничего и не замечали! Только как-то наскоро и вместе, на землю попадала изрядная часть бойцов — из тех, что были уже мертвы и сражались, одержимые.

Сам Шиничиро в этот миг как будто не существовал — он тоже НЕ ЗАМЕТИЛ ничего необычного, на краткий миг он отключился сознанием, так же, как и все живые существа! Но что-то сдвинулось в земле, и сотряслись болотные недра — вскипела тина, там и сям прорвался саван грязевых отложений, многочисленные тонкие цепочки пузырьков потянулись кверху, лопались, достигая водной глади, отравляли воздух.

Воины Белого Тигра изрядно потрепали «Пылающий рассвет». Святилище Авадзи кишело и теми, и другими. Кучка ещё живых пиратов пряталась за самураями, которых самих-то оставалось немного.