Последний реанорец. Том XII – Часть II
Шрифт:
Настроение и мысли оказались в полнейшем раздрае, но иначе в данный момент поступать нельзя. Простите меня…
Не так я себе представлял разговор. Совсем не так. Если не отправлю их прочь, то не смогу нормально сражаться, ведь буду знать, что им грозит смертельная опасность. Пусть на меня обозлятся, пусть даже начнут презирать, однако находиться они будут в безопасном месте и как можно дальше от всего предстоящего хаоса.
Надеюсь, я всё делаю правильно, отец. Чем дальше они от меня, тем будет лучше. Ты таким образом всегда оберегал маму и сестру.
Некоторое время я так и сидел, уставившись унылым взглядом в дверь, за которой скрылась Алиша, а затем, поднявшись на ноги и дойдя до своего кресла, пришлось грузно уместить в него своё
Правда, находиться в одиночестве мне долго не дали, потому как не успела миновать минута, как чуткий слух уловил раздражение, пыхтение и недовольный женский голос.
— Вернулся и сразу командовать? Я прямо сейчас придушу этого лжеца…
— Куня, хватит. Ему ведь тоже тяжело. Ты сама это знаешь.
— Знаю… Я знаю, что он таким образом заботится о нас и пытается уберечь, но вся эта ситуация выводит меня из себя. Скотина бесчувственная.
Что ж, как я и предполагал, они не спали.
Пару секунд спустя дверь в рабочий кабинет отворилась с оглушительным хлопком, словно кто-то выстрелил из мерраввинского огнестрела, а в самом проёме в одной лишь черной шелковой пижаме стояла разъяренная Прасковья, которая прожигала меня мрачным взглядом. А за ней уже маячили силуэты Вики, Лиры, Риты и Валери. Усмехающаяся Хельга и понурая Алиша отстали от них всего на пару шагов.
Но даже с учетом всей странной ситуации экс-Потёмкина в этот самый миг попросту подавляла умопомрачительной красотой, а праведный гнев, слегка растрепавшиеся иссиня-черные длинные волосы и столь соблазнительный домашний образ лишь дополняли ей и остальным девочкам княжеского великолепия и очарования.
— Ты. Противный. Мерзкий. Чурбан, — чеканя каждое слово стала шипеть раздраженно жена, но потом вдруг резко осеклась, когда завидела мой усталый и квёлый вид, лицо её внезапно смягчилось и она, прикрыв на долю секунды веки, протяжно вдохнула и выдохнула. — Прежде чем я перейду к сути и продолжу тебя чихвостить, хочу сказать… что я… что я люблю тебя… — а затем её словно прорвало. — Безумно люблю! Каждая из нас любит тебя всем сердцем. Мы ни секунды не жалели о том, что вышли за тебя замуж и связали свою жизнь с тобой, ведь ты… ты замечательный муж. Даже в прошлом все прочие дворяне по сравнению с тобой всегда меркли на твоём фоне. Ты превосходный глава рода. С учетом всех обстоятельств из тебя вышел чуткий и заботливый отец. Дети в тебе души не чают. Даже в эти дни, когда ты отсутствовал они говорили только о тебе. Ты для них непоколебимый идол всемогущего существа. Но так, как ты сейчас поступаешь с нами… это несправедливо, Захар, — находясь в полном смятении, прошептала женщина. — Да, мы знаем, что ты таким образом заботишься о нас и стараешься уберечь от всех бед, но все это похоже на то, словно ты избавляешься от нас. Как глава рода ты вправе так делать, но всё равно ты… эгоистичная скотина. Мы лишь хотели быть всегда рядом.
С каждым произнесенным словом Прасковьи в моём горле всё быстрее накапливался горький ком, от которого невозможно было избавиться, потому как она говорила правду. Но дети… Отношение детей ко мне стало тем самым этапом невозврата.
— Но мы… по-видимому, еще большие эгоистки, чем ты. Мы… мы знаем, что ты стал хранителем. Мы понимаем, что ты хочешь всех защитить и уберечь, ведь ты взвалил на свои плечи груз, который никто не сможет осилить, — в полной растерянности отрывисто продолжила говорить Куня, переглянувшись с остальными девочками. — Нам самим неприятно это говорить, но мы… мы… мы не сможем без тебя, Зеантар. Даже когда ты исчез на долгие годы мы продолжали верить, что ты жив. Мы надеялись на это, но то… с чем ты столкнешься совсем скоро может навсегда отнять тебя у нас.
Я даже не успел понять, когда неосознанно прикрыл веки и отвернулся в противоположную от
всех сторону.— Прасковья… девочки… пожалуйста, — хрипло прошептал одними губами я, до хруста в пальцах сжимая подлокотник кресла, не в силах встретиться с ними взором. — Послушайте все меня. Это… это будет в последний раз. Обещаю вам. Я бы хотел поступить иначе. Очень хотел. Я неистово желаю прекратить всё это, но… Не могу! Правда, не могу! К тому же покидать империю будете не только вы, но и другие. Первыми пойдут женщины и дети. Об эвакуации объявят завтра. Нам пришлось так поступить, чтобы… в случае провала уберечь хоть кого-то.
— Ты лжешь, Захар, — мягким тоном, грустно промолвила Вика, делая несколько шагов вперед и остановилась только рядом с рабочим столом. — Брат и частично отец уже обо всём рассказали. Они никогда не могли мне отказать. Мы в курсе вашего плана.
Во имя Бездны! И это тоже! Ростислав, кухаркин сын, ну зачем ты это сделал? ЗАЧЕМ?
Однако что-либо ответить на их слова я не смог. Попросту не поворачивался язык.
— Провала, значит, — печально усмехнулась Алина, выцепив из моих слов одну важную деталь. — То есть, как и всегда ты отправишься в самое пекло и поставишь свою жизнь на кон.
— Да. Именно так, — просипел едва слышно я, всё также сидя к ним спиной. — Вы… Вы все — это луч света в моём омуте постоянного кровопролития и мрака, — тихо добавил я. — Вы все прекрасные женщины. Алина, Лира, Куня, Вика, Рита, Хельга, Валери… Спасибо вам за то, что подарили и воспитали столь замечательных детей, и спасибо за то, что поверили в мои силы. О подобном я и мечтать никогда не решался, потому как ранее был не достоин этого. Род Лазаревых, альвы, я дал всем слово, что не позволю этому исчезнуть. Однажды я уже потерял свою семью. Во второй раз такого не повторится. Поэтому… я приказываю вам! — и в голосе у меня тотчас зазвучала сталь. — Приказываю, как глава рода Лазаревых покинуть Землю! И мой приказ не обсуждается! Рисковать вами я не намерен.
На целую минуту в кабинете воцарилось удушающее молчание и абсолютное смятение. Женщины оказались ошеломлены подобным заявлением, но для мужчины такие холодные и резкие слова были подобно нескончаемой пытке. Словно десятки раскалённых клинков вонзались ему в сердце, но он заставил себя их произнести.
— Мы… мы подчинимся, Зеантар, — унылым и в то же время необычайно растерянным голосом отозвалась княгиня Алина Лазарева. — Только знай одно — мы всегда будем ждать тебя, потому как это единственное, что мы сейчас можем делать. И для нас это осознание смерти подобно. Ведь мы бессильны что-либо сделать или же хоть как-то тебе помочь. Мы… слабы. Каждая из нас понимает это, но и в то же время проклинает всё сущее за то, что нет еще одного такого существа на Земле, как ты, которое готово взвалить все беды мира лишь на свои плечи, при этом жертвуя всем, что у него есть.
Последовательные и тихие удаляющиеся шаги женщин ознаменовали о том, что разговор с главой рода Лазаревых подошел к своему финалу. Каждая из присутствующих напоследок бросала в спину князю печальные и встревоженные взгляды. В полутьме кабинета они смогли видеть лишь сгорбленный и смертельно усталый силуэт в слегка потрёпанных кроваво-багровых доспехах. Мужчина в этот самый момент казался необычайно далёким, но и в то же время невероятно одиноким, словно он остался наедине с подступающими бедами.
Любящие женщины видели и понимали многое… Вот только одно укрылось от их чутких сердец и внимательных взглядов. Это оказались раскрасневшееся веки последнего реанорца и две едва видимые дорожки слёз на его щеках.
А за окном в это время продолжал сгущаться предрассветный сумрак, который обозначил первый день противостояния живых существ и пожирателей миров…
Первое кольцо. Москва.
Главная резиденция рода Лазаревых.