Последний Шаман 3

— Что такое, народ? Бросили вас на произвол судьбы? Одних за проклятым куполом помирать оставили, да?! — задавал он вопросы хлёсткие, идя сквозь в толпу и в глаза особо крикливых вглядывался пристально. — И что же нам теперь делать? На улице стоять и орать о доли своей нелёгкой, да?! Такой вы свою судьбу видите?!!

— Ну так… а что же нам делать…? — хотел было один из мужиков возмущённо подорваться, но после опередившего его этим же вопросом Якова, он лишь сам себя в глупом свете выставил.

— Вооот. И я о том же! — махнул в его сторону Яков и поднялся на порог лазарета, чуть подвигая Чарли в сторону. — Никто из вас не знает, что делать. Более того, я по глазам вижу, что многие ещё не поняли, в какой заднице мы оказались. А я вам расскажу, в какой. В самой, бл*ть её, глубочайшей! И поэтому помощи ни от Семей ни от государства не ждите. Мы в красной зоне. На конечной станции. Сюда никто не сунется и путь отсюда только один. Да-ДА! Я слышу ваш ропот! Я знаю этот страх, и уж поверьте, не по наслышке. Слушайте же…!

И пока народ роптал и слушал классическую схему психологического программирования, я тихонько-тихонько так бочком по дуге толпу обошёл, ибо увидел с края знакомые лица. То были девушки Елизаветы, стоящие с сумками наперевес, из которых разнообразный хозяйственный скарб торчал. И судя по испачканным рабочим штанам, они аккурат по разрушенным домам Светлозёрска шарились.

— Мари, Белла, приветствую вас. Ада, Рая, покрас сногсшибательный, — кивнул я всем девам и близняшки, покрасившие волосы в ярко-фиолетовый цвет, в кулачки смехом игривым прыснули.

— Спасибо! Да, Спасибо! Мы старались! Очень старались! — затараторили обе и я не удержался и стрижки их короткие-попугаистые взъерошил.

— Вы пришли как никогда вовремя, Семён. — с милой улыбкой сказала Белла, закидывая тяжёлую сумку на плечо.

— Это вон Якову почести, не мне. И давай-ка я подсоблю. Негоже дамам тяжести таскать, — перевёл я стрелки и вызвался Белле в помощь, заодно забирая поклажу и у остальных девушек. Всё нас свободное плечо и как раз удалось гирьку уравновесить. — И пойдёмте, куда шли. Тут та ещё пропаганда начнётся, так что уши греть себе дороже. Айда-айда.

И уже слыша за спиной знакомые людские ноты отчаяния и шепотки зарождающейся надежды, я поскорее повёл дев в сторону их дома. Уж в чём-чём, а в управлении толпой Яков Кравец оказался мастером. Всего лишь раз его услышав, я понял, кто именно подковывал в ораторском искусстве отца Сергея. Даже девушек его харизма зацепила и пока до дома шли, они постоянно оглядывались, очарованные поставленным голосом и уверенными жестами.

Даже тонким зрением на всякий случай пространство проверил и убедился, что никаких миазмов, как у того же Жульцамана, от бывшего трактирщика не исходит. И к моему уважению, всё оказалось чисто. Сердцами Светлозёрских Яков овладевал исключительно благодаря своим навыкам. Ну разве что громкость голоса он усилил так, что доносилось до другого края улицы.

— Да у него талант, — протянула Мари, прислушиваясь к его словесным оборотам и мне дверь в дом открывая. — Я и не думала, что Яков на такое способен.

— Он и не на такое способен, — ответил ей, заходя вовнутрь и тут же натыкаясь на женские разборки. — А у вас тут, чёрт возьми, что происходит?

В центре гостиной, посреди опрокинутых кресел и осколков вконец размочаленного чайного столика, каталась по полу и скалила свои зубки девушка-волчица Агата. А прямо над ней, прижимая её ногой и крепко удерживая на астральном уровне белоснежными нитями стояла Елизавета. И в руках своих она держала женские трусики с наклеенной прокладкой.

— Агата, Да. — грозно убеждала её Лизка.

— Агата Нет!!! — кричала ей в ответ девушка. — Нет! Неудобно! Не буду! Убейте!!!

— Да вот видите, Семён, мы их цивилизованным манерам учим, а они не особо учиться хотят, — сочувственно произнесла Белла, указывая в сторону трёх угрюмо сидящих под лестницей девушек-волчиц, на которых трусы уже натянули. — У них просто эти дни начались и их привычки с ними справляться… несколько специфичные.

— Я понял тебя, — задумчиво произнёс, лишь самую малость ушами краснея. — Так может я…это…в другой раз зайду?

Но надежды увильнуть ушли на дно, как только Елизавета меня увидела.

— О, Семён. Ты вовремя. А ну-ка помоги мне, а то эта тупица не понимает, — безотлагательно произнесла она в мою сторону. И в этот же момент астральный жгут от неё отсоединился и ко мне полетел. — Тьфу ты! Нет же. А ну обратно! Прости, Семён, я не тебе. Просто способностями ещё не научилась пользоваться.

— Да ну знаешь, мне кажется ты на себя наговариваешь, — не согласился с ней, беря девушку-волчицу за руки и спокойно их к полу прижимая. Не иначе как от пут Елизаветы все звериные силы из вожачки улетучились, превратив её мощные лапища в слабые лапки. И сейчас она не то что со мной, а с обычным человеком не справилась бы. — Это ты её, конечно, лихо скрутила.

— Ой да брось. Пока ловила, она всю гостиную переломать успела, — проворчала подруга, сверху на хныкающую Агату садясь и трусы на её крепкие ножки натягивая. — Мебели на вас не напасёшься. Так! А ну не дёргайся! Воооот… теперь как нормальный человек, а не пугало. Мари, подай штаны, а то, боюсь, стащит их при первой возможности.

— Да не стащит, дай я с ней поговорю, — и подняв девушку с пола, я её в сторону оттащил и к углу приставил. На всякий случай руки её отпускать не стал, а то мало ли. — Эй, Агата. Да ну не вертись ты! Так надо. Такие правила и ты их будешь слушать. Но если хочешь титул вожачки потерять, то бунтуй пожалуйста. Вон, передадим твой титул этой…как тебя…

Пощёлкав пальцами в сторону её соперницы — девушки с роскошными вьющимися волосами — я невзначай привлёк её внимание. Рыженькую под лестницей Яра расчёсывала, но увидев мой жест, дева-волчица точно такую же рыжую дочку Елизаветы в щёку лизнула и ко мне подбежала. Встала рядом, голову наклонила и если бы уши у неё имелись, то наверняка они бы торчком стояли.

— Как тебя зовут? — спросил у неё и та звонко ответила.

— Ульяна!

И причём так ровно и складно, явно при этом испытывая чувство довольства и превосходства над своей чёрненькой подругой.

— Вот! Передадим твой титул Ульяне, потому что в людском обществе приветствуется ум и договороспособность, — вменил напутствие Агате и та меня прекрасно поняла. Щурилась, нос морщила, но хотя бы рычать и шипеть перестала. — Вот и славно. Ну что, дурить дальше будешь?

И она помотала головой.

— Трусы носить будешь?

И в этот раз она закивала.

И что уж тут поделать, ответам её поверил и смутьянку отпустил. Всё ещё злясь и растирая запястья, она клацнула зубами в сторону улыбающейся рыжей подруги, да только зря. Елизавета вожачку до сих пор под ослабляющими путами держала и жест этот вышел по меньшей мере жалко.