Последний Серафим: Катастрофа шестнадцатилетнего Глена Ичиносэ

«Хах, Саюри меня отчитывает. Жить мирной жизнью… И действительно, это выбор. Пресмыкаться у ног семьи Хираги, жить в страхе как раб — я на самом деле этого не выбирал. Но это не для меня. Я даже никогда об этом не думал прежде».

— Следовать за мной по-настоящему опасно. Если ты больше не хочешь быть моей слугой, я могу освободить тебя и отправить обратно домой… — начал было Глен, но девушка сердито оборвала его на полуслове.

— Я никогда не хотела покидать Вас! И я не это имела в виду! — Саюри снова начала плакать. Она взглянула на Глена, и ее лицо начало краснеть. — Глен-сама, Вы всегда…

— Всегда что? — спросил он, когда Саюри внезапно замолчала. Но она так и не сказала ни слова больше. — Что «всегда»? Ну же, не останавливайся вот так на полпути.

— Глен-сама, вплоть до нынешнего времени Вы всегда… — она подняла брови и стала заикаться.

— Скажи мне.

— Всегда любили Хираги Махиру? — наконец-то задала свой вопрос Саюри. Когда она пересилила себя и сказала это, слезы потекли по ее прекрасному лицу, как будто они копились в ее глазах долгое время. — Причиной того, что Вы никогда не прекращали попытки обрести больше силы, было то, что Вы хотели забрать Хираги Махиру из ее дома?

Ее голос дрожал, и казалось, что она раздумывала об этом все это время. Глен молча смотрел на нее. Похоже, девушка до сих пор стеснялась, и она снова спрятала лицо на его груди.

— Мне… Мне так жаль. Я просто несу чушь и снова плачу… — она задохнулась от слез, и ее слова прервались. Глен покачал головой.

— Это все не имеет значение. Но ты права. Я делал все это только по одной эгоистической причине, как видишь…

— Нет, это не так! — снова прервала своего господина Саюри.

— Не так?

— Нет. Я вовсе не обвиняю Вас.

— А что тогда?

— На самом деле я ревную. Глен-сама, Вы по-настоящему любите Хираги Махиру, и я… Поэтому для меня не осталось места, — раздался еще один всхлип, девушка почти застонала. Она выглядела решительной. Глен устало ответил ей:

— Итак, что ты хочешь этим сказать?

— Да почему Вы так со мной разговариваете? Я действительно набралась огромной смелости, чтобы произнести это, — Саюри удивилась. Но тут Глен нахмурился и возразил:

— А разве это не я только что вышел из комы? Не втягивай меня в свои глупые разговоры.

— Глупые?.. Нет-нет-нет, обсуждать это именно сейчас, конечно, очень не разумно… — Саюри бросила на него взгляд, и тут же ее лицо стало ярко-алым. – Ах! Я нечаянно призналась!

«А теперь Саюри громко кричит. Она на самом деле такая шумная». Глен тут же захотел смеяться, но фактически смог только улыбнуться. Его ребра начали ныть, и Саюри заметила боль на его лице.

— Глен-сама, Вам больно?

— Нет. Все в порядке, — завидев ее беспокойство, Глен снова покачал головой. Она продолжила. — Тогда, Глен-сама…

— А сейчас что ты хочешь сказать?

— Я ведь не способна заполнить эту пустоту в Вашем сердце? — несмело спросила она, уставившись прямо на парня. Глен не ожидал от нее такого вопроса. После того исковерканного признания она стала серьезной.

«Кажется, Саюри приняла решение сказать мне об этом уже после моего пробуждения. Она выглядит сосредоточенно, но ее лицо пылает румянцем».

— Я действительно восхищаюсь Вами, Глен-сама.

Глен посмотрел на нее. Позади из приоткрытой раздвижной двери лунный свет падал на девушку, делая ее внешность очень привлекательной и изящной. «Если бы она не следовала за мной, то могла бы жить нормальной, счастливой жизнью старшеклассницы. У нее хороший стиль, она понятлива и одарена сказочной красотой. Такой девушке не нужно сражаться с врагами насмерть. И еще ей не следует любить такого парня как я, который может умереть в любой момент».

— Ты — дурочка.

— Любить Глена-сама — это такое глупое чувство, да? Ах. Я подумала об этом только дважды, — услышав слова Глена, Саюри улыбнулась.

— Ха-ха! Правда?

— Да.

— Я не могу ответить на твои чувства, Саюри, — ответил ей Глен. Неожиданно выражение лица Саюри изменилось.

— Тогда, тогда я на самом деле…

— Нет, это не значит, что я тебя ненавижу. У меня просто нет на это времени. И поэтому твои глупые намерения — словно наказание для меня. Так что ты должна сдаться.

— Н-но тогда это значит, что у меня все еще есть шанс?

— Нет. Я же сказал тебе прекратить и оставить свои попытки.

— Но Вы меня не ненавидите, верно? Таким образом, получается, что я Вам нравлюсь?

— И каков твой ход мыслей?

— Ах! Тогда не могли бы Вы еще раз погладить меня по голове? — Саюри была готова снова обнять его.

— Ладно, прекрати!

Затем раздвижная дверь отъехала в сторону, в комнату вбежала Шигурэ и отвесила Саюри знатный пинок. Та тут же разозлилась, а Шигурэ посмотрела на нее, прокатившуюся от удара по полу, и сказала низким голосом:

— Ты тайком прокралась сюда! Разве это уже не слишком? До твоего признания я защищала тебя как подругу, но теперь я не смогу этого делать!

— Но, Юки-тян, я просто хотела, чтобы мою голову погладили еще разок!

— И помимо этого ты, видимо, забыла, что Глен-сама целый месяц был в коме! Имей хоть немного самообладания!

— Ах, точно, — кивнула Саюри. Шигурэ перевела взор на Глена и спросила его:

— Глен-сама, как Вы? С вашим телом все нормально?

— Я в порядке, — ответил он, пошевелив ногами и руками.

Его тело было куда более гибким, чем можно было ожидать. Говоря в общем, быть прикованным к постели на целый месяц означало неизбежную слабость тела в дальнейшем, но с ним этого не случилось. Тогда Глен посмотрел на свою правую руку. Она полностью приросла, и пальцы остались подвижными и ловкими. Он сильно сжал ими коврик татами, и они даже пронзили его тростниковое покрытие. Затем в его голове раздался голос Махиру.

«Но ты больше не человек. Хотя твоя рука была разрублена наполовину, на ней даже не осталось шрама. Мало-помалу твоя душа…»