Последний Серафим: История вампира Микаэлы
Шрифт:
Кроули лишь склонил голову и больше не двигался.
Жильбер Шартр. Это имя навеяло воспоминания.
Они были связаны с рыцарем, который пошел по иному пути в этой войне, отличающемуся от пути Кроули, он выбрал продвижение вперед, туда, где сосредотачивались сила и власть, вместо того, чтобы проводить свои дни в полуразрушенном доме, в очень далеком городе.
Кроули посмотрел на молодого человека, который появился на тренировочном поле. Если он помнил правильно, ему было 24 года — на год моложе, чем сам Кроули.
Он обладал прекрасными светлыми волосами
Разве Бог по-прежнему живет в его сердце, даже после того, как он пережил ту войну? Кроули внезапно задумался об этом.
Преодолев свой путь к нему через столпившихся учеников, Жильбер устремился прямо к тому месту, где сидел Кроули. По сравнению с прошлым годом, казалось, он держался более достойно.
Ученики смотрели на него глазами, полными почтения и уважения, и их взгляды очень отличались от тех, какими они обычно одаривали Кроули.
«В самом деле, если они должны восхищаться кем-то, то было бы лучше, если бы они почитали такого человека как Жильбер», — подумал Кроули. В конце концов, сам Кроули начал терять нечто очень важное на том поле боя. Жильбер остановился перед сидящим Кроули и обратился к нему:
— Много времени прошло, Кроули-сама.
Ребята, которые наблюдали за происходящим издалека, снова зашумели, что заставило Кроули подумать о том, что, возможно, ему нужно было начать их обучение с основ поведения и мышления рыцаря, а не с владения мечом. Глядя на Жильбера, вслух он сказал:
— Не стоит называть меня «Кроули-сама», Жильбер. В нынешнее время ты намного влиятельнее меня.
Но Жильбер не обратил внимания на его просьбу и продолжил:
— Кроули-сама, почему Вы больше не посещаете церковь?
Похоже, он не намерен отбросить формальности в ближайшее время.
Он всегда был таким, совершенно бескомпромиссным. Если он считал, что-то, что он делает, было правильно. Но это была определенная причина того, почему он продолжал верить в Бога даже на той ужасной битве.
Тень беспокойства омрачила лицо Жильбера, когда он спросил:
— Со времен той войны Вы перестали ходить в церковь. Естественно, я знаю это чувство, и я его понимаю. Так много наших товарищей пало в этой войне. Это причиняет боль нашим сердцам, а некоторые даже потеряли самое дорогое, что у них есть — их веру.
«Да, и я один из них», — подумал Кроули. Он начал терять веру, он знал это.
— Но Вы не такой, я уверен. Вы спасли многих наших товарищей. Включая меня, конечно. Если бы не Вы, я…
Но Кроули прервал его:
— Это не я спас тебя. Это был Бог, Жильбер, потому что он видел, какой непоколебимой была твоя вера, — горькая улыбка грозила появиться на его губах, каким смешным было то, что эти слова слетели с уст кого-то вроде него — человека, который начал терять веру в Бога.
Тем не менее, на это Жильбер ответил, по-прежнему пристально глядя на него:
— Даже если это так, это означает только то, что Вы, другой выживший в той войне, тоже были избраны нашим Господом.
— Я не достоин этого.
—
Кроули-сама…— Если у тебя нет другого дела ко мне, я откланяюсь, — Кроули встал со своего сломанного стула. Он вновь заскрипел. Его левую заднюю ножку нужно было укрепить, иначе стул будет расшатываться, и Кроули снова рискует заснуть в неподходящее время. Он починит стул позже, решил он.
Повернувшись спиной к Жильберу, он собрался уходить, когда тот произнес:
— Тамплиеры ищут рыцаря, достойного стать следующим Магистром.
Так вот зачем он пришел к Кроули.
Кроули развернулся:
— Я слышал, что мои ученики раньше говорили, что ты — кандидат на пост следующего Магистра. Мои поздравления.
Жильбер смотрел на Кроули:
— Я хотел бы порекомендовать Вас на эту должность. Все наши товарищи согласны со мной. Если бы Вы только приняли участие в Верховном капитуле…
Но Кроули только пожал плечами.
— Я не достоин этого.
— Ваши заслуги в той ужасной войне настолько велики, что можно без преувеличения назвать их однозначно выдающимися. Принимая благородное намерение пожертвовать собой ради своих товарищей в своем сердце, Вы спасли очень многих из них. Рискуя своей жизнью, Вы убивали легионы врагов. Я не могу думать ни о ком, кто мог бы быть достойнее чем…
Но Кроули рассмеялся:
— Принесение себя в жертву, да? Если я великий человек, как ты говоришь, то почему я не выполнил обещанного в моем самоотверженном намерении и не умер там? Почему я до сих пор без сожалений живу на свете?
— Потому что наш Господь избрал Вас!
Кроули расхохотался. Он не мог представить себя в качестве избранного Господом, независимо от того, сколько раз пытался. В любом случае всем, что он видел, был не Бог, а Дьявол.
В боях за возвращение Святой Земли он убивал и убивал язычников, сея справедливость во имя Бога, но, в конце концов, он никогда не замечал даже намека на его присутствие.
Но он мельком видел Дьявола.
По какой-то причине на том поле боя он в конечном итоге увидел монстра, который высасывал человеческую кровь. Хотя в настоящее время, спустя больше года он проживал каждый день в мире и покое, и стало невозможно установить, было ли то, что он там видел, реальностью или галлюцинацией.
Но даже если это было только плодом его воображения, он… Здесь и сейчас, когда он нуждался в Боге, в которого он верил так сильно, сильнее всех, ему не удалось даже почувствовать его присутствие. Вот почему Кроули вновь сказал:
— В любом случае, я не достоин этого.
Следующий вопрос Жильбера был язвительным:
— Тогда Вы хотите, чтобы я поверил в то, что Вы зарабатываете на жизнь обучением детей аристократов фехтованию в этой глуши?
Кроули бросил взгляд на своих учеников, наблюдая за двумя из них на расстоянии, и ответил:
— В отличие от меня, эти дети имеют будущее, и их обучение является важной задачей.
В ответ на это с досадой в голосе Гилберт возразил:
— Пожалуйста, не уходите. У Вас есть долг, достойный того, чтобы его выполнить.