Последний рывок

– Ну наконец-то! Здравствуйте, Денис Анатольевич!..

Это, я так понимаю, человек свою осведомлённость показать желает, цену набивает. Ню-ню, старайся, энциклопедист подкладбищенский.

– Вам здоровья желать мне как-то не хочется. Да и не к чему оно вам.

На лице подпола мелькает недовольная гримаска, тут же сменяемая улыбкой.

– Полноте вам, господин капитан. Не скажу, что обстановка соответствует приличному знакомству. Но рано или поздно мы должны были встретиться.

– Мы вчера уже встречались, любезный. Вам этого недостаточно? Как голова, не болит?

– Если бы не ваша… э… не совсем уместная привычка чуть что сразу пускать в ход грубую силу, господин капитан, наша вчерашняя да и сегодняшняя встреча могла бы пройти совсем по-другому… Итак, мы можем спокойно поговорить о том, что представляет интерес для нас обоих?..

– А что, у нас могут быть общие интересы? Вот уж не думал.

– Могу я поинтересоваться, почему вы с таким остервенением защищаете никчёмного и безвольного Николая Второго? – Барановский оставляет мою шпильку без внимания. – Что-то личное?.. Не думаю. Тем более что мы вами интересовались давно, и по отзывам довоенных знакомых, особых симпатий к императору вы не испытывали. Что изменилось? Хотя – нет, перефразирую вопрос. Насколько слепа ваша преданность? Иными словами, можно ли чем-то её поколебать?

– Возможно, господин полковник, вам не приходилось об этом слышать, но я присягал императору, и освободить от присяги меня может только он.

– Не будем обмениваться колкостями, Денис Анатольевич. Я тоже присягал, но любой здравомыслящий человек прекрасно понимает разницу между действительностью и театральным фарсом. Все эти благоглупости придуманы для овечек, чтобы шли себе смирно в стаде и не разбредались. А вам не приходило в голову, что вместо такой овечки можно стать пастухом и гнать стадо туда, куда надо тебе?.. – Барановский уже позволяет себе язвительно улыбаться. – Скажу открыто, вы ещё можете это сделать. Даже несмотря на вчерашнее. Если вы согласитесь помочь нам, ваши действия будут очень высоко оценены. Вы не пожалеете!..

– Надеюсь, Владимир Львович, сумма вознаграждения составит не тридцать сребреников?

– Опять вы за своё! Оставьте бога ради эту романтику брюсовским юношам бледным со взором горящим! Поймите, так или иначе вам придётся помочь нам. У вас, простите, нет другого выбора. Прошу выслушать меня спокойно и хладнокровно, Денис Анатольевич! То, что вы испортили вариант с великим князем Кириллом – по большому счёту ерунда. Он всё равно должен был стать мимолётным персонажем. Сейчас он у вас в руках, ну и что? Есть ещё Борис и Андрей Владимировичи.

– А есть цесаревич Алексей!

– Бросьте! Вы сами прекрасно знаете, что он безнадёжно болен. Для чего продлять мучения ребёнку? По-вашему, это гуманно?..

Ну ни хрена себе, куда тебя занесло! Скоро до эвтаназии доберёмся. И я первый её тебе устрою!..

– Вы, случайно, себя Богом не возомнили, господин полковник? Решать, кому сколько жить – его прерогатива.

– Не будем сейчас дискутировать по пустякам… Вы, наверное, не знаете ещё, что сегодня утром погиб великий князь Михаил Александрович… Не огорчены, не шокированы? Значит, ваша преданность всё же имеет какие-то пределы? Он же наряду со старым императором вас приблизил и возвысил… Я ещё раз прошу остеречься от опрометчивых действий, господин капитан… Почти одновременно с этим скорбным событием была захвачена вотчина академика Павлова, с которым вы также в близких отношениях. И где до последнего времени проживала ваша супруга с дочерью…

Только после третьего удара в голове мелькает запоздалое понимание загадочной фразы Келлера о Даше. После пятого решаю остыть и отпускаю Барановского, который сползает по стеночке на пол, где и начинает срочно учиться заново дышать.

– …Кх-а… Кх-м… Нет, нет, с ними ничего не случилось!.. У вас такое лицо, что я даже на секунду испугался. – Несмотря на всё, Барановский внимательно смотрит за моей реакцией. – Надеюсь, вы прекрасно понимаете, что они в безопасности, но найти их вам не по силам… Даже если замордуете меня до смерти, ничего не получится. Я просто не знаю, где они. И не знаю, как выйти на нашего… скажем так – руководителя. Связь у нас односторонняя. Когда ему надо, он присылает доверенных людей. А чтобы воссоединиться с семьёй, вам нужно сделать сущий пустяк… Для вас, наверное, уже не секрет, что наши товарищи сейчас пытаются штурмовать Арсенал, чтобы вооружить народные массы? В Петропавловской крепости ведь тоже большие запасы оружия? Выпустите нас из каземата, помогите взять склады под контроль! У вас же здесь, в крепости, достаточно своих людей!.. Как вы смотрите на то, чтобы остаток жизни прожить вместе с семьёй в какой-нибудь далёкой и спокойной стране, имея счёт с пятью, а то и шестью нулями в любом швейцарском банке и абсолютно ни в чём не нуждаясь?..

Ладно, поиграем немного в твои игры и по твоим правилам.

– Почему я должен вам верить?

– Ну, Денис Анатольевич, даю слово офицера, с вашими близкими абсолютно ничего не случится!

– Не напомните, кто недавно рассказывал о разнице между действительностью и театральным фарсом? Это ведь в равной степени относится и к присяге и к слову чести, не так ли?

– Что же вы хотите? – Барановский не подаёт вида, что мои слова его задели.

– Какое-нибудь более существенное доказательство ваших слов. Не думаю, что вы настолько глупы, что не додумались попросить мою супругу черкануть пару строчек, чтобы я поверил. Или предъявить какую-либо вещь, ей принадлежащую.

– Но, помилуйте, Денис Анатольевич, я же не знал, что наша встреча сегодня будет обязательной. – Теперь полкан выглядит несколько озадаченным. – И московский поезд ещё не прибыл…

– Значит, доказательств у вас нет…

– Постойте, вы же забрали портфель! Там в боковом кармашке должна быть депеша!.. Отправленная из Москвы по телеграфу МПС. В ней говорится о задержке вагонов с…

– Ага, что-нибудь типа «Грузите апельсины бочками тчк Братья Карамазовы».

Барановский, не поняв абсолютно ничего, удивлённо смотрит на меня. Приходится объяснить:

– Кто поручится, что фраза означает именно то, о чём вы говорите? Опять под слово офицера?

– Жалеть потом не будете, Денис Анатольевич? – Барановский пытается вернуть себе утраченную инициативу. – Не сойдёте с ума от мысли, что могли спасти семью, но не сделали этого из-за тех людей, которые ещё вчера слыхом не слыхивали о капитане Гурове?..

Говорят, ничто так не способствует взаимопониманию, как данная вовремя и от души оплеуха… Оказалось – правда. Полкан встаёт, потирая правый «локатор», но перебивать меня больше не решается…

– Полковник, вы меня не убедили. И я не собираюсь никого выпускать. Для всех вас единственный выход из крепости – Невские ворота [4] . Компренэ ву, мон шер?..

– Денис Анатольевич, боюсь, что вы сейчас совершаете самую большую ошибку в своей жизни! – Барановский даже изображает искренне-соболезнующее выражение на мордочке. – Мне, простите, по-человечески жаль вас!.. Который час, не подскажете?

– Четверть второго…

– У вас есть ещё полчаса, не более. Если передумаете, приходите…

4

Невские ворота Петропавловской крепости, ведущие из цитадели прямо к водам Невы, в народе называли «Воротами смерти». Их продолжением являлась гранитная пристань со ступенями, спускающимися в реку. Именно через Невские ворота по ночам выводили узников тюрьмы. Отсюда по воде их отправляли прямиком на каторгу или казнь.

Полчаса, говоришь? Вполне хватит. По твоим правилам поиграли, теперь по моим будем играть. Так, где я там видел пустую казарму?..

Нахожу Фомича с бойцами и в двух словах объясняю, что именно от них требуется. Народ довольно ухмыляется и обещает не подвести. Отправляю их в нужный каземат и бегу в штаб предупредить, чтобы не волновались, и одолжить у охраны пяток мосинок…

Когда через двадцать минут снова захожу в камеру к Барановскому, он изо всех сил пытается скрыть радостный блеск в глазах.