Последний шанс

Последняя мысль буквально дробит меня. Я пытаюсь сделать вдох. И не могу. Начинаю сипеть. И паниковать еще больше. Но это заставляет отвернуться от парочки и переключить внимание на себя.

Как ни странно, Альберт Давидович сразу понимает, что со мной что-то не в порядке.

– Так. Не паникуй, Аль... Вот, - он сует мне в руки бутылку с водой, - Сделай глоток. Просто подержи во рту. Станет легче.

Какой глоток? О чем он? Челюсти, ротовая полость, язык - ничего не слушается. Кажется, что даже через нос воздух не поступает.

– Аля!
– громче выговаривает Альберт Давидович, - Слушай, что я тебе говорю! Открой рот и набери в него чуточку воды.

Не знаю, как мне удается, выполнить его команду. Но как-то удается. Вместе с простыми движениями исчезает скованность и панический ужас, что это конец моей ничем непримечательной жизни.

Я закрываю глаза. Потихоньку дышу, делаю маленькие глотки воды. И только, когда кое-как обретаю хоть какое-то подобие контроля над собой, сипло спрашиваю у мужчины:

– Что это было?
– кажется, он знает это лучше меня.

– Паническая атака. Неприятно, но несмертельно.

Альберт Давидович тяжело вздыхает. Заводит уже заглушенный им автомобиль и трогается с места.

– Вы - куда?
– удивленно и всё также сипло спрашиваю у него.

– Поехали, чаю попьешь, - я сейчас готова отправиться куда угодно. Лишь бы не в офис.

К тому же мой телефон начинает разрываться от звонков. Это Юля. Я не отвечаю. Не знаю, что ей сказать. Деньги я ей вернула, а слушать ее - я не в состоянии.

Зам Морозова отъезжает недалеко от офиса. Выходит сам, помогает выбраться мне. Мне неловко, что я доставляю такое количество сложностей. Тогда, как еще недавно я была практически незаметна. но за помощь ему я благодарна. И даже не отказываюсь от нее. Ведь совсем не уверена, что смогу зайти в кафе самостоятельно. Такую слабость чувствую. Внутри все мелко дрожит и трясется, будто желе.

Кафе небольшое, но чистое и уютное. Альберт Давидович устраивает меня за столиком. Заказывает чай с ромашкой и мятой. Про еду не спрашивает, словно точно знает, каково мне сейчас.

Когда приносят чайник с чаем, наливает мне его в чашку, сыплет сахар, пододвигает ко мне.

– Пей.

Я и пью, постепенно согреваюсь.

– Не думал, что у тебя всё так запущенно, - говорит мужчина, ровно глядя на меня, и, видимо, дождавшись, когда я немного приду в себя - Я, конечно, должен быть на его стороне. Но... Уехала бы ты отсюда. Не вывезешь это, судя по тому, что я только что видел. И предположить не мог, что ты так к нему относишься.

Делаю очередной глоток. То ли чай подействовал, то ли во мне что-то сломалось, но внутри пустота. Вязкая и липкая.

– А что могли предположить?
– спрашиваю зачем-то таким же ровным, как у мужчины, голосом. И как у меня это получается, интересно?

По его взгляду становится ясно, что он думал, что я во всё это ввязалась из-за денег.

Лучше бы из-за них. Чем так.

Звук на телефоне я выключила. Сам телефон - нет. Дисплей загорается пришедшим сообщением от Юли: "Не думай, что тебе удалось так просто соскочить".

Я и не думаю, что удалось. Я интуитивно согласна с Альбертом Давидовичем. Единственный выход для меня - это бегство.

Только я тогда еще не знаю, что этот спектакль мне суждено отыграть до конца.

Глава 26

Глава 26

Аля

Альберт Давидович возвращает меня на работу. До этого он при мне позвонил Сапрыкину. Разговор их был непродолжительным, и я к нему не прислушивалась, занятая своими мыслями. Но результат этого разговора меня порадовал. Заняв свое рабочее место, я не услышала ни одного вопроса о том, где я была полдня. И не заметила ни одного любопытного взгляда.

Свои обязанности выполняю чисто механически. И то, наверное, лишь потому, что в голове образовался вакуум. Там остались лишь простые мысли. Типа: "Переложу документ на другое место" или "Хочу пить". День проходит совершенно обычно, в рабочей рутине. Единственное, чем отличается от череды таких же дней, это тем, что дисциплина стала строже. Видимо, это связано с иностранными гостями.

За обычным днем наступает такой же вечер. Серый, унылый и безрадостный. Никаких встрясок. Ни от кого. Савва, то есть Морозов, не присылает ни одного сообщения и, конечно же, не звонит.

Он с ней... С той идеальной девушкой...

Я боюсь бессонной ночи, когда буду гореть в тисках ревности. Но этого не происходит. Как только голова касается подушки, я засыпаю. И просыпаюсь лишь утром. С тяжелой головой. Это такое состояние, когда и боли сильной нет, но и четкости мышления - тоже. На автомате собираюсь на работу. Доезжаю без происшествий. И дальше всё продолжается - обыденно. Так как было до корпоратива. И весь день - он тоже обыденный. Но через эту обыденность я будто бы слышу, как тикает датчик на бомбе, привязанной к моей жизни. Один взрыв уже произошел. Будет ли второй?

С работы ухожу вовремя. От Юли никаких вестей. Это должно бы радовать, но вот что странно - напрягает. И очутившись в стенах собственной квартиры, я ловлю откат. Так много мыслей, так много чувств. Разных, зачастую исключающих друг друга. Я очень хочу, чтобы Савва позвонил. Чтобы написал хоть что-то. Понимаю, что мое желание не имеет под собой хоть какой-то основы. Но всё равно хочу. Этого, конечно же, не происходит. Поэтому становится еще горше. До такого предела, что хочется саму себя отхлестать по щекам и заорать: "Да очнись ты уже, дура!"

Заснуть не получается. Ни успокоительные чаи, ни валерьянка, ни подсчет котов (почему именно котов-то?!) - ничего не помогает. Мучаюсь до утра. И лишь с восходом солнца веки смыкаются. Чтобы открыться уже через, как мне кажется, несколько минут. Но это лишь игра сознания - прошло несколько часов. Меня разбудил будильник. Состояние -полностью разбитое. Тем не менее собираюсь и еду на работу. Когда же это всё уже закончится?

На рабочем месте заставляю себя что-то делать. На самом деле мне бы сейчас заползти в какой-нибудь укромный уголок и еще сколько-нибудь поспать. Но это, к сожалению, невозможно.

После обеда меня вызывает Сапрыкин, задает вопросы по важному проекту, высказывает недовольство некоторыми пунктами, а потом отправляет с документами к Альберту Давидовичу. Хорошо, что хотя бы к нему. А не к самому Морозову.

Сообщаю секретарю, что меня ждут - во всяком случае Сапрыкин сказал, что это так. Она кивает головой, поднимается со своего места и ловко плывет мимо меня на высоченных шпильках. Скрывается за дверью кабинета Альберта Давидовича, чтобы уже через несколько секунд показаться обратно.