Последний свет

— И в чем же был секрет возрастающей активности? — я хранил терпение.

— Вот и мы думали. И в конечном итоге пришли к интересному выводу — все дело в материале, из которого сделан проводник. А вернее — в кристаллической решетке этого материала. Как вы знаете, металлы имеют определенную кристаллическую структуру, так вот все материалы и их сплавы, которые показывали лучшие результаты, имели примерно одинаковую решетку. И тогда мы решили найти тот материал, решетка которого будет идеальна для Света. Мы испытывали десятки и сотни материалов и сплавов, тщательно протоколируя все результаты и на основании их изменений вывели определенную формулу, которая позволяла определять эффективность каждого из материалов. Мы приблизились к отметке в восемьдесят пять процентов при помощи одного из стеллитовых сплавов, но это оказался наш потолок. Все дальнейшие эксперименты не помогли нам преодолеть этот барьер, ни один вариант не показывал результата лучше. И тогда мы пришли к выводу, что на планете не существует материала, который был бы эффективен на сто процентов в вопросе проведения Света. Нам оставалось только одно — создать его.

К горлу подкатил комок, а ладонь, в которую всосались жидкие золотистые капельки светолита резко зачесалась. В ушах снова звучали записанные на карту памяти голоса погибших ученых и их последняя мольба «Не пытайтесь воссоздать светолит!»

Ведь светолит, когда я его нашел, имел форму кубика — по сути, тоже кристалла. И даже название его схоже с тем самым «стеллитом», который являет собой сплав металлов. И даже в ладони он плавился и некоторое время держался блестящими лужицами, как какой-нибудь цезий…

Так что сомнений не остается — светолит это тоже металл.

Недаром говорят, что история идет по спирали. Даже не зная, чем занимались в заброшенном и захваченном Тьмой исследовательском комплексе, люди все равно попытались снова наступить на те же грабли.

И, кажется, успешно.

— Только не говорите, что все то, что происходит снаружи, это следствие ваших экспериментов… — я глянул на Арамаки.

— Что? Нет, насколько я знаю. — он даже слегка растерялся. — С чего вы взяли?

— Да так, показалось. — я пожал плечами. — А почему вы так уверены, что вы тут ни при чем? Вы же создали материал, как я понял?

— Да, создали. — Арамаки пожал плечами тоже. — Вывели идеальную кристаллическую решетку, собрали атомную структуру, прикинули техпроцесс… И синтезировали.

— Это лишний раз доказывает, что происходящее снаружи имеет отношении к вашему металлу. — отбрил я.

— Понятия не имею, с чего у вас такая уверенность, но вот вам два факта против этого. Факт первый — люксий, как мы назвали новый металл, был синтезирован уже два месяца назад, так что к происходящему сейчас он точно не имеет отношения.

— Ладно, а второй?

— А второй — он оказался бесполезен!

— В смысле? — удивился я. — Как это «бесполезен»?

— Буквально! — Арамаки всплеснул руками. — Металл оказался таким хрупким, что из него невозможно даже сделать толковый инструмент, тот же нож например. Он моментально выкрашивается и его слой буквально в миллиметр толщиной уже можно отламывать пальцами. Вы, конечно же, спросите меня, зачем я вам рассказываю о прочностных свойствах металла, которому они и даром не нужны, поскольку он предназначался для другого, так я вам отвечу — это потому что то, для чего он предназначался, он не делал и подавно! Ни один из наших полевых агентов не смог использовать изделие из люксия в качестве проводника, я даже больше скажу — мы не смогли зарегистрировать вообще никакой световой активности в кристаллические решетке этого материала!

— Может, вы ошиблись? — я пожал плечами. — Что-то сделали не так?

— Исключено. Все параметры полученного материала досконально совпадали с нашими расчетами и моделями. — Арамаки покачал головой. — Видимо, единственная ошибка заключалась только лишь в предположении о том, что этот тот самый материал, что нам нужен.

— Что, вообще никто не смог ничего выжать из люксия? — внезапно спросила из-за спины Фиби. — Я бы попробовала.

— Исключено, милая дама. — вымученно улыбнулся Арамаки. — Даже наш лучший, самый сильный оперативник, не смог ничего выжать из этого материала. Все, чего он добился — это лишь крошечный всплеск световой активности, и не более.

— Так, может быть, они просто не тот Свет использовали? — улыбнулся я.

— Что вы имеете в виду? — прищурился Арамаки.

— Покажите мне ваш люксий.

Глава 14

Я ожидал, что Арамаки стушуется от моего предложения и начнет отказываться, но он внезапно широко улыбнулся и сделал жест рукой, словно сеет семена по широкой дуге:

— А отчего бы и не показать? Вполне себе покажу. Следуйте за мной.

Он развернулся и снова направился в сторону лестницы. Все той же лестницы, по которой мы спускались сюда, только теперь — к другому ее пролету, к тому, который вел на этаж еще ниже. По ходу дела, она вообще в этом здании одна-единственная (плюс лифт, конечно) и нанизывает на себя, как на нитку, все этажи. Ну, или Арамаки пытается показать все именно в таком свете… Зачем бы ему это ни было нужно.

Мы спустились еще на один этаж ниже, и перед нами снова открылось большое помещение. Такое же большое, как аналитический отдел пятью метрами выше, только, в отличие от него, здесь не было никаких перегородок, что делили бы пространство на отдельные закутки. Даже наоборот — здесь вообще не было никаких перегородок, только редкие колонны, исполняющие роль силовых узлов конструкции.

И все это огромное свободное пространства, общей площадью, пожалуй, способное потягаться с футбольным полем, занимали люди в белых халатах и всякие… штуки.

Не знаю, почему Арамаки решили не идти по проторенному пути всех других исследователей и организовали эдакий опен-спейс вместо обособленных отделов, каждый из которых занимает отдельное помещение или несколько помещений и друг друга даже не видят, но выглядело это эффектно. Десятки различных агрегатов, от огромных, на пол-десятка квадратных метров, до небольших, размером с коптер, для которых хватало небольшого пьедестальчика, были равномерно рассеяны по всей этой площади. Рядом с каждым из них в обязательном порядке стояли порою целые ряды компьютеров, где-то они дополнялись высокими холодильниками с прозрачным дверцами, где-то комплектовались другими, неизвестными мне приборами… И вокруг всего этого технологического безобразия постоянно перемещались десятки людей.

Больше всего это напоминало муравейник, или даже скорее муравьиную ферму, из серии тех, что заводят в тщетной и бессмысленной надежде на то, что ребенок увлечется жизнью насекомых и будет часами на них залипать, забыв про хулиганства и капризы. Такой же непонятный, но завораживающий хаос движения, звуков и жестов.

Даже появление высокого начальства не отвлекло этих муравьев от их архиважных задач. Только несколько субъектов, оказавшихся рядом и заметивших наше прибытие, уважительно склонили на мгновение головы перед господином Арамаки, бегло, но не без любопытства, окинули взглядом остальных, и снова вернулись к своей работе.

— Это наш исследовательский отдел. — похвалился Арамаки, широким жестом обводя помещение. — Нравится?

— Планировка какая-то странная. — ответила Трилла, от которой я ожидал комментариев в последнюю очередь. — Даже ни одной стены нет.

— Когда-то были. — Арамаки кивнул. — Но потом, в рамках эксперимента, мы их убрали и получили интересный результат. Оказалось, что свежий взгляд на проект со стороны коллеги, который тоже является ученым, но при этом не занят в этом самом проекте, может принести много новых и интересных идей, в отличие от уже замыленного и уставшего взгляда целевого специалиста. Даже если этот посторонний взгляд будет случайным и мимолетным. Прошу за мной.