Последний шанс

И было из-за чего! Вторая машина разбилась! Если в год — по машине...

— Петр Прохорович, нескромный вопрос: давно у вас с Алевтиной Кузьминичной?

— Шестой год. А это важно?

— Для понимания глубины человеческих отношений. Вы ей доверили новую машину, а она ее передоверила... Кстати, у Прудкова, оказывается, нет прав. И вообще при нем не оказалось никаких документов. Надо установить личность. Он ссылается на вас, мол, начальник участка подтвердит, кто я такой.

— Работал... Но уволился. Сейчас с шахты многие бегут: порядки кончились, заработки тают, как Снегурочка на солнышке. Ну и кто куда... — Пряников поморщился, давая понять, что ему неприятно вспоминать о «дезертирах трудового фронта».

— Если не секрет, где вы познакомились?

— С Прудковым?

— И с Прудковым... Но я имел в виду Тюльпанову.

— С Прудковым — в нарядной участка. Пришел: «Примите на работу». Люди были нужны, я подписал заявление: «Иди к бригадиру, что он скажет». У нас на участке такой закон: последнее слово — за бригадиром. Ему с людьми работать, ему и подбирать их.

— Вот так сразу и приняли? — постарался как можно искренне удивиться Иван Иванович. — А если он до этого никогда и в шахту не спускался?

Пряников просветлел, улыбнулся.

— Вот так глянешь на человека, на его лицо, руки, посмотришь, как на ногах стоит, скажешь: «Покажи ладони». А на них — вся биография. У горняка руки особые: в трещинах, в ссадинках. Одни заживают, другие появляются. Вот и вас бы, товарищ майор, я взял забойщиком: мужик хлесткий, глаза — умные, плечи — широкие. А опыт приходит со временем.

— Спасибо, Петр Прохорович, за лестные слова. Дослужу до пенсии, вспомню о вашем приглашении. Ну, а с Тюльпановой как?

— Очень просто... Захожу однажды вот в этот кабинет. Вижу — сидит симпатичная бабенка. Екатерина Ильинична ее представляет: «Моя близкая подруга, от которой у меня нет секретов». Рекомендация отличная. Протягиваю руку: «Петя». Она мне свою крохотулечку: «Анна». Стрельнула в меня глазками, я — в нее. И сразу почувствовал: «Это моя». Тары-бары-растабары... Веселая, смешливая. Знаете, люблю женщин сорок второго размера. Анна — сорок четвертого. Но такая, во всех направлениях аккуратная, прорисованная... Посидели. Бутылочка шампанского нашлась. Говорю: «Могу отвезти куда прикажете». Отвез ее на работу. Вечером, как условились, позвонил. Все и произошло без проволочек. У нее квартира...

«Ну и нахал! — удивился Иван Иванович откровенности Пряникова. — Хоть бы постеснялся обнажать свое «я» перед работником милиции...»

Во всем этом был один пикантный момент: Тюльпанову, «лучшую подругу, от которой не было секретов», сосватала Пряникову Екатерина Ильинична. Она не могла не знать, что Петр Прохорович по женской части — дока и своего не упустит. Зачем это надо было Генераловой? Полюбовная сделка? «Ты мне — своего мужа, я тебе — чужого»... Не исключена и другая причина: если Тюльпанова когда-нибудь упрекнет свою подругу: «Что же ты мужей отбиваешь?», то в ответ получит: «От такой же слышу!»

Но Ивану Ивановичу почему-то не хотелось плохо думать о женщине, которой симпатизирует его сын. Впрочем, говорят же: любовь зла, полюбишь и козла.

— У Алевтины Кузьминичны есть квартира. А как с мужем? — поинтересовался Иван Иванович.

— Вначале она заверяла, что не замужем. А потом выясняется: есть и муж. Вы с Тюльпановым случайно не встречались? — спросил Пряников.

— Нет, не доводилось, — признался Иван Иванович. — Но горю желанием.

— Под два метра! Мускулы — хоть на выставку. Пятидесятикилограммовыми гирями как жонглер мячиками играет. Увидел я его в первый раз и подумал: «Крышка! Он меня — как комара! Хлоп — и только мокрое место останется». Да только оказалось, что брак у них с Анной — фиктивный. Расписались они, он ей и говорит: «Как мужчина — я никуда не гожусь. Но хочу, чтобы люди думали, что я женат. Вот тебе квартира со всеми удобствами, живи. Но прошу соблюдать формальности: я — твой муж, встречаю с работы, есть время — провожаю на работу, мы ходим вместе в кино, в театр, к моим знакомым. Если найдешь человека и тебе нужна будет свобода, — мы разведемся».

«Как мужчина я никуда не гожусь» — вот это новость! А как же его роман с Генераловой? Может быть, брак с Тюльпановой ему нужен был только для того, чтобы прикрыть свои взаимоотношения с Екатериной Ильиничной?

В какой-то оперетте король имел право пригласить ко двору только замужнюю женщину. Предполагалось, что она будет блюсти свою честь, да и муж всегда на страже, следовательно, король и его двор по этой части останутся вне подозрения. Так и женатый Тюльпанов при доме академика Генералова. Но в оперетте уличная певичка готова на смерть ради любви к такому же бродячему музыканту. Не прельщает ее роскошная жизнь при дворе в роли фаворитки короля.

Вспомнилась первая беседа Ивана Ивановича с Генераловой. Была какая-то недосказанность в ее словах о Тюльпанове, показная «откровенность» уводила от главного. Своим поведением Генералова демонстрировала: «Александр Васильевич Тюльпанов — мой близкий друг...» А верить в эту пошлятину не хотелось.

Вот и Саня о том же. Как он вспылил, когда отец позволил себе высказаться не совсем деликатно в адрес Тюльпанова. Наговорил отцу всяких колкостей, да еще упрекнул: на себя посмотри, как ты-то в семье живешь! Всю жизнь любил старшую сестру, а женился на младшей.

«И в самом деле, чужая семья — темный лес».

Наверно, можно было бы посочувствовать Тюльпанову, пожалеть Алевтину Кузьминичну и закрыть глаза на ее взаимоотношения с Пряниковым, если бы не случай на тельмановском посту ГАИ: из пряниковской машины обстреляли пост и тяжело ранили милиционера.

Иван Иванович стал лукавым:

— Петр Прохорович, если уж у нас пошла такая откровенная беседа... Ваша близкая подруга, которой вы доверили новые «Жигули», поехала с кем-то... А как сердечко по части ревности? Или жена Цезаря выше подозрений?

— Да что она мне, жена? Пришел — моя, ушел — свободная.

— Слишком уж упрощенная схема взаимоотношений, — поморщился Иван Иванович.

— Реалистическая, без лишних иллюзий, — объяснил Пряников. — Она меня с самого начала предупредила: «Прежде чем придти — позвони. Без звонка не пущу на порог».

— Естественно, женщина замужем. Какой-никакой, а муж.

— Да Тюльпанов живет у своей матери! — возразил Пряников. — Что-что, а уж это я уточнил.

— В таком случае не понимаю вас, Петр Прохорович.

— А что тут непонятного? Надо смотреть на мир вокруг себя открытыми глазами. А то блефуем, как в покере, врём порою даже себе и осложняем свое существование. Вообще я скажу вам, товарищ майор, чисто по-мужски: жизнь — такой забавный калейдоскоп из цветных стеклышек! Вот и у поэта: «Обнимал березку, как жену чужую». Чужая — всегда тайна за семью замками. Правда, у одной все семь одной отмычкой открываются. Зато у другой на каждом запоре — свой контроль. Первые — «клевые», на них «клюют», с ними проводят время. Вторых уважают, в домашних условиях их любят, на людях ими гордятся. Но так уж повелось: нам нравятся чужие. Следовательно, и наши кому-то. Это в человеческой натуре, так запрограммировано природой. Только одни, вот как я, действуют открыто, а другие прикрываются словоблудием. — Но, видимо поняв, что его собеседник «из другого теста», быстро переориентировался и заключил: — А вообще-то Анна — баба классная. По всем статьям: и как женщина, и как хозяйка. Заботливая, чистоплотная, ласковая. И при отменных заработках.