Последний Серафим: История вампира Микаэлы

— Н-не… — попросил Кроули, — пожалуйста, не надо, — умолял он.

Но Ферид только рассмеялся.

Именно тогда сознание Кроули снова стало затуманенным. Его мозг умирал. Часть его, которая пыталась остаться человеческой, умирала. Он чувствовал это.

Он превращался в нечто другое. Во что-то, что не являлось человеком. Во что-то отвратительное. Во что-то совершенно другое…

Но тут же Кроули, наконец, потерял сознание.

***

Когда Кроули пришел в себя, был уже вечер.

Он медленно сел. Он должен быть на грани смерти, но по непонятным причинам прямо сейчас его тело было легким как перышко.

Он огляделся. Свет не был зажжен в комнате. За окном шел дождь, небо оказалось полностью покрыто черными плотными облаками, и лунный свет не мог просочиться сквозь них.

Вокруг не было никакого источника света. Нормальный человек, вероятно, ничего не сможет увидеть в таких условиях. Тем не менее, почему-то Кроули с поразительной четкостью смог разглядеть обстановку комнаты. Он мог видеть сквозь ночную тьму, мог видеть все в темной комнате, словно сейчас был полдень.

Нет, не совсем так: само изображение, воспринимаемое его глазами, теперь отличалось от того, что он видел раньше.

Его видение с ясностью демонстрировало ему все неуловимые оттенки мира. Оттенки тьмы, движение ветерка… Он мог видеть красоту природы во всем ее великолепии с такой четкостью, которая была недоступна ему раньше. Зрелище обычного вечера, ничем не отличающегося от любого другого, предстало настолько красивым перед его глазами, что он, вероятно, затрепетал бы от увиденного, глубоко тронутый, и, возможно, даже пролил бы слезинку или две, если бы ему пришлось раньше видеть подобное.

Однако прямо сейчас, даже столкнувшись с этой красотой, он…

— Я ничего не чувствую, — едва слышно прошептал Кроули.

Его правая рука коснулась четок на груди. И тут же он все понял. Понял, что сердце у него в груди не бьется.

Казалось, что его слух тоже стал очень чувствительным. Если бы он всерьез сконцентрировался, то смог бы расслышать ползающих повсюду насекомых и бегающих в глубинах этого особняка крыс.

Но независимо от того, сколько он прислушивался, он не мог услышать своего пульса и течения по венам своей собственной крови.

Внутри была только жажда. Только страшная жажда. Но он сам не знал, чего он так жаждет.

Но его мучила жажда. Он хотел пить. Так сильно хотел пить.

Кроули встал и попытался напрячь свое тело, чтобы увидеть, как теперь оно будет двигаться. Кстати, его правое плечо недавно было поврежденным, а сухожилия — разорванными. Но сейчас рука двигалась просто отлично, как будто ничего не случилось. Кроули коснулся своей шеи. В том месте, куда его укусил Ферид, должны быть раны, но он их не нашел.

Все его травмы тут же зажили сами, как и у вампиров.

— Я стал вампиром?

Если это так, то он чувствовал жажду крови.

В тот миг, когда мысль о крови пришла ему в голову, он почувствовал, как волна жажды нахлынула настолько сильно, что почти заставила все его тело дрожать. Вкус крови доставит ему много удовольствия. Он инстинктивно понял это.

Подняв голову, он огляделся. Он все еще в особняке Нэлда Вайна. Множество бочек было выстроено у стены. Там хранилась кровь, он знал это. Но эта кровь не казалась ему вкусной. Значит, он не может пить испорченную кровь.

У входа в комнату были сложены трупы. Трупы тамплиеров, которые ворвались сюда. Их оказалось более двадцати. Их головы и конечности были оторваны и разбросаны в хаотичном порядке.

Кроули узнал большинство из них по лицам. Они были его бывшими товарищами.

Он смотрел на них.

Товарищи, которые сумели выжить и вернуться домой живыми с той войны, несмотря на все трудности, но Жильберу пришлось столкнуться с заговором внутри Ордена, и, в конце концов, он был безжалостно убит монстром в этой глуши.

Как иронично и бессмысленно это все. Когда настоящий злой монстр, наконец, объявился, оказалось, что никакой праведной справедливости не осталось в людях.

Кроули смотрел на лица своих товарищей, исказившиеся в смертельном страхе. Маска смерти, наложившаяся на черты их лиц, была такой же, как и на лице покойного Жильбера.

— Вы хотите, чтобы я отомстил за вас? — спросил Кроули, глядя на эти лица, отчаяние было запечатлено на них. — Вы хотите, чтобы я отомстил этому монстру?

Никакого ответа не последовало. Конечно, его и не будет. Все его товарищи были мертвы.

И Кроули был виноват в их смерти. Все они оказались убиты, потому что он был помечен этим странным монстром. Он понятия не имел, почему так случилось, но оказалось, что Ферид намеревался убить всех, кто был связан с Кроули.

Если это так, то…

— Черт! Хосе и Марлон тоже находятся в опасности, — пробормотал Кроули, нахмурившись. Возможно, было уже слишком поздно.

Кроули присел, снял меч с пояса одного из своих мертвых товарищей и привязал его к своему бедру.

Затем он посмотрел в сторону окна. Ливень снаружи не прекратится в ближайшее время. Но сейчас Кроули чувствовал себя так, будто сможет увернуться от каждой капли дождя, упавшей с неба. С такой огромной силой он, вероятно, сможет победить это существо.

Жажда мести. Время уничтожить этого монстра.

— Вот только теперь именно я — монстр, нелюбимый Богом.

Да, это было слишком иронично.

***

Кроули вернулся домой поздно ночью. Уже стояла глубокая ночь, но Марлона нигде не было.

— Марлон! Где ты?

Никто не ответил.

— А ты где, Хосе?

Снова нет ответа.

Кроули покинул свой дом и направился в сторону особняка Ферида. Он достиг его в кратчайшие сроки.

Он был способен бежать быстрее, чем любая лошадь, быстрее ветра, и сейчас он словно мчался прямо по небу. Он больше не был человеком. Он стал просто отвратительным вампиром.

И ему хотелось пить. Очень хотелось пить.

— Ферид Батори!

Он с силой ударил в ворота особняка, а затем вошел. Внутри особняк был совершенно пуст. Мальчики и девочки в тех непристойных одеждах больше не встречали гостей.

Кроули обнаружил Хосе лежащим на обеденном столе в просторном зале, где они оба пили вино раньше.

Сначала он подумал, что Хосе был убит. Но затем он услышал биение сердца Хосе. Кровь мальчика циркулировала в его теле. Звук, издаваемый кровью… Вкусной кровью.