Шрифт:
Annotation
Белышев Филипп Евгеньевич
Белышев Филипп Евгеньевич
Последний рейс
Огромный стальной круг упрямо катился вверх, прямо в небо. На самой вершине, там, где хулиганистый ветерок со скрипом раскачивал ярко-желтые кабинки, в поисках подходящей панорамы застыла Любаша. Тонкую девичью шейку изящно обвивал
Не удивительно, что теперь она постоянно брала его с собой, фиксируя на плёнку самые яркие моменты каникул, которых к концу августа накопилось столько, что пришлось ехать в ателье за еще одним альбомом. А чтобы не упускать последние мгновения уходящего лета, было решено провести первую половину дня в центральном парке культуры и отдыха, кружа над городом на том самом колесе обозрения с жёлтыми кабинками.
– Деда, отсюда наш дом видно!
– Люба весело указывала пальчиком куда-то вдаль.
– Отсюда видно весь наш город, Любонька, - уточнил довольный дед, доедая эскимо.
– А ну-ка посмотри как там бабушка с папой? Только осторожно...
– Не переживай деда!
– девочка аккуратно привстала, держась за оградительную перилу, развернулась и слегка наклонилась вниз.
– Бабушка, папа, улыбайтесь!
Щелк! И еще одна отличная фотокарточка для нового альбома готова.
– Вот неугомонная! Вся в деда.
– Шутливо попричитала бабушка.
– Это точно.
– Вторил ей Герман, стирая платком капельки пота со лба. Солнце здесь и вправду палило безжалостно, раскаляя металлические конструкции аттракциона. Пресловутые порывы легкого ветра лишь частично спасали положение пассажиров, находящихся внутри этого кипящего котла. Убрав платок в нагрудный карман рубашки, Герман ловко сорвал пробку с бутылки минеральной воды, и протянул её матери.
– Сынок, - Татьяна Германовна сделала несколько маленьких глотков и вернула воду.
– Мы с отцом давно хотели поговорить с тобой о Любе...
– Да, слушаю.
Но Татьяна Германовна молчала - было видно, что ей непросто начать. Герман сразу это заметил, и попытался взять инициативу на себя.
– Мама, если что-то не так, то ты скажи прямо.
– Нет-нет Гера, всё иначе, - сразу отреагировала мать.
– Мы очень любим Любоньку, она самая замечательная внучка, мы очень хотим, чтобы она переехала к нам навсегда.
Не сказать, что это заявление стало неожиданностью, скорее наоборот, всё шло к такому развитию событий. Август, который Люба по традиции проводила в Одессе, становился самым счастливым месяцем для семьи Кравченко. Обычно суровый Пётр Иванович преображался на глазах, превращаясь из железного генерала в милого и заботливого дедушку, безгранично баловавшего единственную внучку. К чести последней стоит признать, что они никогда не пользовалась таким горячим отношением деда, хотя и восторга от многочисленных подарков никогда не скрывала. Татьяна Германовна в свою очередь, пробивала путь к сердцу девочки через желудок. В прямом смысле слова. Особенно Люба налегала на пирожки с мясом, из-за чего потом получала нагоняй от мамы, за привезённые с каникул лишние килограммы. Она, конечно, послушно кивала и обещала
впредь более ответственно подходить к своему рациону, но наступали очередные каникулы у бабушки, и всё начиналось заново...– Сынок не молчи, ответь что-нибудь.
– Мама, сейчас не самое лучшее время для таких перемен, - после небольшой паузы подобрал нужные слова Герман.
– Впереди у Любы переходный год, она должна хорошо закончить третий класс и лишний стресс ей совсем ни к чему.
– Я уверена, что с возможностями нашего деда, никаких трудностей при переводе в другую школу не возникнет.
– Будто не слышала сына Татьяна Германовна.
– А друзей её мы тоже сюда переведём? Да и Марина не поддержит вашу идею, она мать, не забывай об этом.
– Здесь у Любы очень хорошие перспективы на будущее и Марина это прекрасно понимает.
Может, просто ты сам не хочешь, чтобы Любаша жила с нами?
Стоит отметить, что Татьяна Германовна выбрала наиболее удачное место для подобного разговора.
Колесо обозрения, наверное, и придумали в первую очередь для того, чтобы люди могли в спокойной обстановке обсудить свои проблемы и решить важные вопросы. Ведь даже если один из собеседников оказывался не готов к диалогу, то, как минимум выслушать точку зрения своего оппонента ему приходилось. Главное было успеть сказать необходимые слова до того, как колесо делало полный оборот.
– Знаешь, единственное чего я не хочу, так это снова делать глупости - слишком дорого потом расплачиваться.
– Гера, ты куда, мы не закончили!
– Закончили мам, закончили.
– Герман покинул приземлившуюся кабинку и пошел навстречу Любе и Петру Ивановичу.
– А бабушка наша, я смотрю, на второй круг решили пойти?
– С ехидцей поинтересовался глава семьи.
– Больно ей вид сверху понравился.
– Парировал Герман.
– Сверху да, завораживает, ничего не скажешь!
– Согласился Пётр Иванович, - вон, Люба всю плёнку прощелкала!
– Не всю, я считала!
Дед улыбнулся и ласково потрепал внучку по голове.
– И что стоим, кого ждём?
– Татьяна Германовна и в правду не заставила себя долго ждать.
– Уже никого, пойдёмте!
– Скомандовал Пётр Иванович и все дружно направились к узенькой тропинке, окольцовывающей аттракционы. Всю дорогу Люба с дедом что-то оживлённо обсуждали, то и дело вовлекая в свой жаркий спор идущих чуть по от даль Германа и Татьяну Германовну, которые большую часть пути следовали молча.
Пётр Иванович как человек бывалый, обо всём догадался, и чтобы снять возникшее напряжение отправил супругу за кедровыми орешками. Когда она вернулась с бумажным кулёчком в руках, Любаша чуть не снесла её с ног, на ходу вытряхивая содержимое кулька в ладошку.
– Папа, фотографируй меня скорее!
– Закричала Люба, как только на угощение прибежала рыжая белочка. Она осторожно приблизилась к девочке, обнюхала горсточку, и аккуратно взяв в лапки орешек, с аппетитом принялась поглощать лакомство. Герман сделал несколько снимков с разных ракурсов, прежде чем фотоаппарат характерно затрещал.
– Вот теперь, похоже, действительно плёнка закончилась...
– после беглого визуального осмотра констатировал он, и протянул аппарат отцу.
– Ну что ты мне его даёшь! Запасная плёнка в машине, да и пора нам уже на самом деле.
– Посмотрел на часы Пётр Иванович.
– Ещё только два, мы куда-то спешим?
– Удивился Гера.
Но старший Кравченко не ответил - он давно уже привык, что его слово равно приказу и оспариванию не поддаётся. Это знала даже Люба, поэтому без лишних вопросов оставила пушистую красавицу наедине с кедровыми плодами и проследовала за дедом с бабушкой по тенистой аллее, ведущей прямо к южному выходу из парка.