Последний рыцарь
Шрифт:
– Вот сейчас мы говорим на одном языке… – она внезапно прервалась. – Подожди, мы же сегодня пролетали над морем! Значит, ты всё-таки видел достаточно воды!
– В море можно купаться? – удивлённо пробормотал Отто.
– Да! Представляешь?!
В ответ тишина.
– Эх, забыла! У вас же, людей, всё не как у людей! Это море не кислотное.
– Кисленькое? – усмехнулся Отто.
– Нет, по-настоящему! Понимаешь? Оно как подсоленная вода.
– И зачем в таком купаться?
– У лидаро так принято.
– Странные они. Хотя
– Мне тоже.
Чай пошёл по третьему кругу.
– А почему тогда ты не купаешься?
– Потому что не умею.
– Ладно. У нас не учат плавать, потому что негде. А Варраден? Разве вы не ездите к тем же лидаро? Нельзя потренироваться у них?
– Потому что мидду слишком тяжёлые. В пресной воде мы идём ко дну камнем. Удержаться на поверхности просто не можем. Представил?
– Жуть. А на вашей родине так же?
– Нет. Там вода плотнее. Там мы хотя бы не тонем. Но, скажу честно, я была всего пару раз на Авентине и ни разу не видела полных пляжей. Может, есть какие-то индивиды, кому такое нравится. Но мне – нет.
– А в твоем мире не было моря?
– Я выросла в улье. Там керамика снизу, сверху, по бокам. Повсюду керамика, – в её голосе проскользнуло сожаление. – Я до десяти не знала, как выглядит небо.
– У нас оно всегда серое и закрыто облаками. А ещё на нём не видно этого солнца! Не то, что тут! Настоящий кошмар! Не представляю, как можно любить его!
– Ты хоть когда-нибудь в зеркало смотришься?!
– Когда бреюсь.
– Да не про это! Я видела вас, когда вы только приехали. Такие бледные, как ходячие мертвецы, с этими красными ранами от дыхательных аппаратов вокруг рта, следами окуляров. И эти тёмно-синие сосуды, что проступали сквозь кожу. У-у-у! Пугало для детишек! – на этой фразе Отто фыркнул. – А сейчас порозовели, поздоровели!
– Получили кучу солнечных ожогов и полностью облезли раз десять. Я даже слегка облысел от облучения.
– Ха-ха-ха! Да, здесь оно только для лидаро и годится.
– Раз за разом убеждаюсь, что они сумасшедшие. И руководство у них странное. «Демократия»! Где это видано, чтобы простые люди имели право решать хоть что-то!
– Не скажи. Иногда тупых руководителей надо спроваживать. Желательно без переворота.
Это точно Сидера сказала? Оклайн про себя усмехнулся.
– Но-но! Наших руководителей не трогай! В Союзе лучшие командиры из всех! Самые умные и дальновидные! Не то, что раньше!
– А что было раньше? – по-змеиному прошипела Наррайн.
– Всё было плохо. Очень плохо. А теперь мы возрождаемся! Словно Феникс! – он сделал паузу, пробормотав: «Вроде не ошибся». – Не чудо ли? И всё благодаря действиям нашего мудрого правительства. Оно никогда не лжёт.
– Ха-ха-ха! Да ты хотя бы раз в вашем городе бывал?! Ха-ха-ха!
– Не путай божий дар с яичницей!
– Что?
– Городами руководит аристократия: у них в голове полно тараканов, не то, что у военных! Вот если бы Август владел Союзом единолично
и мог бы пресечь злодеяния этих бездельников на содержании, настало бы великое процветание. Уверен, скоро он так и сделает, подавит их глупую власть и станет императором! Тогда-то…– Всё полетит в Тартар… Э-э, то есть, станет как в раю.
– Именно, – гордо заявил Либершафт. – Мы лучшие. Такими создала нас природа.
– И пропаганда.
– Если мы так слабы, почему нас все боятся? Ха! Да потому что мы могучи! Мы могли бы всю галактику враз захватить!
– Да… – тихо ответила Сидера.
– Но наше руководство милосердное. Да, вы, чужаки, со своими странностями, но не становитесь же вы от этого все разом плохими? Разве управление ваше подкачало. Кто в своём уме отвергнет сострадание сильного?
– Всё несколько сложнее, чем ты думаешь, – попыталась опровергнуть Сидера.
– Оклайн говорил мне, что нужно уметь убирать малозначительное, чтобы увидеть суть.
– Это верно, но…
– Он командир, он не ошибается.
– Ладно. Давай сменим тему? Например, как ты дослужился до полковника?
– О, это та ещё история!
Сидера шикнула на него, чтобы не расходился посреди ночи.
– Он не верен тебе, – прошептала Райна.
– Знаю. Однако ныне мы не вольны выбирать себе соратников. Либершафт на нашей стороне, помогает победить. Этого достаточно.
Она мрачно усмехнулась.
– Я уже видела такое. Благом оно не кончается, поверь.
– Если бы я видел этот конец! Мы словно изгнанники в пустыне перед оазисом. Не мираж ли? Я беспокоюсь. За всех беспокоюсь.
– Какое редкое чувство, какие редкие слова. Не зря я тебя приласкала.
Мгновенно улыбнувшись, они застыли в предвкушении.
– Родители, – донеслось из соседней комнаты, – плакали от счастья, отдавая меня в рекруты.
– Тебе же был годик! Откуда ты помнишь?
– Мне так сказали! И даже показали запись! Вообще, кто не будет радоваться, отдавая первенца на алтарь победы человечества?!
– Ох уж это ваше право на смерть…
– Каждый гражданин, каждый человек, – начал читать Отто, – вне зависимости от социального положения, пола и благосостояния имеет право выбрать: каким образом умрёт во славу человечества! От переработки на заводе, от вражьей пули, за трибуной или в кабинете! Но во славу нашей великой цивилизации, нашего вида и нашего славного правительства!
– Большего развода я в жизни не видела.
Похоже, Либершафт не знал, как реагировать на такое и замолк.
– Одно сокрыто для меня, – задумчиво прошептала Раекка. – Почему Союз? Когда был выбор, он пал именно на него. Почему? Ты мог бы стать рыцарем, наёмником, остаться со мной годы назад. Но откликнулся на призыв ненавистных тебе. Чем они заслужили?
В голосе её проскальзывали нотки ревности. Неужели она действительно думает, что государство заменит её?! Или же хочет вызнать секрет? Что ж, никакого секрета тут нет.