Последний Шаман

— Да я сама не знаю. Как то все разы, когда меня сканировали, всех вторгающихся из памяти выкидывало. С подругами моими та же история. Говорят какой-то установленный блок, но мы с Елизаветой в подробности не вдавались. Есть и есть, нам не мешает, а только на пользу, — пожав плечами, Мари снова посмотрела на меня проницательно и спросила. — Так вы и правда не с неба к нам явились? А то маман обычно так пьёт, когда про своего ультра-красавца вспоминает.

На этот раз я свой кофе успел проглотить раньше.

— Погоди ка. Так у Елизаветы был парень из самой элиты? — удивился я этой информации и Мари утвердительно промычала, изящно круассан за обе щеки уплетая.

— Угууум. Юноша какой-то из самых верхов. С ней вместе жил, а потом его родители увезли. Если бы не он, то она бы и нас не спасла и сама бы из СКИПа целой не ушла. А она вам разве не говорила про это?

— Нет, про то, что она почти в шаге от мечты своей оказалась, она мне не рассказывала, — задумчиво произнёс, и на вопросительный взгляд Мари пояснил. — У нас с ней мечта была в летаю…во Флайтауне побывать. Хотя бы в одном. Мы же ребятишками по полям за ними носились и воображали кто во что горазд. Мечтали там найти богатство, зверей чудных, приключений разных. А Лизка, и это я тебе по секрету скажу, хотела там принца себе найти. Причём не абы какого, а всамделишного, как из сказок.

Поделился я с девушкой милым моментом из детства и у той глаза из под бровей чёрных так и загорелись, а на щеках румянец лёгкий, будто в любви ей признался.

— Огооо. А вот этого уже она нам не рассказывала.

— Только и ты тщщ, никому о том не говори, ни про принца, ни про сказки, — погрозил ей пальцем. — Елизавета сказала, что у вас с этим не так строго, но всё же за такое у нас в СКИП оформляли поездочку. Будет грустно, если и вы к ним попадёте.

— Да нам не впервой, — огорошила меня Мари. — Уж сколько мы допросов после той истории повидали и не сосчитать.

— А вот кстати, — решил поймать я тему за хвост, пока возможность есть. — Можешь рассказать, что за история с вами стряслась? Откуда вас подруга моя спасала?

И внутренне я понимал, что Мари может отказаться освещать эту тему.

Всё таки полнейшим дураком я не был и верно по всему увиденному и Лизкой сказанному предположил, что выбрались они из скверного местечка. Более того, с подачи памяти Грея я теперь знал о посттравматическом синдроме и потому внутренне готовился.

— Из медицинского борделя она нас вытащила. Я правда не очень хорошо помню сам период пребывания там. Нас под препаратами держали, но если интересно, то что вспомню, расскажу. — ни сколько не смущаясь, спокойно ответила девушка и в голосе её не было и намёка на травму и боль душевную.

Я даже сперва подумал, что Мари лукавит и чувства прячет, но нет. Её сущность как была своих размеров так и оставалась. От сдерживаемых сильных чувств не расширялась и от задвигаемых эмоций не скукоживалась.

— Если не трудно и… уместно, то изволь. — кивнул я настороженно, стараясь побыстрее омлет доесть, так как скорее всего мне потом кусок в горло не влезет.

— Для местных это не новость, не переживайте. СКИПовцы ещё пять лет назад всех на уши поставили и обо всём рассказали, хотя их и не просили, — позволила она себе немножко горечи в словах, но остаток круассана вернул ей благой настрой. — Но сами понимаете, громкое закрытие дела даёт и рейтинг и премии, и поэтому о нашей беде узнала вся округа. Да чего уж, даже до Столицы новость о подпольной лаборатории по суррогатному материнству долетела…

— О чём-о чём, прости? — перебил я её, последний кусок завтрака с трудом проглатывая.

— О лаборатории по суррогатному материнству, — произнесла она по слогам, собирая своим длинным пальцем вытекший из круассана шоколад и его облизывая. — Сейчас с продолжением рода у многих проблемы и потому это дело прибыльное. Нас совсем маленькими по стране собирали, воспитывали, а после контракт и на продажу.

— А как же ваши родители? — спросил ошарашенно, на что ответ получил простой.

— Так мы все сироты. Я вот ни отца ни матери своих не помню. С Елизаветой, конечно, искали по генетической базе данных, но по всему выходит, все мы потеряшки с периода последней войны.

— Соболезную. — сочувственно кивнул, а мне в ответ улыбка добрая.

— Спасибо. Да вы не волнуйтесь, мы своё уже давным давно оплакали. — успокоила она меня и я видел, что говорит Мари правду.

— Ну может быть хоть кто-то из родственников остался? — всё никак не мог я принять такую суровую действительность.

— Увы, никого. Там же в Зауралье, помимо войны ещё и эпидемия масштабная случилась, так что все концы в воду ушли. Да вы наверное эти события помните.

И как уж тут не помнить.

Сын то мой как раз там сгинул. При этом ничего толком общественность и не узнала, кроме того, что Восточное содружество решило претендовать на территории, поражённые Эпидемией Одержимости. И уж не ясно, что первым случилось, конфликт, или сама зараза, но оттуда никто живым и здоровым так и не вернулся. В тех краях Мировой Эпидемиологической Диаспорой до сих пор и барьер и карантин установлен.

— Ох помню, Мари. Хорошо помню, хоть с тех пор двадцать с лишним лет прошло. — только и сказал ей, чувства в сердце задвигая.

— А я тогда только ползать училась. Вот такусенькая была, — с лёгким смехом показала она мне на пальцах и нотки грусти в её словах всё же появились. — Вот таких нас подпольная организация и собирала, пока МЭД-Глосс купол не поставила. И я сама не знаю, хорошо ли они сделали, что нас из того котла вытащили или нет. С одной стороны спасли, а вот с другой они потом…

— Били? — предположил я, но Мари головой покачала.

— Да лучше бы, наверное, били, — закусив ноготок большого пальца, она задумчиво уставилась вдаль, как-будто стараясь что-то вспомнить. — Нет, там насилие не особо причиняли. Скорее уж наоборот, со всех сторон забота, внимание, но слишком уж… ненастоящее. И постоянные процедуры, тренировки, уроки с беседами, после которых в голове только серый шум. Я это время плохо помню, если честно. Детство тоже как в тумане. Лучше всего запомнилась, конечно, одна из воспитательниц, которая к нам относилась… поживее что-ли. Не знаю имени, но вот её поддержку и сказки на ночь помню хорошо. За пол года до инцидента она тоже пропала и мы с Елизаветой её так и не нашли. Наверное от неё просто избавились, ведь там на главных постах мафия сидела. Собственно, их главари до сих пор в розыске и потому нас каждый месяц на допросы возят. Поэтому СКИП нам уже и не страшен, своё отбоялись.

— Какой кошмар, — сидел я, будто водой облитый. До этого я думал, что это у меня проблемы в жизни. Оказывается у меня так, лёгкие неприятности. — И что же, вас возят всё это время?

— Всё это время? — подтвердила она.

— Каждый год?

— Каждый год.

— Но зачем? Что нового они узнать то могут? — вознегодовал сердцем на эти дёрганья бессмысленные.

— Да кто их знает? Может надеются наш блок преодолеть, может просто зарплату на нас отрабатывают. Маменька говорит, пока дело не закрыто и главари не пойманы, СКИПам от Столицы солидные отчисления идут. Шерифы с этого тоже в доле, так как способствовали раскрытию и дальнейшим поискам. В общем, все в плюсе, кроме нас. Но хотя бы мы теперь жить можем в своё удовольствие, а не в чужое.

— Это вот, конечно, даа… — пробормотал я, ладонью в бороду вчёсываясь, ибо на душе кипело. Стараясь чувства не показывать, я девушку как можно мягче поблагодарил. — Спасибо что рассказала и прости, что такую тему затронул.

— Да ладно вам, Семён. Мне с каждым благодарным слушателем самой на сердце легче. — и лучшей благодарностью на свете она своей улыбкой меня одарила, а в глазах её зелёных всё те же искорки мерцали.

И как же мне хотелось вот так всё утро с ней просидеть и темы куда как более приятные поднять. О тех же планах, о мечтах, о дружбе и об идеях, которым в девичьих сердцах определенно имело место быть. Да даже хоть банально о погоде, а не об этом всём.